«Здравствуй долго!
Попервой, почём тебя тревожу. У меня нога черна. Чернеет дале. Помоги.
Во концах, почём тебе пишу. Боле некому.
Шурин твой
17 день Морознаго месяца 2020 г. Н.Э.»
– Коля!.. – голос Мелиссы был хриплый, как у предрекающей беду. – Ты отца где видел?
– Не видал еще!
Дети, слуги, гости, как тени от потревоженных свечей, метались от залы к зале. Испуганные и озабоченные голоса отражались от каменных сводов, дробились и распадались на эхо:
– Ты там смотрел?
– А в саду искал?
– Видел?
– Нет!
Суета заполнила замок на острове Терезы, и липкая, черная, как грязь, тревога воплотилась и поползла зловонными щупальцами из углов. Дневной свет затмила пелена, стекла в окнах с опасным звоном задрожали, и вещи завибрировали, словно вторили гонгу демонов. Большая парадная ваза сдвинулась с постамента и опасно накренилась.
Десятилетняя Люцена пряталась в обеденной, прижав к себе младших сестру и брата. Они заняли самый большой и красивый диван… Но даже сюда, под белоснежную дверь, сминая сдобный аромат булочек и аппетитный запах пирогов, пробиралась черная мана. Люцена хотела расплакаться, но Сивена и Корхан уже пускали сопли и слезы. Поэтому маленькая чародейка встрепенулась и расправила плечи. В конце концов, она была дочерью великого эльфа и сильной ведьмы.Черную ману они уже встречали, пусть и не в таком количестве. Там, где живут пятеро детей-магов, постоянно кто-нибудь кого-нибудь проклинает:то игрушку не поделят, то слишком игрой увлекутся. А бывало и так, что, упражняясь, дети нарочно воплощали самые страшные кошмары друг друга. Как-то раз за такие игры им крепко влетело от отца. Тогда они единственный раз видели его злым. Отецвынес строгий выговор всем, даже Корхану, а затем велел виновникам протянуть ладони вперед, намочил кисть в зелёнке и нарисовал печати. Из-за них чародеи не могли колдовать больше недели – пока не узоры не стерлись.Дрожь перед отцовскими печатями окончательно привелаЛюцену в себя.
– Так! Сивена, Корхан! Быстро под стол. И пойте «Веселый полдень».
– Зачем? – проканючила младшая сестра. Ей было всего пять, и она была невозможной плаксой по мнению Люцены. Как и трехлетний Корхан.
– Потому что вещи качаются. Лучше лампа упадет на стол, чем вам на голову! Или нет?!
Дети испуганно покосились на большую бронзовую люстру, унизанную фотошарами – и прыгнули под стол.
– И пойте «Веселый полдень!» – напомнила Люцена и зпела сама:
В этот полдень!»«Веселый полдень, Веселый полдень Напоён лучами солнца, И в этот полдень С тобой мы за руки возьмемся!..
Малыши подхватили, ужасно коверкая ритм, а Корхан ошибался еще и в словах и нотах. Сейчас это было не важно. Мама всегда пела эту песню, когда случалось что-нибудь плохое. И веселый мотив отгонял «дурные силы». Люцена не совсем еще понимала, как это работает. Но она догадывалась, что магия и мана сродни пару. Если махать одеялом, пар будет рассеиваться и уменьшаться. «Полдень» и был таким одеялом.
Убедившись, что малыши поют и даже перестали хлюпать носами, Люцена выбралась в коридор. Здесь тьма уже считала себя хозяйкой. Керосиновые лампы мигали, и пламя в них раскачивалось как от сильного сквозняка, по гобеленам и шпалерам метались тени людей и чудовищ. Портрет мадам Терезы по углам покрылся черным налетом, будто над ним сжигали вату. И в воздухе пахло гарью.
Люцена поежилась. Но мама хорошо учила ее, и она знала – тени и запах гари означают порчу. А от порчи помогают заговорённые поварежки. Девочка добежала по дрожащим плитам коридора до кладовой. Тонкие пальцы не с первого раза справились с массивным латунным крючком. А потом еще нужно было отыскать и засветить фотошар.
Совладав с собой и магическим светильником, девочка огляделась. Слева и справа ввысь уходили деревянные стеллажи с резными русалками и козлоногими толстыми дядьками на каждом столбике. На дальней стене висели серебряные зеркала под черными пологами, мётлы и бесконечные клетки для птиц – неизвестно зачем их хранили. На правом стеллаже, на самой нижней полке было то, что искала Люцена. Она достала три больших тисовых черпака с резными ручками. Два зажала под мышками, третий положила поперек, придавила пальцами. И понеслась к центральному холлу, не затворяя дверь кладовки.
В центре холла, как бездна, чернел магический круг. Серым по нему были написаны руны, которые умел читать только отец. Этот круг был как бы ямой, куда можно было сливать любую ману. Особенно – темную.
– Коля! Оба! – как можно громче про себя и вслух позвала Люцена. – Порча! Поварёжки!
Старшие братья скорее ощутили зов сестры, чем услышали. Они разом бросили поиски отца и встали вместе с Люценой по периметру бездны.
– Точно порча! Как ты поняла? – удивился старший, Коловрат, забирая одну поварежку у маленькой чародейки.
– Тени и запах гари. А портрет мадам Терезы как будто копотью зарос.
– И как я сам не заметил!
– Ты занят был! А я на месте сидела.
– Хватит уже болтать, – потребовал Обатур, забирая свою поварежку.
Они сосредоточились, как учила мать: нашли в животе, чуть ниже пупка, клубок света. Ощутили границу между постоянным, теплым светом, и крутящейся, текущей и мечущейся тьмой.
– И… ррраз!…
Дети взмахнули черпаками, и те мгновенно заполнились тягучей, как сгоревший сироп, маной.
Выдох.
Три черпака одновременно опустились, выливая порчу в бездну.
Так они поднимали, описывали дугу и опускали черпаки раз за разом. Снова и снова проверяя границу света внутри себя и тьмы – снаружи.
Сколько времени прошло, дети не знали. Рядом с ними появилась тётя, сестра отца. Милена шла по кругу, по-очереди касаясь племянников «благословением». Она отдавала им частичку своей светлой маны. В целом свете не было никого такого же светлого и наполненного, как тётя Милена. По крайней мере, так верили дети.
Наконец, в окна прорвался дневной свет. Зимний, бледный, он показался ослепительно-ярким и живым. Воздух стал прозрачнее, запах гари сменился запахом запаренной каши. И вещи перестали дрожать и двигаться. С лестницы сбежал муж тети Милены, дядя Эрен.
– Кажется, нашла! – крикнула ему супруга. Эльф кивнул, на ходу сплетая серебристое заклинание. Большой круг, ажурный, как бы сплетенный из завитков, выскользнул из-под пальцев мага и накрыли бездну, как крцшка – котелок.
Дом стих.
Дети попадали на пол. Все трое тяжело дышали. Мальчики вытирали пот ладонями, размазывая магическую сажу по лицу. Люцена промокнула щеки и лоб платком и так и осталась с ним в руках. Милена опустилась на пол за племянницей и обняла за плечи. Эрен отдал свой платок Обатуру и встал на одно колено между мальчиками.
– Ведьма в доме, – пробормотал он.
– Одна из лучших ведьм, – мягко поправила Милена. Эрен фыркнул и потрепал старшего, Коловрата, по темным кудрям.
– Вы хорошо справились.
– Нас мама учила, – пояснила Люцена.
– Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, – предположила Милена. – А где младшие дети?
Все разом поднялись и поспешили в обеденную, где Люцена оставила брата и сестру. Коридоры были спокойными и тихими… Слишком тихими. Эрен и Коловрат прибавили шаг.
Дядя и племянник первыми вошли в обеденную. Мебель и посуда стояли на местах, фотошары висели на люстре – ни единого признака порчи. Но детей нигде не было. Наконец, Корхан уловил слабый голос маленькой сестры – он подошел к обеденному столу и поднял край скатерти. Сивена тихо, прикрыв глаза, продолжала петь «Веселый полдень», а Корхан спал, примостив голову на коленях сестры.