Бой кипел. Ярость первого натиска сменилась отчаянной, изматывающей обороной. Упыри, казалось, не имели числа. На место каждого павшего из темноты немедленно выскакивали двое новых. Они не знали страха, не чувствовали боли. Их неумолимый поток давил на маленький островок света, стремясь его погасить. Люди уже тяжело дышали, их руки гудели от напряжения, а удары становились всё медленнее.
Первая брешь в обороне появилась на фланге, где стояли крестьяне. Один из них, Лютобор, отвлёкся на мгновение, чтобы отбить атаку спереди, и в этот момент ловкая, похожая на паука тварь поднырнула под его щит и вцепилась зубами ему в ногу, чуть выше сапога. Мужчина взвыл от боли и ужаса, заваливаясь на спину. Его сосед попытался помочь, но тут же был атакован ещё двумя упырями. Строй дрогнул.
Ратибор увидел это краем глаза. Он понимал, что если они сейчас прорвутся внутрь круга, то всё будет кончено. Они сомнут их, перебьют поодиночке. Чистой силой их было не одолеть, их было слишком много.
И в этот миг, в отчаянном поиске решения, в его мозгу вспыхнул совет Заряны. «Вот, возьми. Это дым-трава… Её горький дым отгоняет степную нечисть…»
«Борислав, прикрой!» – крикнул он, и, не дожидаясь ответа, рванулся из строя к своему заплечному мешку, брошенному у костра. Борислав взревел и сделал шаг в сторону, принимая на себя натиск и закрывая Ратибора своим телом и щитом.
Ратибор лихорадочно рылся в мешке. Пальцы нащупали маленький, туго набитый льняной свёрток. Не раздумывая ни секунды, он размахнулся и швырнул его прямо в сердце ревущего костра.
Произошло нечто странное. Огонь, проглотив мешочек, на мгновение просел, а затем вспыхнул с новой силой, взметнувшись вверх столбом неестественно-зелёного пламени. И тут же во все стороны повалил густой, едкий, невероятно горький дым. Он забивал лёгкие, от него слезились глаза, но для людей это было лишь неудобством.
Для упырей же он был мучением.
Все твари, что находились рядом с костром, разом взвыли. Это был не боевой клич, а полный боли и страдания вой. Они зашатались, зажимая свои гниющие морды лапами, их пустые глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Атака захлебнулась. Дым был для них ядом, жёг их мёртвую плоть и туманил их примитивные умы. Те, что были дальше, остановились в нерешительности, не рискуя входить в облако едкого дыма.
«Сейчас! Дави их!» – взревел Ждан, поняв, что это их единственный шанс.
Этой заминки хватило. Борислав и Ратибор бросились к раненому Лютобору, отшвырнув и добив упыря, вцепившегося в него. Остальные, воспрянув духом, перегруппировались. Теперь они не оборонялись. Они атаковали.
«Стена!» – скомандовал Борислав.
И отряд, как единый механизм, двинулся вперёд. Выстроившись в плотную стену щитов, они шагнули из спасительного, но теперь и ядовитого дыма, оттесняя дезориентированных тварей обратно во тьму. Шаг, удар копьём. Ещё шаг, рубящий удар мечом. Они больше не позволяли упырям нападать поодиночке. Они давили их, как тяжёлый каток. Бой превратился в зачистку.
К тому времени, как первые робкие лучи рассвета коснулись верхушек деревьев, всё было кончено. Поляна представляла собой жуткое зрелище. Она была усеяна десятками омерзительных, уже начавших разлагаться под солнцем трупов. Люди стояли посреди этого побоища, израненные, покрытые кровью и грязью, но живые. Они тяжело дышали, опираясь на оружие. Они выстояли. И все они, от Ждана до Мирослава, смотрели на Ратибора. Сталь спасла их тела. Но его тайные знания спасли их души.