Прошла ещё пара дней монотонного, изматывающего пути. Отряд двигался на юг, и сама земля под их ногами начала меняться, словно они переходили из одного мира в другой. Перемены были постепенными, но неотвратимыми. Могучие сосны и дубы, что раньше стояли плотной стеной, уступили место редким, чахлым березнякам и корявым, скрюченным от ветра осинам. Привычная лесная тень исчезла, и солнце теперь нещадно палило весь день, заставляя щуриться и утирать пот.
Под ногами мягкая лесная почва, покрытая мхом и опавшей хвоей, сменилась сухой, растрескавшейся землей, на которой всё чаще попадались острые камни. Воздух тоже стал другим. Ушла влажная, густая прель леса, пахнущая грибами и сыростью. Вместо неё появился сухой, горячий воздух, наполненный запахом пыли и горькой полыни. А главное – появился ветер. Не лесной сквозняк, что шумит в верхушках деревьев, а настоящий степной ветер – постоянный, сильный, беспрепятственно гуляющий по открытым пространствам. Он свистел в ушах, трепал одежду и гнал по земле перекати-поле.
Ратибор чувствовал эти перемены не только физически. Его духовное зрение тоже улавливало изменения. Привычные, понятные лесные духи – лешие, боровики, ауки – исчезли. Их место заняли другие сущности – мелкие, быстрые, как ящерицы, духи сухой земли и раскалённых камней. Они были не столько злыми, сколько колючими и недружелюбными.
И вот однажды утром, после ночёвки в последнем, редком перелеске, отряд, как обычно, тронулся в путь. Они вышли из-за полосы низкорослых, кривых деревьев на открытое пространство и… замерли. Все, как один. Даже лошади остановились, будто почуяв что-то.
Перед ними, до самого горизонта, куда хватало глаз, расстилалось бесконечное, колышущееся море серебристого ковыля. Под порывами ветра по нему пробегали волны, точь-в-точь как по настоящему морю. Не было видно ни деревца, ни холмика – лишь бескрайний простор и огромное, давящее своей пустотой небо.
Лес остался позади. Они пересекли невидимую границу. Они вошли в Дикое Поле.
Молчание, повисшее над отрядом, было красноречивее любых слов. Чувство защищённости, которое давал лес, пусть даже и полный своих опасностей, мгновенно испарилось. Там можно было спрятаться, укрыться от врага, от непогоды. Там были понятные ориентиры. Здесь же они были как на ладони. Маленькая горстка людей и две телеги, затерянные посреди безграничной, чужой равнины. Ощущение собственной незначительности, уязвимости под этим огромным, пустым, равнодушным небом было почти физическим.
«Ну вот…» – тихо, почти шёпотом, произнёс Мирослав, и в его голосе больше не было юношеской бравады. Только благоговейный трепет.
Борислав лишь молча затянул потуже пояс с секирой. Его лицо стало ещё более суровым. Он знал, что в лесу враг крадётся. А в степи – враг летит на крыльях ветра, и его видно задолго до того, как он окажется рядом. И скрыться от него негде.
Все они, от бывалого Ждана до последнего крестьянина, в этот миг почувствовали, что их путешествие по-настоящему только начинается. Всё, что было до этого, – лишь предисловие.