Давайте приостановим наш исторический круиз в этом месте и разберем поподробнее, из-за чего простая могила вдруг стала чуть ли не главным изобретением человечества.
Дело в том, что похоронный культ может считаться первым истинно человеческим институтом на том основании, что он явился ответом на первую нематериальную необходимость человеческого существа. Первого существа за всю историю Земли, не только осознавшего, но и отменившего собственную конечность. Да, будут еще значимые точки ускорения нашего прогресса. Человеку еще предстоит приручить животных, освоить земледелие, придумать специализацию и города, но все это, как и все прежнее, будет всего лишь ответом на вызовы грубой физической реальности. Между тем представления о загробном мире и предстоящем возрождении, заложенные в похоронном культе, навсегда оторвали человека от его животных корней, а также явились непосредственной предпосылкой для следующего величайшего открытия человечества – обретения Бога.
Справедливости ради нужно отметить, что обретение Бога хоть и является одним из главных открытий человека, однако нашим с вами предкам оно, увы, не принадлежит. Первым хоронить своих умерших начал наш двоюродный брат – Хомо Неандерталесис. Неандертальцы вообще были лучше нас приспособлены к выживанию в том суровом мире, в котором нам с ними пришлось конкурировать. Это был очередной ледниковый период. Средние температуры сильно упали, еды стало заметно меньше. И вот в этот, прямо скажем, не самый благоприятный момент наши с вами прямые предки в очередной раз решили покинуть свою африканскую колыбель и попытать счастья на бескрайних просторах остальной земной суши. Такие попытки Хомо Сапиенс предпринимал не раз, но, столкнувшись с суровостью климата и лучше подготовленным к такой жизни конкурентом, волны нашей экспансии каждый раз откатывались назад.
Так что же случилось на этот раз? Почему наши щуплые слабосильные прародители наконец смогли одолеть непреодолимые прежде препятствия и в самые сжатые сроки расселились по всей территории Земли, окончательно и бесповоротно закрепив за человеком нашего вида тотальное биологическое превосходство?
К сожалению, точного ответа на этот вопрос современной науке найти пока не удалось. Однако, что касается интересующей нас темы, взаимоотношения Сапиенса с изобразительным искусством начинают свой отсчет именно от этой отправной точки человеческой истории.
Те же неандертальцы…, они и сложены были лучше, и похоронный культ, а стало быть, и религиозные воззрения у них появились раньше, чем у сапиенсов, тем не менее дальше развитие их когнитивных способностей почему-то не пошло, и такого социального института, как искусство, у них так и не родилось. Точнее, по последним данным, какие-то намеки на то, что впоследствии могло бы развиться в искусство, у отдельных групп неандертальцев появились чуть ли не за сто тысяч лет до их фатального столкновения с нашими предками, но никакого развития эти зачатки не получили. То есть эволюция неандертальца, если можно так выразиться, не сочла это проявление когнитивной деятельности преимуществом, и естественный отбор отмел данную способность как не нужную.
Напротив, эволюция Сапиенса почему-то всячески поощряла его стремление к созданию визуальных образов. И когда два вида человека столкнулись в конкурентной борьбе за жизненное пространство, победил тот, у кого искусство было.
Сразу оговоримся, мы ни в коем случае не пытаемся сказать, что неандертальцы вымерли из-за того, что не умели рисовать. Скоре, здесь может идти речь о том, что искусство является своеобразным маркером принципиально нового типа мышления, которое и принесло Сапиенсу победу в этом противостоянии.
Что-то произошло тогда с людьми нашего вида, и это нечто в первую очередь касалось изменения принципов нашего мышления. И этот краткий период взрывообразного роста когнитивных способностей, позволивший нашим предкам совершить гигантский эволюционный скачок, некоторые ученые называют великой когнитивной революцией.
Что касается древнейшей истории людей, мы мало что можем утверждать, наверное, ведь с той поры прошли десятки тысячелетий. Природа беспощадна и к нашим телам, и к плодам наших рук. Плоть, одежда, жилища и орудия труда – все это тленно. Причем порой тленно настолько, что ученым приходится воссоздавать предметы обихода древних людей буквально по каким-то уголькам и осколкам. А самих людей по фрагментам отдельных костей.
На этом фоне буквально чудом выглядит тот факт, что единственное, что осталось от древних людей в практически неизменном виде, – это произведения изобразительного искусства, оставленные ими на сводах пещер.
И то обстоятельство, что изобразительное искусство появилось в нашей истории примерно тогда же, когда мы – Хомо Сапиенс – окончательно стали тем, кем являемся сегодня, красноречиво говорит о том, что искусство – это один из главных видоспецифических признаков человека.
Мало того, то, что оно у нас появилось раньше земледелия, колеса, государственности, и даже по некоторым оценкам раньше самого языка, говорит о том, что на разных этапах эволюции мы спокойно могли жить без всего вышеперечисленного (колесо, вон, и в наши дни до некоторых народов так и не докатилось), но вот без искусства человек не мог жить никогда. В некотором смысле, способность создавать и осознавать произведения искусства и делает человека человеком.