В приподнятом настроение Аня, практически в припрыжку неслась в кафе. Может ли у нее быть иное настроение, если на нее прекрасная розовая шубка, а угроза карантина отступила на второй план. Эван позвал ее жить к себе, а это значит, что у них все совершенно серьезно!
В ресторане ее проводили к нужному столику. Эвана еще не было и Аня, заказав капучино, принялась редактировать рукопись Билли. Она уже успела отсмотреть первые две главы, показала результат новообретенному коллеге, тот остался весьма доволен, сказав, что есть нечто несправедливое в ее уровне английского. Аня сказала, что ничего в этом удивительного нет, с тем сколько времени она тратит на изучение новых слов – вокабуляр у нее должен быть не меньше, чем у Шекспира.
Через сорок минут ожидания официант осторожно уточнил, будет ли Аня заказывать что-то еще. Аня попросила подойти к ней через несколько минут, пообещав узнать, где там задержался ее кавалер. Эван не ответил на звонок. Не ответил на сообщение. Аня занервничала. Сильно занервничала. Единственный дополнительный телефон, который у нее был – телефон Джейми. Она позвонила ему. Там тоже была тишина.
Аня разнервничалась. Полезла смотреть новости, что если с ее Эваном случилось нечто ужасное? Но новостные каналы молчали. Аня заказала себе салат, приказав успокоится: с Эваном все нормально! Он просто опаздывает. Просто неотложные дела.
Аня вздохнула. Расправилась с салатом, закончила редактировать еще несколько глав. Официантка вздохнула и принесла Ане утешительный торт. Ох уж эти юные разбитые сердца. Аня съела торт. Посмотрела на часы. Она прождала Эвана три часа. Ждать больше казалось совсем уж неудобно.
Она оплатила счет, оставив излишне щедрые чаевые. Выходя из ресторана, Аня впервые подумала о том, что ей некомфортно было сидеть в ресторане одной. Телефон, впервые переведенный из беззвучного режима, зазвонил. Аня радостно ответила на звонок:
– Эван!
– Нашла себе мужика? – хмыкнул вечно недовольный голос.
– А, это ты… – протянула Аня.
– Твой тон разбивает мое сердце!
Ане хотелось сказать, что у Максимки нет сердца, а потому и разбиваться там нечему. Но она не привыкла выплескивать негатив на окружающих.
– Так кто такой Эван?
– Никто, – пожала плечами Аня, идя к метро. – Просто знакомый…
– Ну да, я бы удивился, если бы ты завела какие-то отношения.
– Почему? – Аня приподняла бровь.
– Брось, – хмыкнул Максимка. – Кому мы нужны? Тем более, ты так странно одеваешься в последнее время…
Аня будет первой дурой, если поедет к нему домой. Разве у нее нет гордости? Наверное нет, раз столько лет она терпела колкости Максимки и не решалась ему сказать, что теперь у нее есть… Есть кто? Мужчина, который заставил ее ждать больше трех часов? Мужчина, который пообещал и нарушил свое слово? В Эване ведь прекрасно было именно то, что из всего возможного многообразия, он всегда выбирал ее…
– Максим, пожалуйста, перестань, – решительно заявила Аня. – Если тебе угодно продолжать нашу с тобой дружбу, очень тебя прошу, следить за языком. Меня обижает твоя жестокая бестактность.
– Ань, ты чего? – возмутился Максимка. – У тебя те самые дни? – понизив голос осведомился он.
– Да, у меня те самые дни, когда я поняла, что ты абьюзер.
– Ань, ну правда. Ты в своей Англии все чувство юмора растеряла, – заворчал голос за тысячу километров. – Мы же раньше никогда не ссорились, а теперь, что не разговор, ты трубки бросаешь. Ну, совершила ты ошибку, потратив все деньги на какие-то детские фантазии, бывает…
– Значит так, – перебила его Аня. – Еще одно слово о том, что со мной что-то не так, и я заблокирую тебя абсолютно везде. Понял? У меня не чувство юмора пропало, а чувство собственного достоинства появилось! Потому, прекрати немедленно то, что ты сейчас исполняешь, и перезвони мне, когда перестанешь быть мудаком.
– Ань…
– Я спустилась в метро, мне некогда с тобой говорить. Пока.
Она повесила трубку. Ладно. Одной проблемой меньше… Заходя в поезд, Аня еще раз набрала Эвана. Он по прежнему не отвечал. Девушка фыркнула. И заткнула уши наушниками, стараясь как можно скорее избавиться от неприятных мыслей. О нет, Аня уже не боялась, что с Эваном случилось что-нибудь страшное, она боялась, что Максимка окажется прав, что Аня никому не нужна.
Наконец она добралась до дома Эвана. Позвонила, постучала, с крыльца заглянула в окно, обнаружила Горе. Горе с интересом посмотрел на Аню. Хотел уточнить почему же его хозяйка не заходит в дом, но то ли не смог выразить мысль на человечьем языке, то ли окна помешали, но Аня его не услышала.
То, что происходило дальше – даже для Ани стало неожиданностью. Девушка направилась на поиски теплого, а лучше горячего кофе, но тут Алессия написала, что их Хоттер Хаус официально закрыли на карантин и что если она вернется в общагу, ее оттуда не выпустят. Аня не была уверена в двух вещах: во-первых, что в XXI веке кого-то вообще могут запереть в общежитие, а во-вторых, что в студенческих общежитие работают правила большого мира.
Нет, если Ане предстоит стать скорбным узником замка Иф, сперва она поговорит с Эваном. Пусть он ей в лицо скажет, что она ему наскучила!
Решительно настроенная, Аня зашла в ближайшую кофейню, взяла огромный латте и пошла обратно. На всякий случай еще раз позвонилась в дверь, проверила телефон и, расстелив шерстяной шарф, уселась на ступени. Из шоппера она достала ноутбук и как ни в чем ни бывало пустилась в мир конспектов, рефератов и курсовых.
Эван вернулся домой совершенно опустошенный в два часа ночи. Джейми остался с Фионой, а у самого Эвана просто исчерпарся энергетический ресурс. После смерти отца, каждые похороны будоражили в нем самые слабые проявления характера. Ему просто хотелось лечь спать…
Мужчина вышел из машины и замер. На ступенях перед его домом сидела Аня. Тонкая фигурка, маленькая и совершенно неподвижная. Она была похожа на статую. Очевидно, девушка начала дремать, потому что не сразу отреагировала на появление Эвана. Очень медленно она встала, немного пошатнулась. Поймала равновесие, подняла шарф и сумку и…
Аня ничего не сделала. Все слова, так старательно подготавливаемые все то время, что она сидела возле его дома показались пустыми и бессмысленными. Все, что она могла делать – стоять и смотреть на Эвана. Почему он не написал ей?
– Что ты здесь делаешь? – тихо спросил он.
Аня повела плечом. Что на это ответить? Вероятно только правду:
– Веду себя, как последняя дура.
– Пойдем скорее в дом! – заторопился Эван.
– Да, – тихо отозвалась Аня. – Я пойду домой. К себе.
И она ощутила себя самой несчастной девушкой на всем белом свете. Все те обидные слова, произнесенные в ее адрес Максимкой, внезапно показались чистой правдой. Она все это заслужила. Она никому не нужна. Зачем только она поехала в этот Лондон.
– Стой, – он поймал ее за руку. – Прости… Я не…
О, как Эван был зол на себя! Почему же он не написал, не позвонил?! Потому что забыл.
– У Фионы умер брат… Я должен был…
– Да, – кивнула Аня. – Не подумай, я понимаю. Это важно… Ты был нужен Фионе…
Ее глаза наполнились слезами. Она и правда все понимала. Понимала, что без веской причины Эван бы не забыл про нее, но ничего она не могла с собой поделать. Аня никогда ни для кого не бывает на первом месте. Как же она от этого устала.
– Я кажусь сейчас ненормальной истеричкой, да? – спросила Аня. – Прости, я выгляжу жалкой, наверняка, теперь ты чувствуешь себя виноватым… Прости. У тебя и так день тяжелый, а здесь еще и я…
Эван тоже молчал, не в силах подобрать слов, которые бы оправдали его.
– Мне стоило пойти в Хоттерн Хаус, но я не пошла почему-то… Знаешь, я такая ужасно травмированная. Такая неуверенная. Поэтому я все время только о себе и думаю… Ты наверное очень устал, а я… Как бы я сейчас себя не повела, тебе будет неловко… Прости. Просто…
Аня окончательно запуталась в том, что хотела сказать.
– Мне сложно поверить в то, что меня кто-нибудь полюбит. А когда речь заходит о тебе…
Ее голос дрожал. Ужасное чувство стыда. Зачем только она осталась? Теперь ведь Эван будет думать, что она манипулирует им, давя на чувство вины.
– Аня, пойдем, пожалуйста домой, – спокойно попросил Эван. – Если мы прямо сейчас не войдем в дом… Ты уйдешь от меня навсегда?
Аня кивнула. Если она уйдет, не останется постоянного страха, что она недостаточно хороша для него. Не будет больше этой боли.
– Эван, я слишком сильно тебя люблю… Мне сегодня показалось, что у нас с тобой что-то невероятно серьезное… Я боюсь, что если это продолжиться, я умру от того, как много всего чувствую…
– Пойдем, пожалуйста, домой, Аня…
Он не хотел оправдываться. Просто не мог. Не сейчас. И самое ужасное: Эван понимал, что Аня не вертит им, не злится, она просто ломается под тяжестью своих же страхов. А он так устал, что не может ей помочь.
Эван хотел взять ее за руку, но не стал. Это будет ее решение. Если Аня сейчас поднимется к нему, все еще возможно. Все возможно.
Мучительное колебание. Аня поднялась за ним. Они вошли в холл. Аня прижалась к своему Эвану, уткнувшись в широкую грудь, и заплакала. В ту ночь они не сказали друг другу ни слова. Некоторые вещи нужно проговаривать, а некоторые просто простить и оставить в прошлом. Аня никогда не припоминала этот эпизод Эвану, но первая засечка появилась на ее ранимом сердце.