– Ого, – сказал юноша, вытаращив и без того огромные зелёные глаза. – Какая скорость, какая гибкость, какая грация…
– Здравствуйте, – из-за стола высунулась Алёнкина голова. Девица жалась к ножке стола, чтобы скрыть свою наготу. – А вы, э-э, к кому?
– Я вообще-то домой вернулся, – проговорил юноша мягким мурлыкающим голосом и начал обходить стол. Алёнка поползла вкруг, постукивая коленками об пол, так, чтобы дубовая столешница осталась между ними.
– А тут гости… – сказал гость, останавливаясь.
– Простите… Тут такое дело… – пискнула Алёнка и перестала ползти. Чувствовала себя глупо. – Теперь я новая хозяйка этой избы и…
– Новая хозяйка? – юноша так и подпрыгнул, глаза сверкнули зелёным. Только теперь Алёнка обратила внимание, что у них вертикальные зрачки-щёлки. – То-то здесь все так изменилось…
Юноша плавным движением руки обвёл чистую сияющую горницу.
– Да-да, это я постаралась… – сказала Алëнка и смутилась. Будто хвастает, а хвастать – не хорошо.
– Так значительно лучше, – улыбнулся юноша. Лицо его тут же омрачилось. – Только вот мышки… Там были такие чудесные мышки…
Юноша мотнул головой и пытливо глянул на Алёнку. Вернее на её макушку и глаза, торчащие над краем столешницы.
– Простите, мышек я отправила туда, – девица оглянулась на картину с бурей в углу и тут же вновь уставилась на юношу. Кто знает, что у него на уме.
– Туда? Ха-ха! – незнакомец развеселился. – И то верно. Там им самое место.
Он резко оборвал смех.
– А Яга, что же?..
– А Яга? – пискнула девица, – Яга ушла.
– Может она хотела что-то передать? – подался вперёд юноша.
– Нет. Ничего…
Он вдруг прикрыл глаза ладошкой и замер. Выглядело это настолько жалобно, что девица высунулась почти по пояс.
– Уверен, она вас не забыла. Просто отвлеклась на иное, а потом…
Юноша отдёрнул ладонь и впился в Алёнку взглядом. На лице не осталось ни капли печали. Девица вспыхнула и присела.
– Плевать на Ягу. В конце концов, в отличие от вас, хозяек, я – свободен.
Он галантно склонился в полупоклоне и промурлыкал:
– Приветствую новую хозяйку. Моё имя Котофей Мурьяныч. А вас, позвольте, как величать?
– Алёнка я, – девица кивнула, хотя сложно быть галантной, сидя голой на полу прячась за столом. – Я не понимаю всех деталей, но бабушка передала Чудышко мне, а та возьми и согласись.
– Бабушка?! Хм. Чудышко? Хм, хм, – Котофей теребил верхнюю губу. – Ну и словечки ты подбираешь, – познакомившись, он тут же перешёл на "ты". – Мало в лесу отыщется существ, кто так станет называть злую ведьму и мёртвую избу.
– Что ж вы такое говорите?! – Алёнка от переживаний позабыла о стыде и почти выпрямилась. – Они добрые и чудесные. Как же их иначе называть?
Дин-дон. С тихим звоном крупица из верхней чаши песочных часов на стене упала вниз. Остальные даже не шелохнулись.
– Ну ты даёшь, – Котофей будто не расслышал, продолжал тереть подбородок. – Кто знает, может быть, оно и к лучшему. Только вот мышек, мр, жалко…
Он опять потеребил верхнюю губу.
– Уважаемый Котофей. Коли ты тутошний… – она тоже решила перейти на "ты". – Может, подскажешь, где тут у вас одёжка? Хоть какая-нибуть. А то я вот…
Она переступила коленями по полу и поёжилась. Юноша спохватился.
– Ох, что же это я. Опять запамятовал о вашей глупой привычке таскать на себе кучу тряпок. В кои веки думал свободная от предрассудков хозяйка… – его мягкий голос перетёк в невнятное бормотание.
– Глупой привычке? – удивилась Алёнка. – А сам ты разве…
Она осеклась. Изображение юноши вдруг поплыло и раздвоилось, и вот уже вместо него вышагивает по избе крупный дымчатый кот. Алёнка моргнула и едва удержалась от того, чтобы протереть глаза. Ну как обидит тем собеседника?
Кот глянул на неё, улыбнулся и потеребил усы точно тем же движением, каким юноша тёр верхнюю губу.
– Можешь вылазить из-за стола, – мягко проговорил он. Его мурлыкающий голос сделался очень к месту. – Мне ваши человечьи прелести без надобности. Я больше по пушистым кошечкам озорник, мур-р…
Он закатил глаза и принялся мурлыкать. Алёнка привстала, всë ещё ощущая себя донельзя не в своей тарелке. Но с другой стороны, не обидит ли она кота, проявив недоверие.
Она поднялась в полный рост, изо всех сил удерживая руки, которые зудели от желания прикрыть сокровенное. Зелёные глаза кота сверкнули, он обвёл её наготу пристальным взглядом и ухмыльнулся.
– Эх, какая бы кошечка была…
Алёнка юркнула за стол, возмущённо вереща. Кот тут же перестал мурлыкать и смущённо потёр усы.
– Прости, хозяйка. Обращение в человечьего парня накладывает свой отпечаток. Сейчас я все поправлю…
Он прыгнул по горнице, отворил левую дверь напротив входа. В отличие от второй двери, перетянутой стальными полосами и завешенной на огромный замок, эта открылась легко и без скрипа. Там обнаружилось просторное помещение, где Котофей и пропал. Алёнка озадачено выпрямилась и встретилась взглядом с темными провалами черепа на полке. Когда сама отворяла ту дверь, там была крохотная комнатушка с ведром и тряпкой.
– Тайна, – сказала Алёнка черепу, тот промолчал.
– Вот, попробуй это. Или вот это…
Из полураскрытой двери вылетело что-то пёстрое и растеклось по дубовому полу яркой кляксой.
– Юбочка! – вскричала Алёнка и бросилась поднимать одежду.
– И вот это. И это ещё.
В неё продолжали лететь тряпки, а она едва успевала надевать.
Через пару минуток на Алёнке красовались пёстрая юбка в цветочек, подол короткий, чуть выше колен. Сверху надела тонкую шёлковую рубашку и красиво вышитую безрукавку из сукна потолще. Под юбку поддела короткие штанишки, которые сели, как по ней шитые и придали Алёнке уверенности.
Мамин плат перевязала поверх, розовые цветы очень сочетались с пестротой юбки, будто кто-то специально подбирал цвета.
– Уф, – она притопнула босой ногой и расправила подол. – Спасибо Котофей Мурьяныч. Я себя сызнова человеком почувствовала.
– Кто знает, – кот выпятился из комнатки, что-то таща, – стоит ли в твоём положении чувствовать себя человеком.
Алёнка недоуменно поглядела на него. Как же так? Быть человеком – это первейшая обязанность каждого, гм, человека..
Кот повернулся и поставил на пол пару расписных сапог с загнутыми носами.
– Последний штрих. Вот. Мур, мяу.
Он оглядел Алёнку с головы до ног и замурлыкал.
– Беру мяу свои слова назад. На тебя какое тряпье не одень – красота.
Алёнка потупилась и покраснела щеками.
– Спасибо…
– Надень, – кот придвинул сапоги и глядел с ожиданием. – Негоже хозяйке той самой избы босой ходить.
– Ты знаешь… – она с сомнением поглядела на сапожки. Они были такие яркие, новенькие. В жисть такие не носила. Тётушка Параскова обувь давала ей только, когда становилось холодно и такую ношеную-штопаную, что и надеть было стыдно. – Я к обувке не привыкшая. Я больше босичком… Летом – всегда босичком… Я же сирота, некому обновы покупать…
Она смутилась. Вдруг стыдно стало за свою бедность.
– Хозяйке избы не положено босичком, – важно мурлыкнул кот. – Надевай. Смелее.
Он был столь уверен, что она поддалась и сунула ногу в сапог. Шух, щёлк. Кожа сапога сжала ногу, обтягивая её, словно вторая кожа. Пряжка щёлкнула и стянула лодыжку.
– Ай! – вскрикнула Алёнка. Ногу вырвало из-под неё и дёрнуло к потолку. Не надень она предусмотрительно штанишек под юбку, сверкала бы сейчас своими прелестями на всю избу.
Запрыгала по избе на одной ноге. Сапог жил собственной жизнью, так и норовя что-нибудь пнуть. Кот глазел с интересом, предусмотрительно отодвинувшись в угол.
– Ух как, – потёр он усы. – А я думал, чего Яга никогда их не надевала…
***
После того, как первый сапог немного успокоился и побудил тем самым её надеть своего собрата на вторую ногу, Алёнка скакала по горнице несколько часов кряду. Перевернула всë, до чего дотянулись ноги, к счастью череп стоял высоко и не пострадал. Алёнка истратила весь запас сил, дарованных ей живой водой, и навела жуткий беспорядок.
Потом её едва не затянуло в вихрь, ой, простите, Врата Мудрости. После этого сапоги немного присмирели. Возможно поняли, что сгинули бы в чёрном оке вместе с новой хозяйкой. Или прониклись к ней доверием, ибо перед тем, как кануть во Врата Мудрости, она искренне пыталась их скинуть и не тащить с собой.
После того у неё с сапогами наступило перемирие. Они признали, что она не желает им зла, и перестали брыкаться, а она согласилась их носить. Едва Алёнка убрала разбросанные чугуны и тарелки по полкам, как из-за печи показался кот. В передних лапах он нёс пустую жестяную тарелку, а вид его был суров и неприступен. Со стуком тарелка встала на стол. Зелёные глаза глядели требовательно.
– И то верно, – улыбнулась Алёнка. – Кушать пора. Откуда здесь берётся еда?
Кот насупился.
– Так у тебя её нет? Какая же ты хозяйка?
– Ой, прости, котик. Я же первый день. Не знаю где здесь и чего?
– Ну ла-адно, – снизошёл кот. – Я расскажу тебе, где Яга брала кушанья.
Он поднялся из-за стола и встал посреди горницы.
– Сперва она становилась сюда, – он указал обеими лапами справа от себя. – Потом топала к печи…
Он указал обеими лапами в другую сторону. Алёнка передёрнула плечиками от воспоминаний, как едва не сварилась.
– Не надо так… – пробормотала девица, но пересилила себя и подошла к печи. Заслонка была прислонена к кирпичному боку, где она её и оставила, внутри потрескивал огонь. Вместе с котом они заглянули внутрь.
– Ничего себе, – вытаращила глаза Алёнка. – Дров нет, а огонь горит. Тут кругом одно волшебство!
– Не о том думаешь, – одёрнул её кот.
– А о чем надо думать?
Девица отступила от печи и подозрительно огляделась. Где опасность?
– Пусто, – сказал кот, его морда трагично вытянулась. – Плохая хозяйка. Уйду от тебя.
Алёнка тут же позабыла о своих опасениях.
– Котофеюшко! Ну пожалуйста. Как я без тебя? Пропаду ведь.
Кот посомневался немножко и погладил усы.
– Ну ла-адно. Прощу тебя. Но это первый и последний раз…
Он забрался на печь, в лапах у него появился кусок копчёного мяса. Кот с урчанием впился в него зубами. Алёнка так и встала.
– А ты не обнаглел ли, котовая морда? – она зашарила вокруг, под руку попалась та самая деревянная лопата, которой спроваживала мусор во Врата Мудрости. Шлёп! Кот мявкнул и спрятался за трубу.
– Хозяйка! Перестань! Не виноватый я!
– Ах ты, ирод! Так-то ты новую хозяйку встречаешь! Да я сама тебя выгоню! Во Врата Мудрости отправлю. Летай там вместе с мышами!
Она застыла, раздумывая как половчее выкурить его с печи.
– Ну хорошо, хорошо, – раздалось из-за трубы. – Я все понял. Открой левую дверь.
– Зачем это? – Алёнка отставила лопату. Напротив входа было две двери. Одна – правая – завешена на огромный амбарный замок, массивная, перетянутая стальными полосами, с коваными уголками и мощным косяком. Именно к ней припечатала её Яга, когда передавала избу.
Дверь, что слева, отличалась лёгкостью и кажущейся ажурностью. В неё входил кот, когда искал для новой хозяйки одежду. Из неё она достала ведро с горячей водой, когда ещё не знала, чем это закончится.
– И что за ней? – на всякий случай переспросила Алёнка.
– Долго объяснять, – мурлыкнул кот. – Называется – Любая комната. Отворяй, не раздумывай.
Она отворила дверь. Внутри обнаружилась уютная крохотная комнатка, большую часть которой занимал просторный лежак, застеленный мохнатыми одеялами. В углу стоял небольшой столик, в кованом подсвечнике горела, оплывая, толстенная свеча. В противоположной от дверей стене прямо над постелью проделано небольшое окошко. За ним стояла тёмная ночь, на чистом небе мерцали звезды и тоненький серп месяца.
Алёнка моргнула и оглянулась. Нет. Здесь в избе по-прежнему царит день, из приоткрытых ставен льётся пускай тусклый из-за ветвей леса, но дневной свет.
– Очередное волшебство…
Алёнка почувствовала, что полностью разбита. Усталость навалилась на плечи тяжёлыми мешками. Девица шагнула в комнатку и позволила дверце закрыться. Кот что-то кричал с печи, но хозяйка даже не обернулась. Дверь оборвала звуки.
– Уи-и!
Она прыгнула на постель и вытянулась в полный рост. Сапоги сами собой соскользнули с ног и мирно встали у постели. Молодое гибкое тело выгнулось, по мышцам прошла приятная дрожь расслабления.
– Как здорово. Ради такого уголка стоит терпеть все эти безумства.
Она полюбовалась звёздами, потом откинулась на подушках и тут же провалилась в сон.