Аня вся вытянулась, будто бы какая-то злобная гувернантка привязала ее шарфом к спинке стула, чтобы девушка не сутулилась. У Ани было такое же чувство, как во время оглашения оценок за бакалаврский диплом. То чувство, когда точно знаешь: тебе сейчас поставят отлично и порекомендуют к зачислению в магистратуру… Но дрожь все равно не унять.
Билли взял ее за руку. Не то потому что хотел успокоить ее тревогу, не то чтобы самому стало спокойнее. Он чувствовал тоже, что чувствовала Аня – скорую победу. Еще мгновение и какой-нибудь греческий бог спустит Билли на голову лавровый венец.
Объявили третье место. Аня почувствовала облегчение: на шаг ближе к победе. Второе место… И… Аня сама не поняла, как медленно начала подниматься на ноги. И тут, будто бы пуля пронзила ей череп:
– Первое место и право пройти стажировку присуждается команде «Украденных взглядов».
У Антуана из рук выпал телефон. Аня быстро обернулась к нему. Их взгляды встретились: злой сммщик не выглядел злым, он казался пораженным. С таким лицом может сидеть младенец, которому пообещали леденец, показали его, а потом вручили старшему брату. Первое место досталось проекту, который выгнал Антуана, уйдя из которого, Антуан понадеялся на помощь и поддержку Ани. А она не оправдала его надежд.
– Нам не дали места? – изумленно спросила Алессия.
– Нам не дали места, – подтвердила Минли.
Билли показалось, что он слышит смех Лекс. Он обернулся, она сидела на ряду за ним и истошно хохотала, давясь кровью. «Мы с тобой неудачники», – одними губами произнесла она.
А тем временем победители вышли на сцену. Фотографии, объятия. Аня стоически выдержала всю эту пытку, а затем встала и стремительно ринулась к столу жюри. Эти неизвестные (точнее, известные, Аня знала многих редакторов в лицо, внимательно следя за их профилями) люди, как ни в чем не бывало собирались разойтись по своим делам. Вернуться в мир важной «взрослой» работы.
Аня никогда не оспаривала оценки за свои работы и тесты, полагая, что преподавателям виднее, но сейчас, она ничего не понимала. «Сказка, рассказанная лгуньей» на голову обходит все проекты, представленные сегодня. Вы вообще, видели ту пиар-компанию, которую они развернули в соцсетях? Нет, Аня так просто не сдастся! Где ее победа? Где комментарии!
– Анна, прекрасная работа, – похвалила ее краснощекая выпускающая редакторша отдела сентиментальной прозы.
– Благодарю, миссис Янг, – натянуто улыбнулась Аня. – Я хотела узнать, почему наш проект не вошел в тройку финалистов? Неужели он настолько плох? – она вскинула голову. Впервые ощущая себя на равных с человеком, который принимал решение о ее будущем.
– Да-да, – лениво отозвался совсем молодой парень, имени которого Аня не знала. – Отличная работа, вот только не частная настолько, что я не понимаю, как вы дошли до финала.
– Что?! Не честная? – Аня ненавидела, когда ее студенты пытались жульничать, сдавая ее работы, написанные ИИ, ровно также, как и не терпела подобных обвинений в свой адрес.
– Анна, моя дорогая, – закудахтала краснощекая из сентиментальной прозы, – Гектор хочет сказать, что мы не могли оценить вашу работу в рамках нашего конкурса.
– Вовсе нет, – возмутился уже Гектор. – Я хочу сказать, что не у всех студентов есть богатые покровители и профессиональная команда. Наше издательство не ищет себе сотрудников, за которых работают другие.
– Работают другие? – Аня ощутила, как на щеке сводит мышцу. – Хотите сказать, что таким чудным образом дисквалифицировали нас на финальном этапе?
– Мы хотим сказать, – вступила в разговор древняя представительница книжной индустрии, – что у нас нет уверенности в том, что вы выполнили работу самостоятельно.
– Какие у вас есть доказательства? – с вызовом спросила Аня. Она понимала, что не стоит сейчас показывать характер, что эта ее вспышка гнева может стать причиной, по которой для всех них двери в издательский бизнес закроются навсегда. Но она ничего не могла с собой поделать. Ярость клокотала в груди.
– Милочка, а какие нужны доказательства? На вашу книгу рецензию писала Исла. Думаете, другие команды могут похвастаться подобным? – Учительским тоном будто бы не спрашивала древняя.
– Я не думаю, я знаю, что они не могут этим похвастаться, – холодно произнесла Аня. – Разве не в этом был смысл? Продвинуть свою книгу так, как другие не могут? Где в правилах вашего конкурса написано, что знаменитости не могут принимать участие в нашей PR-кампании?
– Чего вы добиваетесь, Анна? – устало протянул Гектор.
– Справедливости! Несколько месяцев мы исправно выполняли все задания. Почему ни в одном письме нам не было отмечено это ваше обвинение? Вы представляете, какую работу наша команда проделала?
Аня не оборачивалась, но знала, что за ней, будто бы крепостная стена, выстроились ее друзья.
– Милочка, вы пять месяцев пытались выпустить одну книгу и не справились. Уверены, что вам нужно в книжную индустрию, если вы считаете, что этот объем работы был непосилен.
Надменность. Высокомерие. Несправедливость. Аня привыкла к стереотипу о том, что там, в Европе, нет всего этого неуважения к студентам, которым так славятся российские вузы. Вовсе нет. Ведь неуважение – не национальная черта, а сугубо личная.
– На мой, профессиональный взгляд, – внезапно рядом с Аней возникла суровая профессор Капур, – это непедагогично. Хотя, Гектор, понимаю, отчего ты с таким подозрением относишься к талантливым студентам. Я помню, как ты блестяще сдал у меня экзамен… три? четыре года назад?
– Знаете, – внезапно Аня сказала то, что вообще не ожидала от себя услышать. Ей и в самом деле казалось, что на миг ее душа покинула тело, чтобы со стороны увидеть, как горделиво она произносит: – Я рада, что не попала на стажировку в ваше издательство, но увидела вас во всей красе. Пройдет совсем немного времени и вы сами будете ломать голову, как бы заполучить меня в свой штат, как бы сделать так, чтобы наша команда поработала над вашими проектам, как бы заманить Уильяма с новой рукописью именно к вам…
Она прицокнула языком, презрительно поморщилась и резко развернулась на небольшом, но все же каблучке. Аня шла вся такая гордая и непоколебимая, а в висках стучало: «Милочка, вы пять месяцев пытались выпустить одну книгу и не справились».
Алессия, что-то говорила, хватала Аню за руку, но Аня просто не могла сосредоточится на происходящим. У нее будто бы сердце наизнанку вывернули. Кажется, Аня сказала что-то про Билли, про то, что это ему нужна поддержка. Она не помнила. Она не понимала, что именно сказала. Нужно было скорее выйти из университета. Скорее скрыться с глаз.
– Просто, кто-то не может принять поражение. Разумеется, непривычно, особенное если твой папик исполняет любой каприз, – нарочито громко поделился бесценным мнением лидер команды «Украденные взгляды», когда Аня проходила мимо.
– Ох, Дэн, – резко перед ним остановился Антуан. – Я сегодня зол настолько, что мне не страшно даже исключение. А сделать это я должен был очень давно…
– Что ты несешь, неуравновешенный? – хмыкнул надменный победитель. – Слезут с пальмы в своей Африке и думают, что прогрессивный мир обязан давать им все на блюдечке…
Минли резко повисла на руке Антуана, не давая ему разбить нос придурку.
– Не нужно бить. Я отправляю жалобу.
– Что ты несешь? – Дэн отшатнулся, поняв, что чудом избежал побоев.
– Дискриминация студентов по расовому признаку – повод для дисциплинарной комиссии и/или исключения. – Девушка включила на повтор видео, где Дэн упоминает Африку и пальму в отношение Антуана. – Очень плохие слова.
– Ты сняла? – удивился Антуан, усмехаясь. Ему внезапно расхотелось бить неудалого Дэна.
– Ты сказал, важно делать правильный контент, – кивнула Минли, проверяя, что ее письмо дошло до учебного отдела.
– Ты что отослала?! – ужаснулся Дэн.
– Я никогда не бросаю пустые угрозы. Это не достойно, – оскорбилась Минли и совершенно спокойно, взяв Антуана за руку, потащила прочь от раздражителя. Антуан не сопротивлялся. Ему стало поразительно спокойно. Все еще страшно грустно, но не зло.