Тьяна и Мару одновременно подняли головы. С лестницы вихрем слетела Гнев. Держа руки в карманах, она прошагала по коридору вперед, окинула взглядом Моршу, скорчила гримасу Мару и остановилась на Тьяне.
– Тэ, ты забыла о правилах?
– Хорошего тона? – Тьяна не поняла, о чем речь. – Здравствуй, Гнев.
– Нет. О правилах, которые помогают выжить здесь. Всего три пункта.
– Что за правила? – заинтересовался Мару.
– Тебе достаточно знать, что одно из них Тэ уже нарушила, – Гнев смерила его красноречивым взглядом.
«Там было что-то такое: не ходи в часовню после наступления тьмы, не гуляй у причала ближе к рассвету и не общайся с моим братом», – пролетело в Тьяниной голове, и она зачем-то призналась:
– Я нарушила не одно, а два правила.
И брови, и губы Гневлиды превратились в кривые линии – графики, выражающие недовольство чужой глупостью. Бросив хриплый смешок, в котором Тьяна расслышала удивление и негодование, она спросила:
– Ну, кто-нибудь объяснит мне, почему моя однокружница валяется на полу, а в Склепе за версту воняет «Сномаром»?
– Помоги отнести ее, – Мару нагнулся и, двумя пальцами подцепив пустой флакон, опустил его в карман. – После поговорим.
Тьяна кивнула в поддержку. Медович верно рассудил: не одна Гнев могла прогулять первое занятие и остаться в пансионе. Лишние свидетели были ни к чему.
– Куда отнести? – Гнев исподлобья посмотрела на брата и, не дожидаясь ответа, с нажимом добавила: – Надеюсь, во вречевальню?
– Нет. Ко мне в комнату.
Представив, что Морша лежит на постели Мару, вся такая хрупкая и несчастная, Тьяна почувствовала внутреннее сопротивление. Глянув на нее, Гнев раздула щеки и сказала:
– Лучше ко мне. Хватит с тебя неприятностей, братец.
– Что за великодушие?
– Захлопни рот и возьми Моршу под мышки.
Так Мару и сделал. Подхватив верхнюю часть тела культистки, он дождался, пока Тьяна и Гнев поднимут ее ноги, а затем попятился к лестнице.
Подъем дался нелегко: Медовичу приходилось идти спиной вперед, да и Морша отчаянно мешала нести себя, взбрыкивая во сне. Когда все четверо добрались до верхнего этажа, Мару споткнулся о край последней ступеньки, но кое-как удержал равновесие.
Отдав левую ногу Тьяне, Гнев открыла дверь в свою комнату и пропустила гостей вперед.
Внутри висел густой запах растений, а всё пространство напоминало маленькую оранжерею. Каждую свободную пядь занимали горшки и кадки, а с потолка свешивались плетеные корзины, из которых бурно лез вьюн. Его стебли покачивались перед лицом подобно зачарованным змеям. Башни из книг, сложенные на полу, также имели навершия в виде комнатных растений. Не все из них были ядовитыми, зато здесь водились и хищники – в углу багровыми трубами красовался непентес, известный любитель мух и кузнечиков, а на шкафу обитали жирянки, издали похожие на фиалки.
На столе, в хаотичном порядке, лежали тетради, энциклопедии, букеты сухого чертополоха и пучки трав, перевязанные разноцветными нитками. В центре, среди колб и флаконов, возвышалась странная конструкция из склеенных пробирок, напоминающая маленькое стеклянное дерево. В некоторых «ветвях» пестрели жидкости, другие пустовали.
Огибая лианы и перешагивая горшки, Мару и Тьяна достигли кровати. Морша, взбрыкнув напоследок, оказалась на зеленом покрывале. Медович тотчас отошел к раковине: тщательно промыл пузырек, а затем намылил руки. Достав из кармана носовой платок, Гнев оттеснила брата от крана, смочила ткань и села рядом с культисткой. Бережно провела платком по лицу, испачканному «Сномаром». Сурово глянула на Мару через плечо.
– Из-за тебя наглоталась?
– Нет.
– Вообще-то из-за меня, – сказала Тьяна.
Суровый взгляд мигом переместился на неё. Прищурившись, Гнев внезапно перевела тему:
– Значит, Ясена не просто так тебя обвинила. – Поднявшись, она подошла к мусорному ведру и выбросила платок. – Приревновала.
– Она не только обвинила, но и…
– Да, да. – Гнев отмахнулась, и Тьяна легко разгадала жест: «Без тебя знаю, что Рогоз сама себя траванула». – Смотри, братец, – она повернулась к Мару, – втянешь Тэ в неприятности, угощу чем-нибудь из своих запасов. – Поля шляпы качнулись в сторону склянок на столе.
– Не втяну.
– Брешешь. Мало тебе было Ясены, а до этого Браны, а до этого Купавы.
– До этого? – безотчетно повторила Тьяна, покосившись на Мару.
Он сделал жест рукой: мол, не обращай внимания.
– Главное, что нужно знать о моём брате, – Гнев принялась закатывать рукава, – он неосторожен. А неосторожные люди, мало того, что первыми валятся в пропасть. Они утягивают тех, кто идет рядом. – Она склонилась над столом. – Ну так что же случилось с Моршей?
– Она уснула, выпив «Сномар», – ответила Тьяна.
– Тэ, я вижу это собственными глазами. Рассказывай предпосылки.
Гнев разогнулась, и Тьяна прикусила изнутри щеки, чтобы изо рта не выскочил удивленный смешок. Теперь на носу Гневлиды сидели большие круглые очки, увеличивающие глаза в два раза, а в руках была зажата пара пузырьков с прозрачной жидкостью.
– Тьяна пытается узнать, – заговорил Мару, – кто убил Велимира…
– Дался тебе этот Горски, – перебила Гнев.
– …и Младу, – закончил он. – Мы уверены, что к обеим смертям причастен культ Крабуха. Хотя на уверенности всё не заканчивается, зацепки тоже есть.
Это «мы» приятно согрело Тьяну, и она подхватила:
– Один из культистов, Полок, хотел мне всё рассказать, но вместо него пришла Морша. Она призналась, что Велимира и Младу убили. А ещё Морша проболталась, что это сделали разные люди.
– Поэтому очень важно, чтобы она пришла в себя и всё рассказала. Полок, скорее всего, тоже отравлен «Сномаром» и где-то спрятан, – добавил Мару.
– Наверняка, – кивнула Тьяна. – Морша говорила, что позаботится о нем. И обо мне. Она не собиралась принимать «Сномар», а хотела напоить меня.
Гнев окинула их странным взглядом и хмыкнула.
– Я послежу за Моршей, а вы идите на занятия, – сказал Мару. – Кстати, почему ты всё еще в пансионе? – он посмотрел на Гнев.
– Решил поиграть в заботливого старшего брата? – она скривила губы. – Уволь.
– Нет, правда, почему ты прогуливаешь? – присоединилась Тьяна.
– Я собиралась в Вельград, – нехотя ответила Гнев. – Мне так и не доставили вермут, а на одной можжевеловке далеко не уедешь. Ты вообще помнишь, что у нас сегодня вечеринка, на которую приглашена вся академия?
– Цуньгский павильон, десять вечера, – кивнула Тьяна.
Гнев, чуть оттаяв, направилась к постели.
– Я попробую разбудить Моршу, – сказала она с той уверенностью, с какой скалолазы сообщают: «Я собираюсь покорить этот пик». – Вы, конечно, знаете, как устроен механизм плача: слёзные железы вырабатывают жидкость, которая омывает глазное яблоко и через небольшие каналы выходит наружу. Появление слёз обусловлено двумя защитными реакциями – психоэмоциональной и рефлекторной. Проще говоря, процесс либо идёт изнутри, либо вызывается внешним раздражителем. – Она потрясла в воздухе двумя пузырьками. – Я давно хотела провести кое-какой эксперимент. Вот и случай подвернулся.
– Гнев, ты гений, – спокойно, как о доказанном и неоспоримом факте, заявил Мару.
Он сразу понял, к чему ведет сестра, а следом догадалась и Тьяна.
– Ты заставишь Моршу заплакать? С помощью каких-то ядов?
– Паф, на ядах свет клином не сошелся. Тут у нас чистый жидкий ментол, – Гнев подняла левый флакон, – с помощью него актеры вызывают слёзы. А здесь, – теперь она воздела правую руку с пузырьком, – моя личная рецептура: соки ячменя, клевера, алоэ, крапивы, петрушки… ну, перечислять все компоненты не имеет смысла. Ментол нанесу на переносицу, а свой состав закапаю в глаза. Как только Морша заплачет, соберу слёзы и дам ей.
– Почему этот метод не пробовали раньше, а просто ждали: заплачет или нет? – Тьяну действительно впечатлил новый подход. – Гнев, ты, и правда, гений.
– М-м, я знаю. В общем, попробую привести Моршу в чувство, но кому-то из вас придется съездить в Вельград и забрать вермут.
Идея вначале показалась Тьяне сомнительной. Глупо покидать академию, когда подцепила узелок тайны и вот-вот развяжешь его – если, конечно, случайно не затянешь еще туже. Она лучше бы поискала Полока. Или осталась с Гнев и понаблюдала, как та пытается вызвать слёзы у отравленной Морши.
А следом пришла другая мысль и затмила предыдущие: если поехать не одной, а вместе с Мару, можно неплохо так поднатореть в поцелуях. Тьяна почувствовала, как скулы охватывает пожар – и расползается по всему телу. Медович, будто прочитав ее мысли, сказал:
– Мы можем съездить вдвоём.
– Да как угодно. – Гнев закатила глаза: похоже, она потихоньку смирялась с тем, что Тьяна нарушила запрет на общение с Мару.
– Ты точно с ней справишься, когда проснется? – спросил он.
Гнев вздохнула и покачала головой, показывая, что братец напрасно сомневается в ней. Поднявшись, она вернулась к столу и достала из ящика маленький золотой пистолет – точную копию того, что был у Осславы.
Мару покривился.
– Подражаешь моей матери?
– Нет, просто бережно храню подарки от своей тётки. Ты не знал, что она положила мне под ёлку на Зимний день?
– Надеюсь, в будущем ты не станешь дарить ничего подобного своим племянникам.
Взгляды Гнев и Тьяны на мгновение пересеклись. Гнев фыркнула, а Тьяна отвела глаза и строго приказала себе не краснеть пуще прежнего: вероятно, в словах Медовича не содержалось никакого намека на совместных детей. Говорить о таком было рано, даже думать – рано, и Тьяна чуть-чуть рассердилась на себя за то, что мысли повернули в эту сторону.
– Что ты, братец, – Гнев ухмыльнулась и снова скользнула взглядом по Тьяне, – я буду дарить им исключительно наборы «Юный ядовар».
– Такие существуют? – Тьянин интерес победил смущение.
– Нет, я только что их выдумала, надо будет запатентовать. Золотая жила! – Глаза Гнев, увеличенные стеклами, безумно сверкнули. – В общем, я разбужу и допрошу Моршу, а вы езжайте. Только сначала переоденьтесь, мой поставщик не продаёт алкоголь студентам. – Положив пистолет на стол, она стремительно написала что-то на листке и протянула брату. – Вот адрес.
– Встретимся возле Склепа? – Тьяна посмотрела на Мару. – Отсюда ближе к причалу. Я переоденусь и подойду.
– Я тебя провожу.
– Не надо.
В голове промелькнуло: «Если он пойдет со мной и поднимется в комнату, это может затянуться. Точно затянется. А нам всё-таки надо доставить вермут, раз обещали. Чем скорее уедем – тем быстрее вернемся».
Сомнение затемнило медовичевские глаза.
– Если Моршу подослал Крабух…
– Тогда он думает, что я сплю, и спокойно ведёт занятие, – сказала Тьяна. – К тому же, Морша вполне могла действовать в одиночку. Полок хотел рассказать правду, а она решила ему помешать. – Тьяна не знала, кого пытается убедить: Мару или себя; ей совсем не хотелось, чтобы мастер оказался причастен к покушению.
– Паром через двадцать минут, – сообщила Гнев.
– Всё, я побежала, – Тьяна невольно потянулась, чтобы чмокнуть Мару, но вовремя вспомнила о лишней паре глаз.
Однако Медовича не остановило присутствие сестры. Наклонившись, он нежно коснулся Тьяниных губ и прошептал:
– Через пятнадцать минут. У входа в Склеп.
– Я управлюсь за пять.
Гнев проворчала что-то. Не глядя на неё, Тьяна выбежала из комнаты.
Двор был пуст, если не считать редких садовников и парочку мастеров. Утренний воздух ещё хранил прохладу, но солнце топило её, точно сливочное масло. Яркий свет всё делал желтоватым: и лужи, и окна, и палые листья, облепившие дорожки и газон. Тьяна быстро шла в сторону Погреба, ощущая, как влажная стылость и ласковое тепло борются за её тело: то проберёт, то припечёт. Каждый раз, заходя в тень, она обхватывала себя руками и ежилась.
Путь лежал мимо часовни, но Тьяна решила держаться как можно дальше от неё. А вот не взглянуть – не получилось. Тьяна заметила приоткрытую дверь, и в голове мелькнуло: «Полок – в тайной комнате, где же еще». Морша усыпила его вчера ночью, прямо там, в их секретном месте. Нет, конечно, она могла заявиться в комнату к Полоку, но предчувствие настаивало: он в часовне. Прямо сейчас. Один. Поглощенный кошмарами. Тьяна приостановилась, но тотчас ускорила шаг. Она слишком благоразумна, чтобы соваться туда в одиночку. Лучше дождаться показаний Морши.
Лучше дождаться…
Засмотревшись на приоткрытую дверь, Тьяна не заметила, как в кого-то врезалась.
– Это ты! Слава ликам!
На дорожке стояла Здрава. Волосы, прежде уложенные в аккуратную прическу, тонкими пружинками торчали в стороны. На лице лежали тени усталости, а глаза переливались лихорадочным блеском. Увидев Тьяну, маревка явно испытала облегчение.
– Ты не встречала Моршу? – быстро заговорила она. – Не хочу тебя пугать, но у неё, кажется, – Здрава помотала головой, будто сопротивляясь тому, что хочет сказать: – помутился рассудок.
– С чего ты взяла? – Тьяна решила пока не раскрывать карты.
– Вчера, после твоего ухода, она повела себя очень странно. Морша всегда была… ну, немного не от мира сего. Считает себя правой рукой Корния, хотя по сути – девочка на побегушках. После того, как мы… – она сглотнула, – убрались, Морша вдруг заявила, что ты хочешь разрушить культ и убить нас всех. Как Огния.
– Я не убивала Огния, – Тьяна нахмурилась.
– Знаю, я там была, как и Морша. Не понимаю, почему она так сказала. Может, увидела в тебе конкурентку? Из-за Корния. Он явно благоволит тебе. – Не дав Тьяне возразить, Здрава продолжила: – А потом Моршу совсем понесло. Она начала кричать, что среди нас есть предатель. Тот, кто поможет тебе уничтожить культ. После этого Полок вдруг сказал, что хочет поговорить с Моршей наедине, и мы оставили их вдвоём. – Речь маревки окончательно превратилась в скороговорку. – А сегодня они оба пропустили завтрак и не пришли на первое занятие. Мы с Полоком на пятом круге, а Морша на четвертом. У них сейчас «Религиоведение», но ее нет в учебном зале, я только что проверила. Когда Полок не появился в столовой, я сбегала в Погреб, постучалась к нему, но в комнате его тоже не оказалось. – Глаза Здравы засверкали ещё ярче из-за навернувшихся слёз.
– Думаю, он в часовне, – сказала Тьяна.
– Жив? – маревка подняла руку к губам.
– Да. Наверное. Морша отравила его «Сномаром», и меня тоже пыталась, – призналась Тьяна. – Мне пора, а ты…
– Прошу! – Задрожав, Здрава схватила её за руки. – Не оставляй меня. Нам надо помочь Полоку! Сходи со мной в часовню.
– Я спешу, – Тьяна вырвалась: хватка оказалась совсем некрепкой.
– Если он там, я сразу побегу к Зоричу и всё ему расскажу, – с отчаянием произнесла маревка. – Гори этот культ, лишь бы никто больше не умер!
Тьяна вспомнила, как Здрава тихо оплакивала Огния, и росток жалости пробился через слой сомнения. Покачнулся, расправил листья и повернулся к солнцу. Тяжело вздохнув, Тьяна взглянула на часы и сказала:
– Только быстро.
Зал часовни встретил их гулкой тишиной. Ни священника, ни прихожан – лишь голые рёбра скамеек да холод камня. Тьяна повела плечами. Бросив взгляд на Здраву, она подумала: «Уж не поплачусь ли я за свою отзывчивость?». Маревка дрожала и озиралась по сторонам, но кроме тревоги на ее лице читалась решимость. Она, похоже, и правда хотела спасти Полока. Наверное, чувствовала себя кем-то вроде старшей сестры для остальных культистов: оберегала и несла ответственность.
Стремительно прошагав мимо ритуальных чаш, Здрава и Тьяна откинули занавес. За ним оказалась глухая стена.
– Как? Тут же был проход, – Тьяна коснулась камней.
– Мы закладываем его, когда уходим, – маревка, ловко подцепив один из брусков, вытащила его и отбросила в сторону. – У нас всё-таки тайный культ.
– Мне кажется, о нем многие знают, – Тьяна тоже принялась разбирать стену.
– Многие? Ты о Медовичах? Мы приглашали обоих – за подходящий склад ума и успехи в ядоварении. Марувий пришел один раз, а Гневлида сразу отказалась.
– Я имела в виду другое. Дверь в часовню всегда открыта, тут бывают люди, священник…
– Священник не живет на острове и приезжает три раза в неделю. В эти дни мы не проводим службы. А желающих просто так зайти в часовню и помолиться ликам не так уж много. За три года я не встретила ни одного.
– А Млада? – вспомнив о религиозности сестёр Требух, спросила Тьяна. – Тоже не заходила?
Здрава заглянула в проем.
– Он там! – воскликнула она. – Я вижу Полока. Скорее!
Откинув еще пять или шесть камней, Здрава приподняла подол и прыгнула в проход. Тьяна последовала за ней, и только оказавшись в тайной комнате, сообразила: стоило развернуться и уйти. Таков был уговор: она помогает найти Полока, Здрава бежит к старшему мастеру, а Тьяна отправляется по своим делам.
А теперь – поздно.
В тайной комнате висел густой серо-синий сумрак, но Тьяна сделала пару шагов – и вокруг вспыхнули лампы. Глаза рефлекторно зажмурились. Впрочем, Тьяна успела заметить всех, кто был в комнате. Сердце забило тревогу.
Полок, свесив голову на грудь, полулежал в одном из кресел. В левом углу стоял Некос. В правом, у судейского стула, Крабух.
Здрава, оказавшись у Тьяны за спиной, произнесла:
– Это было проще, чем я думала, – в голосе больше не слышалось прежнего волнения.
Обернувшись, Тьяна убедилась: в лице его тоже не осталось. Ни слёз, ни дрожащих губ. Черты словно сковало льдом, а в него накрепко вмерзли надменность и неприязнь. Маревка, загородив проход, добавила:
– Правильно говорят: южанки распущены, но наивны.
Мозг Тьяны начал работать быстрее – видимо, от огорчения – и моментально нашел все крючки, на которые насадился. Упоминание святых – ведь семья Тьяны была верующей и восклицание «слава ликам!» могло подспудно повлиять на неё. Фальшивое волнение за Полока и саму Тьяну, а также критика Морши – тут Здрава хотела показать, на чьей она стороне. Наконец, ложное обвинение в убийстве Огния – чтобы сбить с толку и заронить крупицы вины.
Сыграно было славно.
– Врунья, – пренебрежительно бросила Тьяна. – Пропусти меня. – Боковым зрением она следила за Крабухом и Некосом: не бросятся ли?
– Я не врала. Вернее, не во всём. Морша на самом деле рассказала нам о предателе, – маревка кивнула на Полока, – и предположила, что ты можешь стать источником проблем. Разница лишь в том, что мы все встали на её сторону.
– Морша не одолела бы нашего здоровяка в одиночку, – добавил Некос.
– Даже с тобой не справилась, – сказала Здрава. – Где она сейчас?
Тьяна задала встречный вопрос:
– Полок – предатель, потому что хотел рассказать правду? Только поэтому? Быстро же вы назначаете врагов.
– Кехел бывает разным, – заговорил Крабух, и Тьяна повернулась к нему. – Один не стоит ничего, другой способен разорить. Один спасителен, другой смертоносен. Наш друг собирался выдать тебе весьма ценный, а кроме того, непростой кехел.
– Непростой? – Тьяна прожгла мастера взглядом. – Это вы о том, что Велимира и Младу убили разные люди, да? Два человека, и оба – из вашего культа?
Здрава пробормотала что-то на маревском – наверняка оскорбление в адрес Морши. Тьяне неоткуда было узнать такую подробность, кроме как от большеглазой культистки.
Крабух, не отрывая взгляда от Тьяны, слегка взмахнул рукой:
– Здрава, Некос, оставьте нас.
– Корний, – голос маревки дрогнул от возмущения.
– Не беспокойся. Я не Морша и сумею справиться с нашей гостьей. Если понадобится. К тому же, будет нелишним, если вы с Некосом последите за входом. Возможно, Тьяне кто-то помог. Если её ищут – нужно, чтобы не нашли. – Крабух тонко улыбнулся, и по Тьяниным предплечьем прокатились острые мурашки.
Она не только позволила загнать себя в ловушку, но и подставила Мару. Если Здрава и Некос заметят его у часовни, без колебаний нападут. Кто знает, какие яды попрятаны у них по карманам?
Надеясь застать маревку врасплох, Тьяна рванула к проходу