– Что творишь, дурёха? – раздался громкий женский голос, густой и тяжёлый, как огромная капля мёда. – Коли помрёшь, Кощей с меня три шкуры спустит.
Алёнка ощутила под собой мягкую хвою, открыла глаза и поглядела вверх. Над ней стояла крохотная и очень хрупкая на вид женщина. Она была в зелёном, переливающемся в полумраке леса платье и с бледными зеленоватыми волосами. Алёнка мигнула и едва удержалась, чтобы не протереть глаза. Гладка кожа женщины тоже отливала зеленью. Она выставила перед собой ладонь, гигантский клюв уткнулся в самую её серёдку.
– Ктулх! – приглушённо курлыкнула птица. В голосе слышалось удивление.
– А ты давай отседа… – бросила ей женщина. Сжав ладонь, она ухватила самый кончик клюва и сделала движение, будто небрежно отбрасывает мелкий мусор. Голову чудища кинуло в сторону, она ударилась о ближайшие деревья и снесла их, словно это были тонкие тростинки.
– Курлык! – закричал птенец и бросился к маме.
– Эй! – крикнула Алёнка. – Что вы творите? Обидели маму ребёночка.
Глаза зелёной женщины расширились. Она оглянулась на девицу, словно хотела ударить. Потом кулак её разжался.
– Тебя спасаю, – сказала она, отвернулась и пошла в ту сторону, где Алёнка оставила избу. Девица неуверенно оглянулась. Ошалелая птаха трясла головой и больше не помышляла о нападении. Рядом радостно скакал птенец.
В лесу грохотало и хрустело. "Беззащитная"птаха пыталась подняться, валя соседние деревья. Птенец благоразумно держался в сторонке. Кое-как она поднялась и потрясла головой. Круглые глаза уставились на женщину в зелёном. Из раскрытого клюва выпало курлыканье, теперь в нем был лишь страх. Цапнув клювом птенца, птаха заспешила в лес. Громовые шаги и подрагивание земли стихли вдали.
– Уф! – ноги Алёнки дрожали и подгибались, когда она подошла к избе. Тело запоздало вспомнило, что было на волосок от гибели.
– Добрые поступки не всегда ведут к добрым делам, – мяукнул кот, слезая с крыльца с огромной кружкой в лапах. – На, испей…
– Глупые поступки никогда не ведут к добрым делам, – произнёс все тот же густой женский голос. Кот и Алёнка обернулись. Неведомая спасительница стояла рядом с избой, уткнув свой крохотный пальчик в огромный коготь Чудышко.
Изба дёрнулась, пытаясь высвободиться. Женщина должна была отлететь, но она осталась на месте. Как и лапа Чудышко.
– Стой, кому говорю, – молвила незнакомка. Говорила вроде бы негромко, но её голос колыхнул тишину, как крик. Туман подался в стороны, будто на него дыхнул огромный змий.
Изба дёрнула второй ногой, Алёнка даже рот открыла, чтобы крикнуть, показалось, что маленькую незнакомку снесёт ударом в лес.
– Уй! – Алёнке показалось, что она слышит этот крик. Женщина осталась на месте, а изба подогнула лапу, словно зашибла палец о камень.
– То-то же, – сказала женщина и подняла взгляд. – А вот и новоиспечённая хозяйка. А ну уймись…
Она хлопнула по куриной ноге, та подломилась, и изба шумно шлёпнулась на землю. Алёнка разинула рот. До того птаха, теперь вот изба. Что за силища у этой тётки?
– Ну здорово, – сказала женщина, подходя. – Меня зовут Кика. Я из кикимор.
Алёнка рта не успела раскрыть, как Кика нахмурилась и добавила.
– Лесных. Не вздумай путать меня с болотными. Они воняют и вообще…
Насупившись, словно Алёнка обвинила еë в чём-то непотребном, Кика подошла и ступила на крыльцо. Доски взвизгнули, будто от чудовищной тяжести.
– Ну-ка, не ной, – строго бросила кикимора. – Лесной Мастер тебя выстроил или кто?
Изба крякнула и замолчала. У Алёнки слова жалости застыли на губах.
– Здравствуйте, – пролепетала она. – А вы…
И замолчала, не зная, что сказать.
– Меня Кощей послал, – бросила Кика, глядя девице прямо в глаза. – И не зря, гляжу. Ещё чуть и пришлось бы искать новую хозяйку избы.
Она отворила дверь и вошла в избу. Алёнка переглянулась с котом, и они устремились внутрь, едва не застряв на входе.
– Осторожнее!.. – воскликнула девица. Гостья стояла перед картиной с Вратами Мудрости. Она недоуменно оглянулась, потом, как ни в чём не бывало, приблизилась почти вплотную.
– Замечательная вещь, не правда ли? Настоящий шедевр искусства.
Алёнка вдруг вспомнила слова Яги. "Проверяет потусторонний вес…".
– Я так минут пять простою, пока втягивать начнёт… – сообщила Кика.
В голове Алёнки раздалось поскрипывание и ворчание Чудышко. Изба сокрушалась, что приходится нести в себе такую тяжесть.
– Что ж, – сказала Кика и резко отошла от Врат. – Кощей велел, чтобы я проследила за вами. Через меня он станет посылать свои приказы. Первый из них…
Она примолкла, изба замерла, словно прислушиваясь, потом развернулась.
– …выбраться поближе к цивилизации. Человечьей, конечно же, – Кика многозначительно поглядела на Алёнку. Та пригорюнилась. Вот тебе и "сбежала я от Кощея". Рано радовалась.
– А теперь мне нужно удобное тихое место, – безапелляционно заявила Кика. – Стану Кощею послание писать. О прибытии. И вашем непослушании.
Она многозначительно поглядела на Алёнку. Та задрожала, сразу же вспомнился ледяной взгляд старческих глаз на юном лице красавчика. И боль в ладошке.
Что-то невнятно пискнув, подошла к двери в Любую комнату. На миг прищурилась и распахнула дверь. Внутри явилась та самая комнатка с ночным окном и столиком с толстой свечой в подсвечнике. Только вместо кровати стоял небольшой стол и кресло с мягкой обивкой.
Кика заглянула в комнату поверх плеча Алёнки и поджала губы.
– Сойдёт. Только в следующий раз повесь на окна плотные занавески. Не люблю лунный свет…
Она отодвинула Алёнку в сторону, демонстративно тряхнула перед её лицом стопкой листов и походной чернильницей, которые взялись в её руках неведомо откуда, и прикрыла дверь изнутри.
– Какая фифа, – мяукнул кот с печи. Но приглушив голос, чтобы та не услышала.
Алёнка ничего не ответила. На её попытку сбежать Кощей ответил очень весомым аргументом. А изба теперь с каждым шагом будет приближаться к обжитым людьми местам.
– Что же теперь делать? – пискнула она, прикрывая рот ладошкой. Ответа на этот вопрос не было ни у кота, ни у Костяши.
***
Приказ выбираться к людным местам был отдан, на следующее утро Алёнка, выходя на крыльцо для утренних дел, страшилась увидеть вдали деревянные домики или пашню. Она облегчённо выдохнула, увидав привычные деревья и туман.
– Поживём ещё… – тихо молвила она и потопала в ближайший подлесок.
Когда вернулась, принялась размышлять, позволительно ли ей будет не отправлять избу сразу в дальнейший путь, а отдохнуть.
Так ничего не придумав, решила, что все выйдет само собой и принялась стряпать. Кот проснулся и наблюдал с печи. Потом ему надоело, он спустился и подошёл к столу. Алёнка сноровисто лепила булочки, а Котофей задумчиво сидел за столом и глядел на кружку с водой. Лапа его гуляла по столу, приближаясь все ближе.
– Мур!
Бах! Глиняная кружка разлетелась осколками. Алёнка так и подскочила.
– Кот! Ты чего?
– Чего, чего? Обычная кошачья натур-ра, – пожал плечами тот.
– Я думала, коли ты разговариваешь, так и натуру в узде держать можешь…
– Могу, конечно, но разве теперь надо было? – равнодушно ответил кот. С утра он всегда был меланхоличен.
Алёнка поглядела на него и передумала ругаться.
– Не беда, уберём, – сказала бодро. Теперь она знала, как работает изба. Девица привычно подошла к стене с часами и отворила дверь. Только после этого вспомнила, что там занято.
– Простите. Извините. Я не хотела, – зачастила она, пятясь от входа в комнату. Кот едва не свалился с лавки, силясь заглянуть внутрь. Среди мётел и лопат на ведре сидела кикимора и злобно зыркала на Алёнку. Бам. Метла скользнула вдоль стены и врезала черенком по зеленоватому лбу.
– Я все исправлю… – пискнула Алёнка и аккуратно прикрыла дверь. Она вернулась на место и тихонько села на лавку спиной к Любой комнате. Не удержалась и прыснула, плечи ее мелко затряслись. Кот от смеха свалился с лавки и задрыгал задними лапами, раскидывая черепки.
– Ихи-хи-хи! – Алёнка никак не могла остановиться. – Кикина… ой, не могу… Кикина очередь узнать, что не в сказку попала…
Костяша свысока и очень неодобрительно взирал на их неподобающее приличному человеку и коту поведение.
Так она узнала, что Любая комната не может одновременно быть и комнатой для отдыха и кладовкой.
А Дремучий Лес не изменял себе. Куда бы они ни отправились, какую бы стоянку не затеяли – везде попадались крохотные беззащитные существа. Бельчонок, енот, куница – Алёнка никому не отказывала.
За каждый такой случай часы на стене роняли по одной Златой крупице. Не смотря на то, что из-за малышей приходилось тревожить Кику, та, скрепя сердце и скрипя зубами, не препятствовала. Благодаря этому Алёнка сразу записала её в добрые люди, вернее существа. Кто знает, вдруг кикиморы не терпят сравнения с людьми, тут лучше перебдеть. Вон и Костяша, кажется, того же мнения.
Постепенно детский зоопарк внутри избушки рос. Кот каждый раз возмущался и поминал призрачных волков, которых однажды Алёнка пустит внутрь. И, конечно же, накаркал.
***
– Возьмём этого волчонка. Смотри, какой мила-ашка, – кричала Алёнка. В её руках, вяло свесив лапы, висел щенок с пушистой шерстью.
– Это я виноват, – кот обречённо сел посреди леса, шерсть на загривке встала дыбом. – Коли не желаешь что-то видеть, не стоит о том даже думать. А я постоянно поминал, пущай и в шутку…
– Кот! Я думала тебе чужда вражда псов и кошек, – Алёнка выложила свой козырь. Много думала над сим вопросом и пришла к мнению, что это коту должно быть стыдно, не ей.
– Ты же вон какой умный, разговаривать умеешь…
– Ты явно не знаешь Призрачных Волков, – кот был непривычно серьёзен. – Если мы привлечём их внимание, они станут преследовать нас даже если мы спустимся в подземный мир Кощея и Мары.
– Но… Как же?.. – Алёнка поглядела на волчонка. Тот заскулил и крутнул хвостом. Выглядел он совершенно безобидно и ничем не отличался от того же лисёнка, которого кот принял без вопросов. Девица решительно тряхнула волосами. – Посажу его в Любую комнату, он тихонько посидит.
Она прошла мимо кота, которого передёрнуло от одного вида волчьей шерсти.
– Может не на-адо? – заныл кот и двинулся следом. – Раньше ты спрашивала разрешения у меня, а теперь?
– Надо, котя, надо, – пробормотала Алёнка. – Он тебя не объест. Ты же не любишь кости?
– А ещё я не люблю, когда кости делают из меня. Да спроси хотя бы Костяшу.
Череп невозмутимо глядел с верхней полки. Дескать, нечего меня вмешивать в свои мелочные споры.
– Видишь? – сказала Алёнка. – Он не против. Изба, если это не касается бобров, на моей стороне. Ты остался в меньшинстве.
– Кика! – воскликнул кот. – У нас теперь есть Кика.
Скри-ип. Алёнка уже отворяла дверь Любой комнаты.
– Ой, Кикочка, прости, – защебетала она торопливым извиняющимся голоском. – Это к лисёнку, еноту, куничке и… кто там у нас ещё?! Словом, ещё один детёныш погоды не сделает. Одним больше, одним меньше, ха-ха, правда ведь?
За дверью в Любой комнате напротив кресла кикиморы образовался целый вольер, где резвились названные зверушки. Алёнка сунула туда волчонка и задом стала отступать к выходу.
– Сил моих больше нет! Уберите их отсюда! – закричала Кика. – Не могу терпеть этих мохнатых чудищ!
– Кика, как ты можешь так говорить? – наставительно заявила Алёнка. Сама шарила за спиной в поисках ручки. – Я же знаю – ты добрая.
– А-а-а!
Бух! В поспешно закрывшуюся дверь ударила тяжёлая чернильница. По доскам потекли тёмные потоки чернил.
– Детёныши не чудища, чудища придут за ними, – бубнил кот с печи.
– Тсс! – Алёнка подняла палец. Из Любой комнаты доносилась… тишина.
– Обычно она дольше гневается, – прошептала девица. Кот, кряхтя, полез вниз. Пихаясь и отталкивая друг друга, принялись заглядывать в замочную скважину.
Кикимора с первого взгляда плохо отнеслась к бобрёнку, всегда недолюбливала лисёнка и будто не замечала енота и остальных. Теперь же она молчала и глядела неподвижным взором в сторону вольера. Руки её подхватили щенка, тонкие пальцы погрузились в шерсть. Волчонок затих, наслаждаясь лаской.
– Что там, что? – кот пихнул Алёнку, и Кика резко отвернулась от двери. Но девица могла бы поклясться, что за миг до того в её глазах блеснули слезы.
Алёнка ощутила, что по-дурацки широко улыбается. В груди распустился узелок страха, который появился там, когда Кика объявила себя посланницей Кощея.
– Не такая уж ты и бесчувственная, – прошептала девица. Она отодвинулась от скважины и сказала коту: – Тут явно какая-то тайна…
С той поры кикимора резко потеплела к зверятам. Она перестала противиться их появлению и даже начала помогать с кормёжкой. Кика никого не выделяла, но Алёнка чувствовала, что к волчонку кикимора ощущает особую теплоту. Волчонок был единственным, кому Кика дала имя. Она называла его Волчик.
Кикимора даже перестала закрывать дверь в Любую комнату, чтобы всегда видеть, не сбегают ли её подопечные, отчего частенько случались казусы.
– А-а-а! – хором кричали Кика и Алёнка. – Фу, не грызи это!
Одна держала щенка, вторая тянула из его пасти одеяло, превратившееся в рваную тряпку. Проказник сбежал из вольера и пролез на Кикину постель, пока она готовила в избе кашу для птенцов тетерева.
– Его надо выкупать. Он воняет, – заявила Кика, когда изорванное в клочья одеяло было выброшено за окно, а щенок, радостно виляя хвостом, облизал лицо кикиморе.
– Но как же? Примет ли его стая?
– Коли стая найдёт его у нас, тебя не спасут ни Избушка, ни даже Кощей. Костяша не даст соврать.
Отчего-то Кика считала, что череп стал таким не благодаря стараниям бабушки Яги, а после встречи со стаей.
– Кощей? – Алёнка так удивилась, что внутри даже не кольнуло ледяным холодом, как всегда бывало при звуках этого имени. – Я думала, что тут поможешь даже ты. Вона ты как с птахой управилась.
Очень долгое время Кика молчала. Алёнка начала переживать, не обидела ли, все эти весомые так трясутся над своим весом. Вдруг испортила зародившиеся добрые отношения, корила себя, готова была просить прощение.
– Думаешь, отчего Кощей желает завладеть избой? – тихо проговорила кикимора, опуская волчонка на пол. Тот радостно ускакал в угол комнаты и вцепился зубами в край одеяла, свешивавшегося с печи. Кот мявкнул и потянул свой край за трубу.
– В лесу водятся звери, способные преодолеть наш вес, – закончила Кика.
Алёнка вытаращила глаза.
– Как такое может быть? Вон ты как с той птахой легко управилась.
Кот мявкнул и со стуком упал с печи, Волчик радостно заскакал по избе, утаскивая одеяло.
– Та птаха обычная, бездушная. С ней легко управится. Но в глубинах Дремучего Леса обитают звери, которые имеют особое свойство – Дух. Призрачные волки, – она глянула на волчонка, который таскал кота с одеялом по всей горнице, – на то и призрачные, что помимо страшных тел мира живых имеют потустороннее призрачное нутро ирия – небесного острова, и ещё более опасное тело подземного мира Кощея. По сути, имея волчий Дух, те волки живут сразу в трёх мирах.
Алёнка подалась вперёд.
– Дух. Что это за сила такая? Всегда считала, что вершина силы – это богатырская весомость.
Она покосилась на Око Мира.
– Весомость это да, она поможет в защите от Призрачных волков, но победить их все равно не сможет ни один богатырь. Ускользнут в иные миры, или явится вся стая.
Кика замолчала, взгляд сделался отсутствующим, а лицо печальным. Словно вспомнила что-то, давнее и недоброе. Вот она, тайна, вспомнила Алёнка первую реакцию на Волчика. Кикимора тряхнула головой и очнулась.
– Стая – это не просто сборище отдельных чудищ, каждое из которых способно загнать и загрызть с десяток таких птах, как та, с которой я совладала. Все они как члены одного большого призрачного тела, которым управляет сам волчий Дух. А совладать с волчьим Духом, да ещё и в лесу – мало у кого такие силы есть.
– Ничего себе, – Алёнка так и села на скамью от удивления. – Дивны дела этого мира. Но как же тогда наш Волчик?
Кот с причитаниями лез назад, волчонок радостно мотал головой, разрывая одеяло.
– Он не опасен. Пока волчонок мал, он не член рода. Таковым он становится после Большой Охоты.
– Откуда ты все это знаешь?
Кика открыла рот и вдруг смутилась. Алёнка глядела на неё во всё глаза, потом спохватилась и отвернулась к Волченку.
– Отдай коту одеяло. Плохой мальчик!
– Придумала, – воскликнула кикимора. В голосе чуялись облегчение и благодарность Алёнке, что не продолжила расспросы. – Давай посадим кота следить за бобрёнком и помоем в котле Волчика.
Она сделалась деловита, а Алёнка решила попробовать разговорить её в другой раз.
А потом была баня. Они вымочились сами и забрызгали все вокруг. Кот поглубже задвинулся на палати, но Алёнка, когда бы ни подняла взгляд, всё время видела его зелёные глазищи. После Кика ушла в Любую комнату и унесла Волчика, девица глядела ей вслед и вдруг смутилась.
Уже не первый раз её посетила странная мысль. Если этак взглянуть, не плохо, что я не помню мамину внешность. Мама всегда любила зверей, у них было полно котов, собак и прочих найдёнышей. Сейчас коли прикрыть глаза, так, чтобы все расплылось, можно себе представить, что Кика – это мама, а избушка простая, и нет этих лет разлуки, и вообще все у них хорошо.
Она поспешно утёрла глаза, но все вокруг снова расплылось. Слезы текли по щекам и не могли унять растравленную душу.