Ягу трясло все сильнее. Лицо её полыхнуло такой яростью, что увидь это кто-то из подлунного мира – упал бы замертво.
– Как! – взревела она, взмахнув руками.
– Ты!
Котёл прыгнул в сторону и перевернулся. Старуха подскочила и легко опустилась ногами в ношеных сапогах на края ступы.
– Смеешь!
Алёнка выкатилась на пол в клубах пара и воды. Кожа покраснела и шла пузырями, так шмякнулась о половицы, что изо рта хлынула вода и кровь вперемешку.
– Меня жалеть?! – завопила Яга совсем уж нечленораздельно. – Ух, как я зла!
Её тряхнуло. Она пошатнулась и едва не соскользнула внутрь ступы. Это взъярило бабку ещё сильнее.
– Не помню уже, злил ли меня кто-нибудь так же сильно!
Она соскочила на мокрый пол, от которого шёл пар. Тело с красной пузырящейся кожей дрогнуло и сжалось. Первое движение Алёнки было прикрыть сокровенное.
– Ишь, скромница… – буркнула Яга.
Из полураскрытого рта сквозь кашель и хрип выдавилось:
– Прости… шка… Даже на это я… не годна…
Бабка глядела на неё брезгливо, без того морщинистый лоб пошёл складками. Яга закряхтела и начала мерять избу короткими шажками.
– Задала ты мне задачку, болезная, – пробормотала она, теребя бородавку на подбородке. – Тыщу лет живу, а не знаю – решала ли когда сложней.
Она остановилась и поглядела на изуродованную девицу.
– Как мне достойно наказать вот это… – проговорила старуха. – Наказать так, что, не смотря на всю свою доброту и смирение – прочувствовала и поняла, что в ад попала. Как? Как пробить эту добродетель? Ведь ей хоть кол на голове теши, хоть на косточках пляши… Тьфуй!
Она в сердцах плюнула и вновь побежала по избе. Вдруг она остановилась и закусила губу. Острые когти без остановки теребили бородавку.
– А это мысль… – быстро, словно вороськи, она глянула на картину с изображением пустого трона. – Ад – это мир мёртвых, а там правит – Он.
– Изба… – проговорила Яга полушёпотом. – Хочешь, чтобы эта… – она ткнула носком сапога обожжённую Алёнку, – живой осталась?
Горница дрогнула, избушка подскочила, перебрав ногами.
– Хо-очешь, – осклабилась старуха. – Тогда слушай сюда. Я тебе дорогу укажу до одного места, а ты…
Угасающим от боли сознанием Алёнка уловила лицо старушки с быстро шепчущими губами. А ещё ей показалось, что Яге кто-то отвечает скрипучим голосом. А потом она стала соскальзывать в темноту…
– Куда? Стоять… – Яга ухватила её за волосы и дёрнула. Алёнка закричала от боли, хотя только что ей казалось, что сильнее болеть уже не может.
– Я прочувствовала твою доброту, девица, – торжественно сказала Яга. – И мамашу твою я видала. Ой, видала. Да и тебя тоже. Ведь вы единственные, кто уцелел из той деревушки, из Колокольцев. А если хочешь знать больше…
Она умолкла и противно захихикала.
– Ничего окромя себя не имею… – залепетала Алёнка. – Все что хотите сделаю. Всю себя отдам…
– Да. Этого мне от тебя и надобно. Всю себя отдай!
Она ухватила Алёнку за плечо и ногу и с нечеловеческой силой подняла над головой. Та закричала от нестерпимой боли.
Бам! Яга припечатала её к двери, обитой стальными полосами.
– Теперича повторяйте! Обе! Прялочка вращается, дверка отворяется. Старое ушло, быльём поросло. Новое время, новый зарок. Новый хозяин и новый урок.
Она прижала Алёнку ещё сильнее.
– Я – согласна. Изба – согласна. Девка? Ну же. Согласна стать…
Алёнку мутило от боли, она не расслышала последних слов, но кивнула. После того, как не сгодилась даже в пищу, была на все согласна, лишь бы угодить старушке. Лишь бы она рассказала…
Яга к чему-то прислушивалось. Потом лицо расплылось в торжествующей ухмылке.
– Получилось. Не ожидала, что настолько просто. Хотя… – она брезгливо поглядела на Алёнку. – Специально искать станешь – второй такой не сыщешь.
Яга расхохоталась в полный голос.
– Волюшка!
Со стальным звоном висевшие на стене чаши начали вращаться, почти незаполненная крупицами ёмкость оказалась сверху. Крохотные камушки тихо перетекли вниз. Верхняя чаша опустела. И вновь механический скрежет. Полная чаша оказалась вверху и замерла. Ни одна крупица не упала вниз.
Бабка склонилась к сидевшей на полу Алёнке.
– Где Калина, твоя мать – тайна за семью печатями. Но теперь у тебя есть возможность их открыть. Все зависит от тебя. Когда последняя крупичка упадёт вниз…
Острый коготь стукнул по чаше часов. Алёнка услыхала эти слова краем сознания, вся остальная его часть была заполнена болью.
– Спасибо… баб…шка…
– А теперича счастливо оставаться.
Яга с хохотом погрузилась в ступу, цапнула метлу и оттолкнулась.
– Земля прощай. Ихи-хи-хи-хи! Изба, гляди, чтобы не издохла твоя новая хозяйка. Не то станешь брошеной…
Изба в ужасе присела, а Яга со свистом вылетела за дверь. Это для Алёнки стало последней каплей. Она начала валиться вбок, оставляя на двери кровавые полосы, и затихла на полу.
Пш-ш! С тихим шипением кровь втянулась в дерево и сталь. Изба дрогнула и зашагала по Дремучему Лесу. Все скорее и скорее.
***
Скрип. Дверь отворилась, пол избы наклонился, и Алёнка покатилась вон. Она не успела ничего понять – бульк. На неё разом нахлынула прохлада.
Как мужики на пожаре заливают огонь водой, так и пожар на Алёнкиной коже кто-то залил прохладой и чистотой. Переход от боли к прохладе был столь резок, что девица расслабилась, раскинула руки и ноги и поплыла. Блаженство было столь сильным, что хотела застонать от удовольствия…
И тут она поняла, что не может дышать.
Алёнка распахнула глаза. Вокруг полупрозрачно изгибались зелёные растения. Её волосы плыли рядом, как светлое облако. Мимо, снизу вверх пробежала цепочка пузырьков.
Под водой! – полыхнула мысль. – Я под водой!
Легкие уже разрывало желание вдохнуть. Алёнка панически дёрнулась вверх, рот раскрылся, в грудь хлынула вода. Девица заметалась, распахнув глаза, потом обмякла и повисла посреди прохладной глубины.
***
Когда открыла глаза вновь, вокруг ничего не поменялось. Водоросли, пузырьки и приятная прохлада по всему телу. Грудь больше не рвало на куски, она вообще была неподвижна. Алёнку больше не тянуло дышать.
Открытие не вызвало ни капельки страха. В последнее время испытала столько боли, что теперь могла лишь равнодушно отмечать про себя изменения.
Я плыву… вернее вишу под водой. Я не дышу, боли нет. Есть лишь блаженство. Если это смерть, то я не против.
Она повисела какое-то время. Голова не могла быть без мыслей, и они поползли изнутри по черепной коробке, как тараканы. Мне не нужно дышать. Вода внутри меня, она будто сама питает моё тело всем, что нужно.
А потом девица вдруг поняла – боли больше нет. Вскинув руки, увидела гладкую белую кожу без единого пузырька. Провела по своему телу рукой и убедилась, что и там все прошло.
Извернулась и подняла перед собой обнажённую ногу. Гладкая кожа, растопырила пальцы. Все на месте, ни один не обуглился. Все розовенькие, здоровые, полные соков, как спелые ягодки.
Она повисла посреди этой странной и приятной жидкости и замерла, наслаждаясь необычным состоянием. Кровь струится по жилам, а вдыхать и выдыхать не требуется.
Чудо. Это настоящее чудо, – подумала Алёнка и тут же тревожно дёрнулась. – Чудышко. Как там избушка?
Алëнка поглядела вверх. Там дрожала поверхность воды. Плавать она умела, загребая воду, начала подниматься. У поверхности помедлила, потом решительным гребком высунула голову из воды.
Из ноздрей полилась вода, она чихнула, машинально сделала вдох, тело скрутило судорогой. Вода внутри перестала быть приятной и ласковой, теперь она рвалась наружу, мешая воздуху войти внутрь. Алёнка ощутила, что грудь рвёт от нехватки воздуха, и что она не может вдохнуть. Забарахталась, лицо залило водой, она ничего не видела. Из горла рвался кашель, из носа сип. Вода была везде. Алёнка поняла, что умирает.
В следующее мгновение ощутила стальную хватку, от которой хрустнули ребра. Ещё миг, рухнула на твёрдую поверхность. Её скрутило судорогой, изо рта и носа текла вода. Кашель выворачивал внутренности, с сипом разевала рот и не могла вдохнуть.
Её толкнуло в лоб, отчего Алёнка распласталась на спине. В грудь тут же ткнулось что-то тяжёлое. Изо рта ударил фонтан воды. Она закашлялась и повернулась на бок. Воздух наполнил грудь, она с жадностью хватала его ртом, словно это было самое вкусное, что она пробовала в жизни.
Кое-как отдышалась. Постепенно, словно отступал туман, начала ощущать мир вокруг. Голую кожу щекочет пушистый мох. Вокруг деревья, тянут колючие лапы и роняют иглы.
– Уф… – произнесла она, глядя как смыкаются кроны сосен в сплошной непроницаемый потолок. – Что это было?..
Тудудам. Прямо над ней склонилась изба бабы Яги. Крыша и труба втянуты, створки глаз-окон приопущены, весь вид виноватый и тревожный.
"Чудышко", – хотела сказать Алёнка, но согнулась в новом приступе кашля. Удалось лишь взмахнуть рукой.
– Все… Хорошо… Чудышко… Я… – исторгла из себя новый фонтан, на сей раз не из лёгких, а из живота. – Я в порядке.
Изба распахнула створки, да так и подпрыгнула. Потом лапой указала в бок. Алёнка глянула туда и увидела небольшое озерцо. "Вода живая"– выплыли в голове слова. Похоже, у неё налаживается мысленная связь с избой.
Алёнка машинально провела ладонью по плечу. Гладкая кожа, как у младенчика. Ни единой ранки или ожога. Девицу переполнило тепло благодарности.
– Ох ты Чудышко моё. Ты меня полечила…
Она поднялась на ноги. Босые ноги щекотал мягкий мох. Лёгкий ветерок холодил тело, уже стала привыкать к наготе. После купания в живой воде чувствовала себя заново родившейся.
– Спасибо, Чудышко! – Алёнка подскочила к избе и обняла ногу. Та была шершавой и холодной, как ствол дерева. Изба смущённо потупилась, осторожно, чтобы не помешать девице, переминаясь с ноги на ногу.
– Только что мы станем делать дальше? – проговорила Алёнка и поёжилась.
С тихой мелодией отворилась дверца, одновременно крыльцо коснулось земли прямо у босых ног Алёнки.
Оказавшись в горнице, девица выдохнула. По крайне мере здесь тепло. Ей казалось, что с момента, когда она попала в избу и устроила уборку, прошли дни и целые седмицы, хотя на самом деле вряд ли минуло пару часов.
Рука привычно легла на шею, чтобы коснутся маминого плата… Сердце пронзило страхом. Плата нет. Когда Яга сорвала с неё платье, что стало с подарком мамы?!
Взгляд заметался по горнице и почти сразу наткнулся на обрывки платья. Посреди них ярким розовым пятном лежала потеря.
– Уф. Едва не потеряла…
Алёнка схватила плат и повязала его на шею. Выглядело это странно, увидела себя в зеркале рядом с Вратами Мудрости и рассмеялась. Голая взъерошенная девица в платке на шее и косынке.
– Добро, – сказала она и подняла горшок, упавший при отлёте Яги. – Раз уж судьба связала нас, нужно разбираться, как жить. Где мне брать покушать и чем себя занять так, чтобы приносить пользу.
– А вот здесь тебе пригожусь я, красна девица, – раздался мягкий голос. Алёнка застыла, потом повернулась к дверям. Там стоял молодой парень в нарядном кафтане и с любопытством изучал её. И чем дольше он смотрел, тем шире становилась улыбка.
– Уй, я ж голая… – пикнула Алёнка. Чугун со звоном покатился по полу, девица ласточкой прыгнула за стол.