Васька был хорошим мальчиком, поэтому его почти никогда не наказывали. То есть, конечно, он ошибался – мог не сделать домашнее задание, мог нашкодить где-то еще, но чтобы прямо сильно проштрафиться и получить высшую меру наказания – отлучение от улицы и домашний арест – такое бывало ну очень редко. Потому что Васька очень любил гулять в любую погоду, и домашнее заключение представлялось ему самым страшным из всего, что могла придумать мама.
Поэтому он старался получать наказание у папы. Папа в этом плане был мягче – если и наказывал Ваську, то постоять в углу, лишить телевизора или не дать поиграть с его инструментами. Такое наказание Васька мог снести, хотя и тоже тяжело. Но дела в их семье обстояли так, что папу почему-то было легче разжалобить, чем маму.
Однажды Васька ушел гулять до самого вечера, а стояла сентябрьская пора, когда не только уроки делать, даже телевизор смотреть не хочется. Бабье лето, так называла его бабушка, и хотя Васька не понимал, при чем тут бабушка, он с ней соглашался – может быть, это был ее любимый сезон, как бы пятый в году, а потому и назван в честь нее. Так вот, Васька ушел гулять, а поскольку это сентябрь, он благополучно забыл, что школа у него уже началась, и – какое несчастье! – зверские учителя уже начали задавать домашнее задание (хотя Васька и искренне считал, что первый месяц – он для того, чтобы въехать в школу и понять вообще, как жить дальше без лета). А потому его домашнее задание по математике даже не было вытащено из ранца, да так в нем и поехало в школу, где Васька получил жирную – пусть и заслуженную – двойку в дневник.
Васька шел обратно домой, как на казнь. А вокруг, как назло, пели птицы, листочки шуршали под ногами, и голубое небо насмешливо подмигивало сверху, как бы говоря, что Васька его не увидит сегодня, потому что мама стопудово оставит его сидеть дома. Никита рядом с ним спросил:
– Ну че, забросим учебники и пойдем на ручей? Я у папы удочку выпросил.
Ваське стало еще горше, чем было до этого. Никитин папа удочку давал всего дважды за лето, а ручей был прямо за гаражами, тонкий и серебристый, еще теплый, а день жаркий, можно и с ногами залезть, поймать какую-нибудь рыбешку… Васька тяжело вздохнул. Все это ему, конечно, не светило, потому что над ним уже навис домашний арест.
– Я еще червей накопал вчера вечером, жирные такие, в холодильнике стоят, – продолжал болтать Никита, жирным слоем насыпая на рану Ваське соль. Тот вздохнул еще тяжелее. – Так чего, идешь?
– Иду, – сказал Васька, принимая решение. Все-таки бабье лето короткое, потом уже не поплещешься в ручье, а двойку он всегда сможет отработать. Не такая большая и потеря, в конце концов! Совсем не стоит домашнего ареста, так что он просто ее никому не покажет сейчас, а вечером уже и не страшно будет…
– Тогда жду тебя у подъезда после обеда, – кивнул Никита.
Васька зашел домой, как вор, который еще совсем неумел. Он прошмыгнул в свою комнату мимо кухни, где напевала бабушка, но в гостиной столкнулся с папой, который, видимо, приехал на обед.
– Привет, – Васька поправил лямки ранца, стараясь выглядеть невинно. Папу легко провести.
– О, Васька, как дела в школе? – провокационный вопрос заставил Ваську покраснеть. Но папа обычно не проверял его дневник, поэтому Васька осмелел.
– Хорошо, я пойду, с Никитой погуляю, – сказал он, бочком подбираясь к комнате, чтобы сбросить эту бомбу – дневник – там и сбежать. На улице его уже никто не поймает и не запрет дома!
– Иди-иди, – махнул рукой папа, ничего не заподозрив. Васька наскоро проглотил суп, что опасаясь, что в любой момент придет мама, хотя она и не должна была приходить сейчас. Бабушка хитро прищурилась, когда он уже поднялся со стула.
– Что скрываешь? – спросила она. Васька побелел. Он совсем забыл, что властью оставить его дома обладали не только папа и мама. Мама предоставила и бабушке абсолютное право наказывать Ваську за провинности.
– Н-ничего, – отозвался Васька, уже находясь в дверях кухни. – Пойду с Никитой гулять, вернусь вечером.
– А уроки? – бабушку было не так легко провести, как папу.
– А там немного, я вечером успею, – Васька хотел сказать, что ничего не задано, но это бы бабушку насторожило. Теперь же ее лицо разгладилось, и она махнула рукой. Получив амнистию, Васька пулей вылетел из дома.
Ручей был теплым, и они с Никитой даже поймали одну рыбку, правда, отпустили там же, потому что жалко. Солнце склонилось к закату, и похолодало, и Васька, попрощавшись с Никитой, зашел домой. И замер в дверях, глядя на дневник в руках мамы.
Та как будто поджидала его, и за ее спиной маячила бабушка, которая погрозила ему пальцем.
– Двойка за что? – спросила мама.
– Дэ-зэ забыл сдать, – пискнул Васька.
– И пошел гулять? – мама подняла брови. Это было самое страшное. Васька шмыгнул носом. Мама только тогда заметила, что он весь мокрый и измазанный. – Еще и на ручей? Промок? Иди скорее переодевайся.
Васька проскользнул мимо нее, а потом уже вышел в домашнем, скромно сложив перед собой руки, как раскаявшийся арестант, принимающий наказание. И прежде, чем мама успела что-то сказать, Васька выпалил:
– А давай ты пока запомнишь, что наказала меня, и накажешь осенью, когда плохая погода будет? Пусть копится как бы сидение дома, я буду честно-честно сидеть и все уроки делать.
Папа на заднем плане хрюкнул от смеха. Мама сдержала улыбку и переспросила:
– Копится?
– Да, пусть сегодня как бы плюс один к моему заключению, а пока бабье лето, я не буду дома сидеть, – сказал Васька, считая, что очень умно все придумал и очень логично.
– Тогда какой смысл в наказании, если в дождь тебе и так не хочется на улицу выходить? – спросила мама.
Васька замялся. Этот вопрос он не продумал.
– Ну-у, важен сам факт, а вот время исполнения можно перенести… – с умным видом пробормотал он, хотя это было плохим аргументом. Почему-то в споре с мамой он всегда проигрывал. – Зато ты можешь наказать меня внезапно! Эффект неожиданности!
Папа захихикал. Мама вздохнула и закрыла дневник, возвращая Ваське.
– Раз ты такой умный, тогда я внезапно наказываю тебя на два дня без прогулок, – сказала она и пошла на кухню. Васька обиженно посмотрел ей вслед. Это и правда было внезапно!