За домом, где жил Васька, в небольшом парке каждую весну вырастала лужа. Разливалась на половину сквера, раскидывала длинные руки и радостно золотилась на солнце, будто тоже приветствуя весну.
Чтобы обойти лужу, надо было либо огибать парк стороной вовсе – будто это только ее владения и ничьи больше, – либо по мокрому краю исчезающей дорожки шагать по грязи, потому что берега у лужи были, как у настоящего болотца: землистые, влажные топи. Васька однажды провалился резиновым сапогом по самое колено, неправильно оценив коварство лужи, и с тех пор научился уму-разуму.
Лужу пытались изгонять: каждую весну, стоило жителям района завидеть это вездесущее чудище, как начиналась кампания по ее выселению. В ход шли самые разные средства: и закрытие лужи на карантин «на просушку», и закрытие всего сквера, и искусственное уничтожение (осушение) руками работников, и даже волонтерское закапывание песком. Лужа корчилась, сжималась в размерах, подгибала под себя длинные руки, мельчала и на время сбегала. Однако стоило жителям района обрадоваться успеху, как лужа победоносно возвращалась с первым ливнем и отбивала все захваченные у нее территории.
Но Васька считал, что лужа не так уж плоха – и если ей так нравится жить в этом сквере, то, пожалуй, стоит оставить ее в покое и просто по-доброму соседствовать. К тому же, лужа привлекала в свое царство бесчисленное количество уток: те плавали по ее ровной блестящей глади, как по пруду, наверняка задевая желтыми лапками «дно», крякали, а поздней весной на ней можно было даже увидеть выводок серых утят.
Васька весной часто гулял мимо берега, не решаясь заходить в ее неизведанные глубины, будто там еще несколько метров вниз, ил, водоросли и целый подземный мир. Васька наблюдал, как в ее зеркале отражаются ровные грани подстриженных тополей, которые росли здесь еще до его рождения, да и лужа, пожалуй, была здесь тоже до него. И все же он смотрел на нее и вспоминал, как ходил по ее дну зимой, как летом она иссушалась от жажды; и как каждую весну и каждую осень он снова приветствовал ее, словно старого друга, и лужа подмигивала ему в ответ бликами от солнца, будто говоря: «А вот и я, вот мы снова и встретились».