Мастерпроснулся в холодном поту и долго соображал, где он и что происходит. За окном выл Демон: то ли в лес хотел, то ли чуял, что попутчика терзает морок, – за стеной города Зорька посыпала золотом верхушки темных сосен и лохматых кедров. Маг тряхнул головой и растер лицо, избавляясь от злых кошмаров. Посидел еще немного, глядя в узкое окно, на дальний лес, белесое небо, яркий солнечный свет. Потом вздохнул, выбрался из-пододеяла, натянул кысы и занялся волосами. За ночь они свалялись, и теперь эльф осторожно разобрал их пальцами, потом гребнем и заплел в косу, убрал под малицу и спустился в общую комнату.
Там было шумно. Волчари и купцы – человек 20, не меньше, давно зорничали, то есть завтракали. Грелись горячим элеутерококком, медовухой, пирогами с кашей, грибами и рыбой, просто рыбой и соленьями – квашеной капустой, маринованными огурцами, маринованной в меду репой. Пахло это всё так, что желудок эльфа свернулся в узел – наполовину от зависти, наполовину от ужаса. Маг прошел на свободное место – в дальнем конце, далеко от печи. Уселся за пустой стол и подпер голову кулаками. Хотелось спать, есть и помереть одновременно. К столу подплыла мягкая теплая тень, пахнущая печеной на углях рыбой и сдобным тестом. Маг поднял голову и встретился взглядом с изумрудно-зелеными глазами, такими тихими и пытливыми, что эльф мгновенно распознал ведьму. И только потом – девушку, которая вчера вела его в комнату. Девушка с любопытством рассматривала эльфийскую личину и полуострые уши – прежде она только мельком видела карийских гостей, да и то когда была совсем маленькой.
– Что покушаете, барин?
Маг выпрямился, принял достойный вид, ладони строго и настороженно леглина столешницу.
– Булку сдобную… И кофе…
– Ая?..
– Ничего, – спохватился Мастер. – У меня зерна кончились. А что попить есть? Давай воду, чуть горячую. И булку – самую пышную и сдобную. И к ней кашу давай. Эту, коричневую.
– Гречу?
– Да. На молоке. Есть молоко?
– Козье.
Мастерпоморщился.
– Ну, давай козье. Только не кислое.
– Сделаем.
Девушка большой серой тряпкой промахнула стол, когда она тянулась к дальнему краю, полные груди легли на шершавую столешницу, острая косточка локтя легонько задела пальцы эльфа. Тот убрал руки под стол и сжал в замок.
– Кржуля, будь добренькой, налей чаю, – попросил кто-то из толпы гостей. Девушка повернулась на голос, кивнула и закинула тряпку на плечо.
– Кашу, булку и воду, – повторила едвушка, снова переключившись на эльфа. – Али бражки или меду, чтоб согреться?
– Я уже согрелся. Тут тепло. И ветра не слышно.
Девушка вздрогнула, и маг это отметил. Ощупал внимательнее ману девушки: мшистая, мягкая, пахнущая лесом и молоком, отчетливая, густая и ровная. Эта барышня действительно была ведьмой. И дар ее пророс основательно, пропитал каждую пору. Такое бывает либо у рожденных магинь, либо у тех, кто пережил сильное магическое воздействие. Мастерпытливо посмотрел в зеленые глаза и уже не удивился, встретив предупреждающий взгляд ведьмы. Мастерпрекрасно знал его: не первый год живет с колдуньей из Таицы. Магулыбнулся своим воспоминаниям, аКржуля нахмурилась и быстро ушла вкухню. На месте хозяйки образовался толстый мужчина с красным лицом, пропитыми глазами и в такой вонючей одежде, что эльфу хотелось заткнуть нос.
– Ой-ли любо барину в нашей корчмушке?
Мастер чуть было не мотнул головой, но сдержался и кивнул:
– Благодарствую. Отогрелся и выспался, выжил. Волк мой?..
– Сынко отогнал его. Да он умный, сам пошел в загон и там свернулса. Только шлею снять не удалос. Не дал. Хороший волк, ученый.
– Что же ты, корчмарь, выходит?
– Я, – довольно улыбнулся мирнянии уселся рядом, заставив Мастерасдвинуться на другой конец скамьи. – Отпотшуйте со мной, лубезный.
Корчмарь шепелявил, как многие жители северных сельбищ, хотя одет был по-городскому и явно жил в Тушите не первый год. Кржуля не носила ни очелья, ни ожерелья, заплетала одну косу – так ходили уроженки южных пределов Таицы. Мастеротмечал нестыковки, чтобы потом постараться найти общий язык с местной ведьмой.
– После, после, – ответил гость корчмарю. – Я не ел еще. Как поем, так буду пить. А пока не в силах. Живот еды желает.
Корчмарь шумно выдохнул и вдруг заорал на весь зал:
– Где для гостя кушанье? Негодная ты девка! Быстро подавай!!
Кржуля откликнулась из-за кухонной двери:
– Несу.
И продолжила кашеварить. Налила чай гостям, элеутерококк и медовуху, разнесла по столам. Корчмарь следил за ней с явным наслаждением. В каждой складочке его одутловатого лица читалось, как он любит эту кругленькую зеленоглазую хозяйку.
– Дошка моя, – гордо пояснил корчмарь Мастеру. – Кружля клишут. Ишь, какая… Всё ей ни по шом. Меня не боитса. Всё в руках тут держит. Даже братом управляетса.
– А много братьев у нее?
– Один. Двенадцатый год пошел. Щенок зубаааастый. Злабо дело! Ну. Шаво же вы? Приехали?
– Жив, – подтвердил Мастер и приступил к рассказам. Так положено в Таице: каждый приезжий рассказывает новости, события и вообще всё, что может. До того, как понастроили почты и протянули провода, еще до того, как стали делать сходни между городами, только в разговорах люди узнавали, что творится в мире, что с кем приключилось и чего теперь бояться, а на что надеяться. И традиция закрепилась крепко, надолго.
Мастеррассказал о ветре, что он крепче в этом году, чем в том, и что дирижабли защищаются специальными магическими бляшками, чтобы не замерзнуть в небе и не упасть. Рассказал о шторме три года назад посреди ясной погоды. Корчмарь слушал и охал. Под конец Мастер осторожно упомянул, что в Барграде ищут какого-то лукавого, говорят, будто волчаря.
– Э! – махнул рукой корчмарь. – Вешно ишшут кого-то. Коли он плохой человек, заберет его Заря, и всё тут.
Заря – брат Зорьки, а оба они – дети белой колдуньи с серебряными руками, Денницы, и короля тьмы и демонов Ожарай-бая. Мастерне слишком верил в суд Зари и Зорьки, но спорить с тэинымне хотел.
– Ишшут, ишшут, – проворчал купец за соседним столом. – Да порядок лутше б навели!
– И то верно. Бают, шо и Коловрату не бывать! – поддержал худой волчарь с треугольной бородой.
– Да ну! – возразил третий. И дальше повторилось то, что Мастер слышал на каждом углу вчера – люди спорили о погоде. Снега нападало много, ветры срывали крыши домов, много груза пропало в буранах. Тушитцы винили «рыбьи юбки» – так они называли Северных ведьм. Мастервыбрался из вороха мирян и пробрался в свою комнату.