Алёнка одним взглядом на кота все поняла.
– Чудышко! – пискнула она и хотела проскочить мимо.
– Не пущу! – мявкнул кот. – Её уже не остановить!
– Котенька. Что же ты… – начала она, потом вдруг всплеснула руками. – Некогда! Зло большое чую!
Она повернулась к окну и отдёрнула плотную занавеску. Помнила, что здесь за окном были звезды, но теперь там сиял день. Окно увеличилось, она дёрнула раму и ступила наружу.
Раз. Она уже стоит на крыльце избы.
– Спасибо, Любая комнатка.
Позади из окна лез кот.
– Стой! Это опасно!
Бам! Их прервал громкий удар и скрежет.
– Что это? – вскочила Алёнка.
Морда кота вытянулась.
– Она сделала это.
Он ступил на крыльцо. Окно в Любую комнату за его спиной стало закрываться. В нем показалось лицо кикиморы.
– Не-ет! Как же это?! Отчего не уберёг!
Она тянула руки к Алёнке, но окно окончательно затянулось. Кика осталась внутри.
– Кто ж знал, что Любая комната настолько её слушается, – мявкнул кот.
Алёнка краем уха слышала их разговор, но сейчас её волновало другое. От избы исходило ощущение ужаса и боли.
Хозяйка распахнула дверь и отшатнулась. В горнице бушевал вихрь неведомой абсолютно чёрной субстанции. Он то разбухал, заполняя всю горницу, то съёживался, отступая к двери, окованной сталью.
– Гляди, на что способна твоя добренькая Кика, – вскричал Котофей. Он развернулся и ухватил Алёнку за плечи. – Надо уходить. Избу отыщем по следу, когда все закончится. Поверь, он будет… заметный.
– Что закончится?
Алёнке не понравился его тон и испуг в голосе. Она отпихнула кота и собралась войти в горницу.
– Стой! – вскричал тот. – Забыла, что я говорил тебе про мышь?
– Но ведь… – Алёнка неуверенно поглядела на черноту, потом на кота. Изба вдруг дрогнула, курлыкнув, почти как живая птаха. Как смертельно раненая живая птаха. У девицы сердце остановилось.
– Что с тобой, Чудышко? Как тебе помочь?
Вихрь в горнице прекратил движение. С тихим хрустом чернота проступила меж брёвнами, россыпями плесени побежала по стенам. Как огромные пальцы крышу перечеркнули несколько черных лент.
Из-под избы выметнулись гибкие корни, ударили по чёрному. Никакой реакции. Корни вцепились и попытались разорвать черные ленты. Те словно не замечали стараний избушки, делались толще, пульсировали, с каждой пульсацией изба дёргалась, все слабее и слабее. Корни бессильно обмякли и соскользнули вниз.
Алёнка металась по крыльцу, не зная как поступить. Взревели невидимые трубы, ставни хлопнули и приподнялись. Если при первой встрече за ними полыхал алый огонь, то теперь там плескалась тьма. Девице показалось, стоит вглядеться в неё, и утратишь себя.
– Вот и все, – обречённо мяукнул кот. – Теперь только держись…
Алёнка раскрыла рот, чтобы спросить, что это значит, но едва не прикусила язык. Изба заклокотала и прыгнула. С яростью она набросилась на ближайшие кусты. С веток порскнула стайка птичек. Бам! Бам! Огромные ноги остервенело топтали подлесок. На миг в месиве зелени и земли мелькнуло крохотное гнёздышко с яйцами. Оно тут же исчезло в вихре ударов. У Алёнки сердце сжалось от ужасного предчувствия.
– Что она делает?
– Уничтожает живое, – ответил кот. Он прижался к перилам и держался всеми четырьмя лапами. Даже когти выпустил.
– Как же так? – Алёнка напротив рванула к самому краю крыльца. – Чудышко же добрая.
Изба содрогнулась от макушки до кончиков лап и бросилась на ближайшее дерево. Алёнку едва не выкинуло с крыльца. Лапа с чудовищным хрустом врезалась в ствол, тот разлетелся тучей щепок и осколков.
Алёнку что-то резануло по щеке. Машинально коснулась рукой и увидела на пальцах кровь.
– Чудышко, что же ты творишь? – пролепетала она. – Ты бы никогда…
Изба ринулась в лес. Она издали чуяла живность. Бросалась то в одну сторону, то в другую. Из-под лап прыскали рыжие лисы, серые зайцы, полосатые бурундуки. Кому-то удавалось быстро убраться с глаз обезумевшего дома, кому-то нет. Каждая их бездыханная тушка болью отзывалась в груди Алёнки.
– Чудышко! Не надо. Не делай так, – шептала она. Но всегда послушная изба совсем её не слышала. Чудышко продолжала прыгать по лесу, мощными ударами валя тонкие деревья и бессильно царапая мощные стволы. Перед ней, как перед дурным лосем, гурьбой бежало зверье, в ужасе спасая жизни. Огромные беры соседствовали с оленями и волками.
Алёнка бросилась к коту, пол ушёл из-под ног. Так приложилась о перила, что в глазах запрыгали искры.
– Что делать, котик? Скажи!
Тот прижал уши и замотал головой.
– Ничего. Ничего тут не сделаешь. Сиди тихонько и старайся, чтобы тебя не сбросили.
– Как ничего? – Алёнка замерла, будто прислушиваясь. Изба в этот же момент остановилась, подрагивая мелкой дрожью. – Она же мучается. Ей страшно.
– Чёрное Нутро не преодолеть, – отозвался кот. – Ты лучше меня пожалей. Мне тоже страшно.
Изба крутнулась и понеслась куда-то очень целенаправленно. Алёнка встрепенулась. Чудышко больше ни за кем не гонится, неужели ей удалось совладать с темной напастью?
Стены леса расступились, они выметнулись на пригорок. Здесь почти не было деревьев, на лугу паслось стадо овец. Пастушок дремал с краю поляны.
– Нет, – прошептала Алёнка помертвевшими губами.
Изба сделала шаг к пареньку, потом второй. Он был ещё совсем мальчишка. От топота лап он очнулся и вскочил. Глаза по плошке, даже не пытается укрыться.
– Беги! – крикнула девица. – Беги же!
Ноги паренька будто вросли в землю. Тьма в окнах плотоядно крутанулась, когти рвали дёрн, оставляя длинные полосы. Алёнка спрыгнула бы и бросилась между избой и пастушком, но её кидало то к стене, то к перилам. Она никак не могла выровняться.
Расширенные от ужаса глаза парня были совсем близко. Ещё чуть и их сметёт ударом, вобьёт в землю, раздавит…
– Нет! Пожалуйста, нет! – прошептала Алёнка с мольбой и зажмурилась.
– Бэ-э!
Изба резко встала, Алёнка едва не вывалилась через перила, распахнула глаза. Кот проскользил вдоль бревна, оставляя глубокие царапины выпущенными когтями. Черные очи окон оторвались от пастушка и поглядели на луг. Там стояло с десяток овец, все подняли головы и глядели на Чудышко.
Изба глянула на них, потом на пастушка. Снова на них. Желание большой крови боролось с одиночным смертоубийством.
– Бегите! – шептала Алёнка. – Все бегите!..
Пастушок, наконец, опомнился и сделал несколько шагов. Изба дёрнулась было следом.
– Бе! – заблеяли овцы. Темные окна медленно повернулись к ним. Овец было больше. Пастушок прибавил шагу и скрылся за деревьями. Алёнка облегчённо выдохнула. Спасён. Изба с места скакнула, разом преодолев половину луга. Ноги подкинули крайнюю овцу, когти вспороли мохнатый бок. Блеяние превратилось в визг, девице в лицо плеснуло тёплым.
– Нет! Прошу! Прекрати!
Изба скакала по лугу, вбивая в землю белые мохнатые тушки. Овцы с блеянием жались друг к другу, облегчая ей задачу. Боль в груди девицы ширилась.