«Ну, с богами», – пробормотал Ждан и первым шагнул под тёмный свод древней дубравы. Отряд, сбившись в тесную кучку, последовал за ним.
Как только последние лучи солнца остались за спиной, мир вокруг изменился. Воздух стал влажным и холодным, а свет едва пробивался сквозь густую листву, создавая на земле причудливую мозаику из тёмных пятен и тусклых отблесков. Мирослав, осмелевший от присутствия товарищей, заметил, как Ратибор перед входом что-то клал под дуб.
«Ты что, Ратибор, и впрямь в эти бабьи сказки веришь?» – с нервным смешком прошептал он. – «Думаешь, какой-то леший твой хлеб есть будет? Скорее белка утащит».
Ратибор ничего не ответил, лишь бросил на него короткий предостерегающий взгляд.
Но вскоре смех Мирослава стих, как и все остальные звуки. Лес давил своей оглушающей тишиной. Исчезли пение птиц, стрекот насекомых. Единственное, что было слышно – это преувеличенно громкий хруст сухих веток под их собственными ногами, тяжёлое дыхание друг друга и странный, протяжный скрип старых дубов, словно они жаловались на непрошеных гостей.
А потом началось странное. Едва заметная тропа, по которой их вёл Ждан, вдруг стала расплывчатой, а затем и вовсе исчезла, растворившись среди одинаковых, поросших мхом стволов. Голоса спутников, говоривших шёпотом, начали звучать глухо, как из-под воды. Ратибор оглянулся и с удивлением обнаружил, что Борислав, который шёл прямо за ним, теперь, казалось, находится в десятке шагов позади, его фигура была смутной и расплывчатой, будто он смотрел на него сквозь густой туман.
«Не отставать!» – крикнул Ждан, но его голос прозвучал слабо и далеко.
Отряд начал охватывать тихая паника. Люди сбились ещё плотнее, с тревогой оглядываясь по сторонам. Лес вокруг казался бесконечным и абсолютно одинаковым. В какую сторону ни посмотри – одни и те же могучие дубы, переплетённые корни и вязкий полумрак. Они заблудились.
Ждан остановился, растерянно вертя головой. Он, бывалый проводник, впервые потерял дорогу в этом лесу. Лицо Мирослава стало бледным, как полотно, он судорожно сжимал рукоять меча. Крестьяне начали испуганно бормотать молитвы.
Один лишь Ратибор сохранял спокойствие. Благодаря своему зрению, он видел то, чего не видели другие. Он видел, как Хозяин леса, невидимый и огромный, словно тень, скользит между деревьями, наблюдая за ними. Он чувствовал его присутствие – могучее, древнее, но лишённое той злобы, которую они ощущали у болотных огней. Леший не хотел их убивать. Он играл с ними. Он пугал их, проверял на прочность, наслаждаясь их страхом и растерянностью, как ребёнок, что гоняет палкой муравьёв. Это была демонстрация силы, но дар был принят, и договорённость – соблюдена.
А главное – благодаря камню Заряны на груди, Ратибор видел путь. Для него тропа не исчезла. Она светилась едва заметным, серебристым светом, как тонкая паутинка в лунном луче. Он видел её истинное направление, которое морок лешего скрывал от остальных.
«Ждан, сюда», – тихо, но уверенно сказал Ратибор. – «Я знаю дорогу. Идём за мной».
Провожатый с сомнением посмотрел на него. Какой-то безусый юнец, впервые в этих краях, хочет вести его, опытного следопыта? Но, взглянув в спокойные и уверенные глаза Ратибора и вспомнив историю с колодцем, он махнул рукой.
«Веди. Хуже уже не будет».
И Ратибор пошёл вперёд, не сводя глаз с едва видимой серебристой нити. Он вёл отряд через буреломы, огибал овраги, не обращая внимания на пугающие шорохи и тени, мелькавшие на периферии зрения. И спустя, как показалось, целую вечность, впереди забрезжил свет.
Спустя несколько минут они вышли из дубравы на открытое место, на ту же дорогу, которая и должна была их ждать. Ждан растерянно огляделся. Они вышли именно там, где он и планировал. Он недоверчиво посмотрел на Ратибора, потом на мрачную стену леса, покачал головой и ничего не сказал.
А Мирослав, бледный и вспотевший, теперь смотрел на Ратибора не просто с уважением. В его взгляде был суеверный страх. Он больше не смеялся над «бабьими сказками». Он только что на собственном опыте убедился, что в этом мире есть силы, против которых бесполезен даже самый лучший киевский меч.