Подростковый возраст – это буря эмоций, сомнений и поисков. В этот период я словно балансировал на грани между детской наивностью и взрослой ответственностью. Окружающая реальность всё больше требовала определённости, уверенности, выбора. Школа была местом, где нужно было буквально выживать. Были свои "лидеры", свои "правила", которые я не принимал. Я всегда чувствовал себя немного не в своей тарелке, чужим среди сверстников. Постоянные насмешки, попытки загнать меня в рамки только усиливали внутренний конфликт. Родители, занятые своими делами, редко замечали моё состояние. Всё чаще замыкался в себе, чтобы не показывать уязвимость. Казалось, никто не понимал, что внутри меня кипела настоящая буря. Часто задавал себе вопросы: "Почему я не такой, как все? Может быть, проще подстроиться и стать 'нормальным'?" Но эти мысли вызывали ещё большее отторжение, потому что мне хотелось быть как все, но в то же время мне не хватало сил и уверенности, чтобы отстаивать свою уникальность.
Переходный возраст стал настоящим испытанием. Это было время внутренней борьбы, поиска себя, попыток понять, что правильно, а что нет. Каждый день приходилось доказывать, прежде всего себе, что справлюсь, что смогу идти своим путём, каким бы сложным он ни казался. Динамика в моих попытках что-то создать, выразить или достичь ещё не была очевидной. Это были скорее пробные шаги, которые не приносили ощутимых результатов. Я пробовал разные направления, порой даже не зная, чего именно хочу добиться. Одни попытки заканчивались полным провалом, другие приносили минимальный успех, но ничего, что можно было бы назвать значительным. Это, конечно, вызывало разочарование. Часто возникало чувство, что я топчусь на месте. Каждый новый шаг вперёд казался ничтожным на фоне того, чего хотелось достичь. Но даже в такие моменты я не мог полностью остановиться. Что-то внутри подталкивало меня пробовать ещё раз, снова вставать после падений и идти дальше, пусть и маленькими шагами. Этот период стал временем экспериментов и ошибок. Я учился на них, понимал, что ни одно усилие не проходит бесследно, даже если результат не виден сразу. Всё это стало фундаментом для того, чтобы однажды динамика начала нарастать и принести настоящие перемены.
В нашем классе было всего два человека, которые занимались музыкой, включая меня. Второй был мальчишкой из соседнего двора, и его увлечение выглядело ещё более странным, чем моё. Мы не были близкими друзьями, но наше "общее" выделяло нас на фоне остальных. Одноклассники считали нас "не такими, как все", и это "не такое" стало своеобразным клеймом. Интересно, что мы с ним никогда не обсуждали наши занятия, словно старались лишний раз не напоминать друг другу о том, что и так выделяет нас из общего круга. Может, мы оба чувствовали, что любое проявление энтузиазма только подольёт масла в огонь насмешек. Каждый из нас варился в своём котле. Он увлечённо погружался в мир синтезаторов, битов и экспериментов с электронной музыкой. В его руках простые звуки превращались в нечто странное и захватывающее, что тогда казалось мне почти магией. Я видел, как он часами возился с оборудованием, искал новые сочетания звуков, пробовал создавать ритмы, которые, как он говорил, «переворачивали сознание».
Я же жил совсем в другом ритме. Моё время уходило на попытки разобраться в собственных желаниях и найти себя в том хаосе, который окружал нас. Если у него было чёткое направление – он горел своей музыкой, – то я плыл по течению, хватаясь за всё, что хоть как-то могло стать для меня якорем. И хотя мы редко общались, я замечал в его увлечённости то, что мне самому не хватало: уверенность в том, что он делает. Его энергия, его фанатизм в работе с электронной музыкой вызывали уважение, хотя я никогда ему об этом не говорил. Мы были слишком поглощены своими внутренними мирами, чтобы пересекаться. Каждый из нас находился на своём пути, а наш класс был для нас просто общей отправной точкой. Глядя на его попытки и полное отсутствие музыкального образования, я искренне не понимал, что он вообще делает. Для меня, привыкшего к строгим правилам и структуре музыкальной школы, его хаотичные эксперименты казались чем-то нелепым. Он мог часами сидеть за компьютером, настраивая звуки, и с гордостью показывал свои «треки», которые мне казались набором странных шумов. Думал: «Разве это можно назвать музыкой? Где мелодия, где логика?» Его подход был противоположностью всего, чему учили меня. Если я полагался на теорию и правила, то он творил по наитию, словно шёл на ощупь в полной темноте. Но самое удивительное было в том, что он не сомневался в себе. Даже когда его треки никто не понимал или открыто критиковал, он продолжал работать, будто знал что-то, чего не знали мы. Никто не знал, что у каждого из нас происходило внутри, и это никого особо не напрягало. Мы жили в параллельных мирах, сосуществуя без необходимости вмешиваться в дела друг друга. Его увлечение электронной музыкой оставалось его личной территорией, как и мои попытки найти себя. Каждый был поглощён своим внутренним поиском, и в этом была какая-то странная гармония. Мы не стремились объяснять или доказывать что-то окружающим – каждый шёл своим путём, и, возможно, именно это помогало нам сосредоточиться на своём. Не понимал его, потому что мы жили по-разному. Он мог часами сидеть за компьютером, создавать свои треки и исследовать мир электронной музыки, а я не имел возможности даже представить себе подобное. Мои родители не могли купить мне компьютер, и это ограничивало мои возможности в освоении чего-то нового. Мы с ним были как два разных мира, в одном из которых технологии были доступны и стали частью повседневной жизни, а в другом я был связан с более традиционными способами. Это различие в жизни казалось мне непреодолимым.
Не паниковал и продолжал налаживать связи. В моём окружении было немало людей, которые могли поделиться опытом, дать советы или просто поддержать в сложные моменты. Это были небольшие шаги, но они постепенно начали складываться в нечто большее. Я начал ходить на различные встречи, слушать рассказы тех, кто уже что-то добился, и всё это давало понимание, что успех не зависит от того, сколько у тебя оборудования или ресурсов – главное, как ты используешь те возможности, которые есть. Порой просто знакомство с правильным человеком могло открыть новые перспективы. Понимал, что важно не только иметь какие-то материальные блага, но и развивать личные качества, которые позволяют привлекать людей и строить с ними отношения. Через общение с теми, кто был более опытным, я всё чаще находил нужные ответы на свои вопросы и начинал верить, что каждый новый контакт может стать ключом к следующей ступени. Это стало своего рода игрой. Апогеем моих скитаний стала договорённость о записи в комнате звукорежиссёра ДКМ. Долгие месяцы поисков и общения с разными людьми привели меня к этой комнате, среди оборудования, которое казалось мне недоступным. Атмосфера была странной – смесь профессионализма и какого-то невероятного волнения. В этот момент я понял, что теперь всё зависит только от меня. Нужно было вложить все свои силы, чтобы не упустить шанс, который я сам себе создал.
Началась активная работа по записи гитарных аранжировок и моего голоса. С каждым днем процесс становился всё более захватывающим. Гитара наполняла студию живым, динамичным звуком, а мой голос, который я до этого часто слышал только в голове, теперь стал частью реальности. Мы искали идеальные акценты, нюансы, которые могли бы передать атмосферу каждой композиции. Это было не просто техническое занятие, а настоящее творчество, где каждый элемент, каждая нота играли свою роль в создании чего-то единого и целого. Дядя Серёжа, который был звукорежиссёром, брал по 200 рублей за запись одной песни. Это было довольно недорого, учитывая, что студийное оборудование и профессионализм создавали качественный результат. Для меня это была возможность, которую я не мог упустить, ведь даже небольшая сумма открывала передо мной двери, о которых я раньше только мечтал.
Технологии развивались, и с каждым шагом всё становилось более доступным. Запись моих творений теперь велась на мини-CD диск. Это казалось чем-то невероятным – процесс, который когда-то был доступен только большим студиям и профессиональным музыкантам, теперь стал реальностью и для меня. Мини-CD, хоть и был не самым современным носителем, символизировал переход на новый уровень. Каждая песня, записанная на этот диск, становилась шагом вперёд, частью моего пути, и я с нетерпением ждал момента, когда смогу услышать всё это снова в формате, который будет более чем просто воспоминанием. Однако для того, чтобы поделиться своими произведениями, я перезаписывал все эти мини-CD на обычные кассеты. Именно так я и раздавал свои записи друзьям, которые с восторгом принимали эти первые копии. Возможность такой записи позволяла хранить минусовку и песню на одном носителе, что было настоящим прорывом для меня. Это дало возможность не только создать полноценную запись, но и удобно хранить все необходимые материалы на одном компактном носителе. Теперь у меня был доступ к качественным минусовкам и оригинальным трекам, что значительно облегчало подготовку к выступлениям. Я мог использовать этот компактный формат для репетиций и концертов на площадках, поддерживающих такую технологию. Это открывало новые возможности, позволяя не только выступать, но и контролировать весь процесс – от записи до исполнения на сцене. Кроме того, мини-CD стал для меня надежным способом сохранить свои творения. В отличие от кассет, которые были гораздо менее долговечными и подвержены износу, мини-CD обеспечивали гораздо более стабильное и качественное хранение. Это означало, что мои записи, в отличие от множества кассет, которые могли стереться или ухудшиться со временем, сохраняли свою оригинальную форму и звучание. Теперь я мог быть уверен, что мои работы не потеряются и не будут повреждены, что, для меня, как музыканта, было крайне важно. Технология мини-CD дала мне уверенность, что мои творения будут существовать в хорошем качестве и в будущем, и я мог с этим двигаться дальше.
Я не сильно переживал по поводу гонки с одноклассником в музыке, так как имел свои достижения, которые не уступали его. Хотя он развивался активнее. Мы, конечно, часто соперничали и обменивались идеями, но для меня это скорее было источником мотивации, а не конкуренции. У меня было своё направление, свои цели и идеи…
Эти взгляды были ошибочными, так как я не принимал весь масштаб развития технологий с 1999 по 2000 годы и ограничивал себя, думая, что моё творчество и подход к музыке – это всё, что нужно для успеха.