– Кика…
Словно из другого мира донёсся голос, такой он был бесплотный и тихий. Кикимора не сразу его услышала.
– Кика… Нужно спешить…
Она подняла голову и встретилась глазами с Алёнкой.
– Ты жива, – радость на миг пересилила горечь потери.
– Я почти умерла, но мне помог Костяша… – Алёнка с любовью поглядела на череп. Тот невозмутимо скалился из гроба, наконец, воссоединившись с телом. – Коли замедлить все процессы в теле, и огонёк притухает. Почти можно терпеть…
Закрыв глаза, она замолчала. Огонёк медленно угас, оставив только тление на груди в районе сердца.
– Надо спасти Никиту… – почти беззвучно шепнула она.
– Спасти Никиту?! – Кика вскинула взгляд. И столько в нем было надежды. – Но ведь он…
Вера. Вера в сестрицу. Ничего больше у Кики не осталось. Ведомая этой верой, она оглянулась. Что-то было не так.
Не смотря на то, что все весомые покинули створ картины, вихрь до сих пор не стих. Он по-прежнему рвал серёдку избы, даже картина с пустым троном на противоположной стене начала подрагивать.
А ещё она увидела нечто тонкое и длинное, оно выходило из Любой комнаты и пропадало в Оке Мира.
– Избушкино корневище, – прошептала она. – Тонкое, как верёвка, но прочные, как жила Горыныча. Неужели!..
– Я разгадала тайну мамы, – заговорила Алёнка, держа глаза прикрытыми. Она выглядела сосредоточенной, как человек, несущий полнёхонькую крынку молока по неровной земле. – Мама все это время была здесь в избе на этом самом алтаре. И она могла управлять Чудышкой, когда та засыпала. Так она передала мне знак. Вот и я… отдала команду, а она… послушала…
Она говорила медленно, бережно роняя слова, в Кике росло беспокойство.
– Никита. На том конце корня ведь Никита?
– Да, – огонёк вновь высунул свой язычок из груди Алёнки. Она вскрикнула и сжалась. Кика в муке протянула к ней руки.
– Нет. Мне ты не поможешь…
Столь повелительным был этот окрик, что Кика наткнулась, будто на стену. Алёнка облизала высохшие губы, прикрыла глаза и замолчала. Огонёк медленно втянулся в грудь.
– Тебе не вытащить его. Чем дольше стоишь, тем сильнее тянет, помнишь?
– Что же делать?! Неужели все зря?!
Она глядела на туго натянутый корень и едва не выла от безысходности. Вот же он, живой, Алёнка сумела ухватить его в последний момент. Но что делать дальше? Какая чудовищная сила нужна, чтобы вытащить Никиту назад?
– Я была на том конце картины… – вновь заговорила Алёнка. – Там, на дне – ничто. Небытие, которое поглощает все ненужное для этого мира. Что туда попадёт, о том здесь забудут. Уверена, вскоре мы не вспомним, кем был Кощей…
– Никита! – глаза Кики наполнились слезами. – Неужели у меня отнимут даже память?
В лице её что-то поменялось. Она шагнула к вихрю…
– Стой, – резко бросила Алёнка и закричала от боли. – Я… Он… Он пожертвовал собой ради мира… Ты… Ради чего?..
– Не могу без него жить. Кощей прав. Без него моя сила – это всего лишь страх и боль. Без Никиты, который поверил в меня – я всего лишь нечисть.
Алёнка замедленно кивнула.
– Понима… ю… Я помогу…
Её личико заострилось, веки задрожали и опустились. Кике показалось, что сестрица вновь потеряла сознание.
– Похороните Костяшу… – едва слышно прошептала девица. – Это мой дед… ушка…
Глаза Алёнки распахнулись. Она выпрямилась и громко проговорила в пространство.
– Гори-гори ясно, чтобы не погасло!
Полыхание охватило всю её грудь. Она запрокинула голову и закричала тонко и страшно. Ничего человеческого не было в том крике.
Кика в ужасе отступила от алтаря. А потом в горнице что-то поменялось. Кикимора ощутила страшное напряжение, пространство треснуло, туго натянутый корень тронулся с места.
Любая комната втягивала Никиту из Ока Мира. Алёнка билась и кричала. С грохотом вылетела чугунная заслонка, Огневушка-Поскакушка полыхала так ярко, словно солнце скатилось с неба и спряталось в печи. Жар выплеснулся и заполнил горницу. Вихрь закружил его и раздул. Огненный ураган страшно ревел посреди горницы.
Алёнка сгорала заживо, напрягая все силы избы и тянула. Кику отбросило к стене, взгляд её метался от сестрицы к Вратам.
А потом в раме появился богатырь. Побледневший и измученный, он судорожно хватался за корень, который туго обвил его пояс.
– Чего тут у вас… – прохрипел богатырь.
Вот он уже в комнате, вот уже на волосок отодвинулся от поверхности картины. Кика протянула руки и ступила к нему.
– Никита…
Полыхающий огонь ревел вокруг, опалил лицо и ладони, волосы трещали от жара, ещё чуть и вспыхнут. Но она видела только любимого.
– Никита!..
– Не могу – с мукой прозвучало среди огня. Пламя Огневушки стало тускнеть. Алёнка закричала и обмякла. Кика почувствовала лёгкость, потом пол ударил по ногам и едва не забросил её под вихрь. У избы подогнулись ноги, и она рухнула на траву Сердца Леса.
Мир замер в зыбком равновесии. Корень всë ещё был натянут, богатырь находился по эту сторону врат. Кика и Никита встретились взглядами
– Рад, что довелось ещё раз на тебя поглядеть… – сказал он.
Избушка взвизгнула окнами, словно от резкой боли, Никита ухнул в чёрное око Врат. Мимо Кики пролетел обожжённый конец оборванного корня. Любая Комната не удержала чудовищной тяжести.
Не думая, Кика ухватила его. Успела сделать пару оборотов вокруг кисти, прежде чем её рвануло…
***
А потом они провалились в иной мир. И увидели яркие звезды величиной с кулак и огромную чёрную дыру в короне оранжевого сияния.
У Алёнки, когда она видела это, не было тела, а у Никиты с Кикой – были. Их дёрнуло и потащило. Они ухватились покрепче за обрывок корня и глядели друг на друга.
– Зачем ты бросилась за мной? – проговорил он. В голосе не было ни обвинения, ни злости.
– Я просто не могла оставить тебя, – отозвалась она так же спокойно. Чего волноваться, когда все позади? – До конца вместе, забыл?
– До конца вместе… – он поглядел на приближающуюся дыру в пространстве. Она уже занимала полнеба, оранжевое сияние расступилось и притухло.
Одновременно они начали перебирать руками. Два тела кружились в оранжевом свете, приближаясь друг к другу. Длилось это целую вечность, и Кика была рада провести её в стремлении к любимому. Потом вечность кончилась, и она очутилась в крепких объятиях, которые десять лет назад увлекли из родного болота юную кикимору.
– Я больше не нечисть, – прошептала она. – Но человеком меня сделали не боль и страх. Человеком я стала благодаря любви к тебе.
– Я тоже стал человеком благодаря тебе, – отозвался Никита. – Вместе до конца…
– Вместе до конца…
Чёрная дыра охватила все небо. Они летели прямо в её серёдку, чтобы навсегда кануть в небытие.
***
В избушке царила тишина. Не свистел ветер, не стонала от боли Алёнка, не хохотал Кощей. После всего, что было, тишина казалась звенящей.
Кот сидел на печи и неподвижно глядел в пространство перед собой зелёными глазищами.
Алёнка обмякла на Темной Алтаре и не подавала признаков жизни. В обугленной груди зияла дыра, по её краям трепетали едва заметные огоньки.
Дверь в Любую Комнату безжизненно повисла на одной петле.
Картина залы мёртвого мира покосилась, но держалась на стене. Пустой трон выглядел сиротливо.
Око Мира вновь было неподвижно, как нарисованная на холсте картинка.
Дверь распахнулась, в горницу широко шагнул Лесной Мастер. В огромной руке он держал крохотную стамесочку.
– Настало время и мне поработать, – молвил старик гулким басом.
Тук! Он тихонечко ткнул стамесочкой в чёрный камень алтаря.
– Этого здесь не лежало…
По камню пошли трещины, Алёнка продолжала висеть недвижимо, обугленная и страшная. Лишь лицо оставалось прежним, спокойное и умиротворённое, словно во сне. С хрустом камень разлетелся на части, как стекло.
Кика и Никита прикрылись рукавами от летящего камня. Потом оба распахнули глаза и разинули рты. Откуда мы здесь?! Последнее, что помнили – чёрная дыра, поглотившая небо…
Поток событий мира подхватил их, как бурный ручей две щепки, и увлёк, не дав задуматься. Кика увидела, что Алёнка выдернула руку из тёмного камня и прижала её к груди. Огонь тут же вспыхнул, вгрызаясь в тонкие белые пальчики. На глазах они потемнели и оплыли, как воск свечи. Это зрелище отозвалась почти физической болью внутри кикиморы. На Мастера это не произвело никакого впечатления.
– Для того здесь и висит Око, – прогудел он. Дзинь. Ещё один удар. Высвободилась вторая рука и тоже прижалась к груди. Рот Алёнки разевался в беззвучном крике. На лице отражались такие страдания, что Кика готова была жизнь отдать, лишь бы облегчить их. Беда в том, что никто не просил её жизни.
Дзинь, дзинь! Остаток алтаря разлетелся черным крошевом и закружился. Мастер подхватил его и перенаправил прямиком в Око Мира. Алёнка рухнула на пол и обессиленно перекатилась на спину. В груди её зияла огромная дыра с обугленными краями. Сквозь неё был виден пол, изнутри тихой струйкой тёк чёрный дым.
– Умирает! Она умирает! – вскричала Кика в муке, встав на колени рядом.
– Сделайте же что-нибудь! – вторил ей Никита. Две пары умоляющих глаз смотрели на старика.
– Все уже сделано, – молвил Мастер. Он встал спиной к Оку Мира и скрестил свои огромные мускулистые руки на груди. – Врата Мудрости измерили вашу с Кикой значимость и вернули в подлунный мир. Вы уникальны для этого мира. Богатырь и кикимора, сделавшаяся Человеком. Око Мира не в силах перемолоть вашу суть.
– Но мы отдали жизни ради неё, – сказал Никита. Кика кивнула, глядя на Мастера снизу вверх.
– А она отдала свою за вас, – молвил старик. – Вы – её дар этому миру. А судьба её решится другим судом.