К концу года я стал замечать, как у меня начал формироваться музыкальный слух и вкус. Если раньше я просто играл по нотам, стараясь не ошибиться, то теперь начал слышать музыку иначе. Научился чувствовать её глубже, замечать оттенки, понимать, как она может воздействовать на человека. Это было похоже на открытие нового мира. Простые упражнения вдруг обретали смысл, а мелодии, которые раньше казались скучными, становились яркими и живыми. Стал замечать, как гармония может вызывать слёзы, а ритм – заставлять сердце биться быстрее. Мои преподаватели тоже заметили изменения. Они начали давать мне сложные произведения, требующие не только техники, но и эмоциональной вовлечённости. Тогда я понял, что музыка – это не только механическое исполнение, но и история, которую ты рассказываешь слушателю. Первые попытки импровизации стали для меня настоящим прорывом. Я садился за инструмент и просто играл, позволяя рукам вести себя. Это было неожиданно сложно и одновременно невероятно увлекательно. Чувствовал, как музыка оживает внутри меня, становясь моим голосом.
Параллельно дома начал с удовольствием слушать прогрессивных исполнителей того времени: Максима Фадеева, Линду и других, кто создавал что-то действительно новое. Их музыка открывала для меня необычные горизонты. Я восхищался их способностью соединять глубокий смысл с экспериментальными аранжировками, создавая уникальную атмосферу. Рок-группы, несмотря на их популярность в 90-е, меня не интересовали совсем. Возможно, это было связано с тем, что их звучание казалось мне слишком грубым, лишённым той утончённости, которой я искал в музыке. Мне больше нравились мелодии, в которых можно было услышать сложные переплетения звуков, необычные ритмы и вокал, вызывающий сильные эмоции. Эти исполнители стали для меня своего рода учителями. Они показывали, как можно нарушать правила, чтобы создавать новое. Именно тогда я начал понимать, что музыка – это не только техника, но и смелость быть собой.
Так однажды, собираясь в школу, я включил телевизор, и там уже шёл клип неизвестного мне исполнителя – Андрея Губина. Это была песня «Ночь». Энергетика этой композиции буквально поразила меня. Чёрно-белая эстетика видео, плавные движения камеры и выразительный вокал создавали невероятную атмосферу. Смотрел, как заворожённый, забыв про всё остальное. Песня подходила к концу, и я вдруг осознал, что не могу отпустить эту мелодию просто так. В панике стал искать бумажку и ручку. На последних аккордах мне всё-таки удалось записать имя исполнителя. Тогда я даже не понимал, почему этот момент так важен для меня. Но уже через несколько часов я знал, что эта песня останется со мной надолго.
Мысли о школе пропали. Одна страсть – искать, кто это. Я буквально не мог оставить эту песню позади. Мозг продолжал воспроизводить её мотивы, а в голове звучала только одна фраза: «Ночь». Всё остальное стало неважным. Пытаться вспомнить детали клипа, понять, как мне найти этого исполнителя. Это был момент, когда музыка заставила меня забыть обо всём – о школе, о других заботах. Только эта песня и её энергетика захватили весь мой мир. Я был готов на всё, чтобы узнать, кто же это. В том возрасте, когда интернета не было в помине, как и домашнего телефона, поиск информации об исполнителе стал настоящим испытанием. Единственное место в городе, где можно было узнать все новинки музыки, был центральный рынок. Там стояли палатки, заваленные кассетами и дисками. Это было моё спасение.
Все решено. Вместо школы с рюкзаком устремился туда. В душе был сумбур и неразбериха. Понимал, что, возможно, пропущу важные уроки, но мне было всё равно. В тот момент единственным важным для меня было найти эту песню, этого исполнителя, узнать, что за магия скрывается за этими звуками. Я бежал, не обращая внимания на людей и машины, мысленно прокладывая маршрут к центральному рынку. Сердце колотилось быстрее, в голове мелькали вопросы: «Что, если я не найду? Что если это окажется чем-то слишком редким?» Но я не мог остановиться. Решение было принято, и знал, что не успокоюсь, пока не добьюсь своего.
Я подошёл к палатке, в которой всегда царил шум и движение, и, взволнованно достал из кармана листок с именем Губина. Пальцы немного дрожали, когда зачитал текст записки барыге: «Мне нужен Андрей Губин, песня „Ночь“». Его лицо не выдавало ни удивления, ни интереса, он лишь кивнул и начал перебирать кассеты, явно ориентируясь на запрос. Моя душа замерла в ожидании. Не знал, что будет дальше, но внутри чувствовал: если я сейчас не получу эту кассету, что-то важное останется недосягаемым. Продавец начал искать среди огромного прилавка, заваленного кассетами. Он медленно перебирал их одну за другой, пока я с нетерпением следил за каждым его движением. И вдруг, как в каком-то фильме, он остановился, поднял одну кассету и, с едва сдерживаемой улыбкой, произнёс: «Есть». В этот момент мир словно замер. Я не мог поверить, что наконец-то держу в руках то, что искал. «Ночь» Губина – вживую, на кассете. Всё остальное, шум вокруг, люди – всё исчезло. В моей голове звучала только эта песня, и я был уверен, что теперь она будет со мной всегда.
Была одна проблема: кассета стоила 15 рублей, и у меня их не было. Я замер на месте. 15 рублей – сумма, которую я никак не мог найти в своём кармане. В этот момент казалось, что вся моя решимость, все эти переживания и поиски исчезают в одно мгновение. Я встал перед продавцом, не зная, что делать дальше. Мозг сразу начал прокачивать варианты. Что делать? Быстро прикинул все возможные способы раздобыть эти 15 рублей, но ничего, кроме одного, не пришло в голову. Решил сходить к деду в гости и поделиться с ним. Дед всегда был готов помочь, тем более в такие моменты, когда я в чём-то нуждался. Я быстро свернул и направился к его дому, ощущая, как время тянется медленно, а кассета с каждой секундой становится всё важнее. Всё равно я был уверен, что, если удастся рассказать деду, как много для меня – значит эта песня, он поймёт.
Посидев в гостях, дед и баба меня выслушали. Они видели, как горели мои глаза, как я переживал из-за этой кассеты. Дед молча посмотрел на меня, потом протянул 15 рублей и сказал: «Беги и покупай, раз это так важно для тебя». В его голосе не было ни укоризны, ни лишних вопросов, только спокойное понимание. Эти слова дали мне силы. Я быстро побежал обратно к рынку, не оглядываясь, словно знал, что эта кассета – это не просто музыкальная находка, а символ чего-то большего. Быстро добежал до палатки, не останавливаясь ни на секунду. Продавец уже ждал меня, и я, не тратя времени на разговоры, протянул ему деньги. Он молча передал мне кассету. Почувствовав её тяжесть в руках, сразу побежал домой. Каждый шаг был полон нетерпения, мне хотелось скорее добраться, поставить кассету в магнитофон и услышать ту самую песню, которая изменила для меня всё. В голове звучала только мелодия «Ночи». Время словно замедлилось…
Залетел на 4-й этаж хрущёвки, в два прыжка пробежал коридор и, с трудом отдышавшись, рванул в свою комнату. В агонии начал искать магнитофон «Аэлита» и наушники. Всё вокруг будто растворилось в этой безумной гонке за моментом. Наконец, нашёл всё, что нужно, и, не раздумывая, сел в углу комнаты на пол. Вставил кассету, надел наушники и в ту же секунду нажал на кнопку воспроизведения. Сердце колотилось, когда первые звуки заполнили мои уши. Я закрыл глаза, погрузился в музыку и слушал весь альбом «Мальчик-Бродяга». Это было нечто большее, чем просто песни – мои переживания, моя история, рассказанная через музыку, которая наконец-то стала частью меня. Этот момент противоречил всему, что я когда-либо изучал в музыкальной школе. Я был окружён академической строгостью, классикой, сложными произведениями, где каждая нота должна была звучать в своём месте, а музыка – следовать жёстким правилам. Но вот эта музыка, этот альбом, был абсолютно другим. Это был взрыв эмоций, свободы и энергии. В нём не было ни одного канона, ни одной привычной гармонии. Это была музыка без ограничений, без правил – музыка, которая жила своей собственной жизнью. И несмотря на то, что она была далекая от всего, чему меня учили, я чувствовал, что она более живая, чем всё, что я слышал до этого.
Интересы разделились на два лагеря. Я примыкал к Губину, и его музыка становилась для меня чем-то гораздо более живым и искренним, чем всё, что я изучал в музыкальной школе. Внутри меня возникло противоречие: с одной стороны, я продолжал любить классическую музыку и уважать её традиции, а с другой – был в оппозиции с этой строгостью и шаблонами, которые она требовала. Музыка Губина, с её простотой и мощью, для меня стала символом свободы, которой я так страстно жаждал. Ощущал, что между этими двумя мирами, классикой и современным, выбор очевиден в пользу новых потоков. И выбрал не классику. Выбрал музыку, которая говорила со мной на другом уровне, без лишних условностей. Выбрал ту, что была понятна без слов, что не требовала строгих правил и рамок. Это было моё личное решение, осознанный выбор пути, который позволял мне быть собой, не следуя чужим ожиданиям. Классика оставалась для меня уважением, но музыка Губина – она стала моей новой реальностью, моим музыкальным миром, в котором я мог найти себя.
На протяжении всего 96-го года, до осени 97-го, во мне зрело ощущение перемен. Это было время поиска, когда я окончательно погрузился в музыку, которая наполняла меня энергией и вдохновением. Каждый день всё глубже погружался в её мир, исследуя новые звучания и стили. Моё восприятие музыки изменилось – она стала для меня не просто хобби, а настоящим открытием, моим внутренним миром, который всё ещё формировался. Поэтому в начале учебного года 97-го я принял решение оставить музыкальную школу и искать себя. Это было нелёгкое решение, так как быть строгие правила и ограничения меня угнетали. Хотелось свободы – свободы в музыке, в жизни. Понимание того, что я должен идти своим путём, приходило постепенно, но твёрдо. Это был шаг в неизвестность.