Аня порадовалась, что так активно занималась спортом, потому что вся дорога домой, казалась ей каким-то марафоном. И все же, эта беготня удивительным образом взбодрила Аню. Она вспомнила о том, зачем вообще приехала в Петербург, лишь, войдя в родной двор, такой серый и непочищенный, она вновь ощутила скользкий страх, будто бы прилипший к ней где-то в районе лопаток. Будто бы осьминог ухватился за голую кожу и шевелит своими щупальцами под одеждой.
Родное место с которым почему-то не связано ни одного приятного воспоминания. Нет, наверняка что-то было, просто боли здесь куда больше. И вот теперь, Ане нужно подняться на родной девятый этаж. Принять душ и дождаться каких-нибудь объяснений от Максимки. Только один вопрос: откуда журналисты вообще узнали о том, что Аня вернулась домой?
За время Аниного отсутствия в их парадной поменяли лифт. Теперь кабина плавно скользила в шахте, а не дребезжала так будто бы каждая поездка может оказаться последней.
Аня прошла к своей двери. Старой двери. Немного помешкала. Вспомнила, что там никого не окажется, и наконец-то вошла во внутрь. Интересно, что они с мамой всегда жили хорошо. В том смысле, что деньги у них были. Надежда Петровна рассказывала, будто когда в начале нулевых Анин отец их бросил, был недолгий период страшного голода. Надежда Петровна осталась одна без поддержки и помощи, она приложила все усилия, чтобы выбраться из той финансовой ямы, поэтому Аня не помнила голодных времен, но это никак не отразилось на их уровне жизни: недорогая и практичная одежда, вещи только первой необходимости, еда без излишеств.
Аня и забыла насколько бездушной выглядит ее квартира. Будто бы здесь никто никогда не жил. Старенький, но чистенький ремонт и ничего лишнего. Девушка прошла в свою комнату. Ровные ряды книг. Правильных книг. Тех книг, с которыми невозможно расслабиться. Конспекты и… Собственно говоря, все. Ничего лишнего. Ничего, что могло бы рассказать о владелице этой комнаты.
Буквально насильственно Аня заставила себя успокоится. Максимка сказал, что придет минут через тридцать. У нее достаточно времени чтобы принять душ, закинуть кофту в стирку и… да, если он не придет точно в тот момент, когда она закончит претворять в жизнь намеченный план, у нее будет достаточно времени накрутить себя… Аня отмахнулась от навязчивых мыслей.
Ровно в тот момент, когда она накинула поверх футболки старенький кардиган какого-то мышиного цвета, в квартиру пришел Максимка. Он открыл дверь собственным ключом, интересно, после Аниного отъезда мама сознательно делала из Максимки нового ребенка для себя?
– Когда мы поедем в больницу? – выскочила в коридор Аня.
Максим ничуть не изменился за время их разлуки. Будто бы без Ани время в родном Петербурге не шло и вовсе. Он был таким же: высоким, с округлыми плечами. Максимка вечно ссутулился, будто бы стеснялся собственного роста. Легкая небритость, которая несомненно ему шла. Вот только… Аня никак не могла понять, почему считала его самым красивым из известных ей мужчин. Наверное, потому что не знала она прочих мужчин.
– Здравствуй, Аня…
Он произнес это как-то неловко, будто бы они стали друг другу чужими. Верно и в самом деле стали: Аня приложила столько сил, чтобы наконец-то отделиться от его унылого, депрессивного мирка. Мирка состоящего из одних только «нельзя», «не для нас», «не мы». В его мире даже слово «я» отсутствует. Есть только «мы». Мы – все те, кто не смогли, не справились.
– Когда мы поедем к маме?
Аня поняла, что ее голос стал совсем другим. Она больше не извинялась за всякое свое действие. Она не боялась повторять вопрос. Это не у Максимки странная интонация, а у нее.
– Скоро…
– Когда? – повторила вопрос Аня. – Максим, скажи нормально. Я же надумываю себе самое страшное!
– Что ты там себе надумала? – внезапно из вечно закрытой комнаты мамы вышла сама мама.
Аня недоуменно уставилась на родительницу, которая выглядела более, чем здоровой. Девушке ведь и в голову не пришло, что дома может быть еще хоть кто-нибудь.
– Надежда Петровна, – недовольно вздохнул Максимка. – Я же вас просил, подождите, пока я сам ей все объясню.
– Что происходит?..
– Аня, не подумай, ничего такого… – вновь как-то виновато заговорил Максимка.
Аня была бы рада подумать хоть что-нибудь, но она совершенно не понимала, что происходит. Она стояла посреди коридора, перед ней Максимка, у нее за спиной – здоровая мать. Пока эти двое будто бы монстры из ночного кошмара не двинулись на нее, Аня шагнула на кухню. Идеальная чистота и запах хлорки. Захотелось открыть окно. Здесь всегда так воняло?
– Что ты с ней сюсюкаешься, – недовольно заворчала Надежда Петровна. – Она и без того вид теперь имеет несчастной жертвы. Будто бы мы какую-нибудь мерзость сотворили.
Эта властная женщина вошла в кухню следом за дочерью.
– Сядь за стол, – приказала она и поставила чайник.
Аня повиновалась. Будто бы одно только появление в ее поле зрения мамы всколыхнуло все былые травмы, натянуло строгий ошейник и лишило воли.
Максимка тоже вошел в комнату и также пристроился за столом.
– Аня, я много думала над той глупостью, которую ты учудила и моего терпения больше не хватает. Я не могу людям в глаза смотреть!
– Ты про что? – Аня была уверена, что все происходящее – просто сон. Сон, потому что в реальном мире такого бреда не бывает.
– Этот твой роман с сомнительным типчиком, – заботливо пояснил Максимка.
– Эван не сомнительный типчик… Он мой жених… – пролепетала Аня.
– Перестань! – прикрикнула мать. – Ты ему не пара, это было очевидно с самого начала, а то, что теперь Стоунхарт начал роман с Деверо – логичное стечение обстоятельств.
– Он ничего не начал! Это просто фотографии! – внезапно Аня сама поверила, что ничего серьезного между Эваном и Ланой быть не может. – Он вернется в Лондон и все объяснит!
– Ты совсем глупая? – возмутилась Надежда Петровна. – Он мужик, мужики ничего не объясняют. Он вернется в Лондон? Что с того? Ты ведь останешься здесь.
– Почему? – Аня чувствовала себя совершенно тупой, потому что так и не смогла понять, что происходит.
– Почему ты останешься здесь? – с насмешкой уточнила мама.
Аня быстро кивнула.
– Потому что пора признать, вся эта затея была блажью и дуростью.
– Аня, Надежда Петровна права, – вкрадчиво заговорил Максимка. – Ваш конкурс вы уже проиграли, Стоунхарт тебя бросил. Нужно тебе туда ехать? Всем же очевидно, ты облажалась. Теперь нужно подумать над тем, как ситуацию исправить.
– Правильно, Максимушка, правильно! – Надежда Петровна выставила чашки с дешевым чаем, который никогда нормально не заваривался. – Разумеется, полностью мы потерянные деньги не вернем, но вот если тебе хватила ума оставить себе все то, что твой актеришка тебе подарил… Кстати, я слышала, он тебе квартиру купил, это правда?
– Почему вы считаете, что я облажалась? – все, что из этого смогла уловить Аня.
– Ты правда хочешь, чтобы мы сейчас тебе по пунктам рассказывали, где ты облажалась? – наморщила лоб Наталья Петровна.
– Аня, не переживай. Мы понимаем, тебе не легко, но я все решил. С нами связались некоторые журналисты, они готовы хорошо заплатить за серию разоблачительных интервью о том, как глупо верить в сказку о Золушке в наше-то время.
Максимка взял Аню за руку, но та брезгливо отдернула кисть.
– Это из-за тебя целая орава журналистов гналась за мной в аэропорту?! – наконец-то все встало на свои места.
– Да, можешь не благодарить меня за то, что вырученные деньги я уже перевел Надежде Петровне, – самодовольно заулыбался Максимка.
– Вы два больных извращенца! – Аня резко встала. – Я думала, что ты умираешь! – Она посмотрела на мать, потом перевела взгляд на когда-то лучшего друга: – Я думала, что с ума сойду! Я места себе не находила!
– Перестань кричать и сядь на место, – Надежда Петровна раздраженно дернула дочь за руку.
– Вот уж нет! Я сейчас же еду в аэропорт и возвращаюсь в Лондон.
– Ты никуда не поедешь! – грозно воскликнула мать.
– И как ты меня остановишь, мама? Отберешь у меня паспорт? Бога ради, ты конечно, как оказалось, отбитая на голову, но не настолько же.
Аня вырвалась из цепкой материнской хватки, и поспешила в коридор. Наспех натянула кроссовки и накинула шубку, которая просто отвратительно сидела на мышином кардигане. Подхватив сумку, Аня выскочила из квартиры. Надежда Петровна кричала что-то ей вслед, но Аня не слушала. Если прислушается, вновь усомниться в себе. Останется в этом заколдованном царстве. Мире, где время останавливается. Где никогда ничего не меняется. В мире, где все стабильно лишь потому, что никто даже не пытается рискнуть и изменить хоть что-нибудь.