Ну что же, если получить убедительный ответ на вопрос, что такое изобразительное искусство, нам покамест не у кого, давайте хотя бы попробуем самостоятельно найти ответ на другой вопрос – зачем изобразительное искусство нам (человечеству) нужно, какова его функция, его, так сказать, служебная обязанность? А уж потом будем думать об остальном.
Если заглянуть в Википедию, не говоря уж о десятках толстых научных словарей, толкования понятия «функции искусства» будут включать такие, например, определения: фундаментальный человеческий инстинкт гармонии; способ ощутить свою связь со Вселенной; возможность применить воображение невербальным способом; обращение к неограниченному кругу лиц; ритуальные и символические функции; средство коммуникации; развлечение; психотерапевтическое средство; средство для выражения социального протеста; средство пропаганды и коммерциализации и так далее. Короче говоря, масса заумных и спорных определений, попытка разобраться в которых только ухудшает понимание предмета.
Что, например, такое фундаментальный человеческий инстинкт гармонии? Для начала поди разберись, что такое вообще гармония, а затем пытайся установить, какова глубина фундаментальности этого инстинкта. При этом не нужно забывать, что ученым, сколько они ни пытались, так и не удалось найти у человека практически ни одного инстинкта, то есть генетически запрограммированного действия, которое каждая особь данного вида неизменно совершает в ответ на тот или иной раздражитель. Единственное одно и то же у всех людей действие, которое можно было бы посчитать инстинктом: каждый из нас, встретив приятного ему человека, на долю секунды вскидывает бровки домиком. И все… Только еле заметное движение бровей… Какая уж тут живопись, скульптура или музыка… Все остальные реакции на внешние раздражители, в том числе и такие сложные, как искусство, каждый из нас в процессе жизни программирует самостоятельно.
И так по каждому пункту. Тут можно зарыться на годы, которыми мы с вами, честно говоря, не располагаем. А посему наше расследование пойдет в прямо противоположном направлении. Мы не будем пытаться изучать эту хитрую мозаику под увеличительным стеклом, тщательно анализируя каждый кусочек той драгоценной смальты, из которой она состоит. Напротив, мы попытаемся выйти за пределы изучаемого предмета, отойти от него на некоторое расстояние и взглянуть на это социокультурное явление не изнутри и по частям, а извне и целиком. И для этого давайте попытаемся обобщить разбираемое понятие как можно шире, и представить его, в виде одного из базовых институтов человеческой деятельности. А в то, что искусство – это институт действительно базовый, вы пока просто поверьте нам на слово, ниже мы постараемся это убедительно доказать.
Итак, предположим, что искусство входит в плеяду наших немногочисленных базовых институтов, таких как язык, семья, жилище или кулинария. Теперь давайте попытаемся сравнить эту отрасль человеческой жизнедеятельности с каким-нибудь другим, столь же древним и столь же значимым, однако гораздо более понятным социальным институтом, для того, чтобы, отыскав аналогии, лучше понимать природу интересующего нас предмета.
Например, транспорт. С того момента, как человек стал человеком, он начал изобретать разнообразные приспособления, которые в конечном итоге теперь мы называем транспортными средствами.
Так, для удачной охоты нашим первобытным предкам было необходимо в определенное время оказаться в определенном месте, например у какого-нибудь отдаленного лесного ручья в тот момент, когда на водопой приходят стада антилоп. Помимо этого, туда нужно было доставить и орудия охоты, а после на место стоянки нужно было переместить туши добытых антилоп. Затем люди начали расселяться по планете, и для этого им пришлось перемещать на довольно большие расстояния свой, значительно разросшийся к тому времени скарб. Для этого они изобрели примитивные сумки, мешки, носилки и перевязи, в которых все их пожитки было достаточно удобно переносить на своих собственных плечах. Таким образом, подавляющую часть своей истории человек имел один единственный вид транспорта – дополненного приспособлениями самого себя.
Позже люди приручили животных, изобрели колесо, и первые действительно эффективные транспортные средства в виде тачек, повозок, телег, лодок и кораблей. В новые времена человечество обзавелось железными дорогами и авиацией, связавшими мир единой транспортной сетью, сегодня мы используем ракеты для колонизации других планет, а завтра ученые изобретут пункты квантовой телепортации, в которых нас будут разбирать на атомы и в ту же секунду собирать где-нибудь на другом конце галактики.
Теперь представьте себе инопланетянина, пришедшего на выставку истории материальных цивилизаций, на которой экспонируются все вышеперечисленные транспортные средства. При этом, допустим, он является представителем высокоразвитой цивилизации, много тысячелетий назад перешедшей от биологического к энергетическому виду существования. То есть у него нет ни тела, ни всех связанных с его жизнеобеспечением потребностей. Весь он просто сгусток чистого разума.
И вот этому существу нужно понять, на что же он все-таки смотрит. А следовательно, он должен выработать какие-то критерии, по которым можно причислить все эти предметы к единому смысловому ряду.
Давайте и мы, глазами этого существа, посмотрим на представленные его вниманию экспонаты, подобно тому, как реальные мы смотрим на объекты, экспонируемые в залах модерн-арт-галерей. Вот перед нами человек, паровоз, ракета, лошадь, дирижабль, тачка, яхта, карета, самолет, автомобиль и квантовый телепортатор.
С чего бы нам начать свою «инопланетную» дедукцию!? И вот тут у нас возникнут некоторые трудности. Сколько бы мы ни старались рассуждать, как инопланетяне, мы все равно обречены думать, как люди. А первое, что в таких случаях делают люди (особенно если это люди мужского пола), – они раскладывают все по коробочкам.
Вот сюда положим объекты с такими-то признаками, вот сюда – с другими, а сюда – с третьими. Так что совсем не удивительно, что и мы с вами, вероятнее всего, попытаемся все эти предметы разбить на несколько групп по каким-то одинаковым формальным признакам, чтобы затем, проанализировав эти их общие свойства, можно было понять закономерности, по которым все эти разрозненные объекты можно было бы причислить к одному смысловому ряду.
Ну что же, рискну предположить, что начнем мы свою каталогизацию по наиболее очевидному признаку – живое / не живое. И таким образом, в первую «коробочку» у нас отправятся люди, кони, ослики и прочая живность.
Несколько других экспонатов имеют общий признак в виде колеса, их мы положим в другую кучку. А вот паровоз, истребитель, и автомобиль – все они в основном сделаны из железа, стало быть, вот вам еще одна категория. Но, с другой стороны, вот вам парадная карета Людовика Красно Солнышко, и лондонский кэб викторианских времен. Первый украшен великолепной золотой резьбой и драгоценными тканями, а второй – просто черная исцарапанная повозка. Нужно ли нам теперь завести еще две отдельные коробочки для предметов роскоши и чего-то попроще? Опять же, и там и там колеса, стало быть, они все-таки из одной категории? Да и впряженные в них кони, они же у нас уже в коробочке с надписью «живые»…
Ну хорошо, допустим, мы разложили все экспонаты по кучкам. И чем это теперь нам поможет? Если дать нашему инопланетянину коалу, дирижабль, отбойный молоток или, например, бревно, сможет ли он использовать те критерии, которыми мы руководствовались при каталогизации экспонатов, для того чтобы понять, принадлежат ли эти новые объекты транспортному смысловому ряду?
Не правда ли, все это очень напоминает то, как мы сами пытаемся понять, по каким признакам то или иное, скажем, живописное полотно заслуживает причисления к шедеврам мировой живописи.
Одни картины объединены тем общим признаком, что они написаны очень схематично, как правило, на дереве или штукатурке, и все, что на них изображено, подчиняется обязательному единому канону (икона), другие очень красивы (барокко), на третьих изображены только люди (портрет), на четвертых никаких вообще узнаваемых предметов, одни какие-то пятна (абстрактный экспрессионизм), а вот, посмотрите, просто объемные формы наклеены на стену (инсталляция). Как тут разберешься, есть ли здесь вообще какие-то общие критерии.
Вот, например Боттичелли… Не все в порядке с анатомией и много копипэйстнутых персонажей, но в целом очень красиво… Но вот вам Босх, в нем вообще никакой красоты, сплошные безобразные уроды. А что общего у Малевича с тем же Рубенсом или Рафаэлем? Или вот, например, маньеризм… Ткани, ангелы и обнаженные красавицы… Все очень эстетично и приятно глазу, а на одну доску с Леонардо поставить рука не поднимается.
Между тем наш инопланетный друг, собрав все данные о свойствах вынесенных на его суд предметов и соединив их с данными о физических свойствах земного мира, в конечном итоге все-таки сумел прийти к следующему выводу: все эти объекты соответствуют только одному общему критерию, причем критерий этот никак не связан с тем, из какого материала они сделаны, есть ли у них сходные детали и побочные признаки. И это их общее универсальное свойство, это их, не побоюсь сказать, предназначение, это та базовая потребность человека, которую все они удовлетворяют. А именно необходимость перемещать из точки А в точку Б самого человека, а также необходимые ему грузы.
Именно эта базовая потребность и является единственным ключом к пониманию истинной сути рассматриваемых экспонатов. А следовательно, любой другой объект земного мира можно будет либо добавить, либо удалить из этого ряда, поняв, насколько он соответствует, этой единственной определяющей характеристике. Безусловно, какие-то более сложные наши институты, наверное, трудно будет свести к всего лишь одной человеческой потребности. Но, хорошенько поразмыслив, их количество всегда можно сократить до, по крайней мере, двух-трех основных. В любом случае удовлетворение именно этих базовых потребностей будет давать право тому или иному объекту быть причисленным к тому или иному институту.
Жилище, семья, изобразительное искусство, оружие, язык, власть, образование или кулинария. Все эти и любые другие социальные институты причиной своего существования имеют какую-то конкретную, жизненно важную человеческую потребность, которую они призваны удовлетворять.
Например, языки бывают какими угодно. Есть языки, состоящие из гортанных щелчков, есть языки отрывистых радиосигналов и свистов, есть языки, вообще не использующие звуков, например язык жестов. Но мы безошибочно определим любую систему аудиовизуальных знаков как язык, как только сможем убедиться, что эта система служит для кодирования и дешифровки информации, предназначенной для передачи от одного человека другому.
Согласитесь, глуповато выглядел бы заявляющий, что языком может считаться только то, что приятно звучит. Или только то, что признает таковым более одного человека. И тем более странно будет звучать утверждение, что языком может являться то, что провозгласит языком один-единственный человек, и при этом не только кто-либо другой, но и он сам не обязан понимать, что означают те звуки и жесты, которые он производит.
Или представьте себе, что некто из соломы и грязи сделал кирпич, а затем попытался продать нам его под видом еды… И действовал он на том основании, что и он сам, и еще несколько его коллег признают этот кирпич запеченным на углях молочным ягненком. А теперь представьте человека, который вознамерился продать нам гвозди, вырезанные из папиросной бумаги, утверждая при этом, что гвозди и не обязаны иметь какую-либо утилитарность. Ну и уж, конечно, эту палату или камеру можно было бы пополнить персонажем, на полном серьезе утверждающим, что он является счастливым обладателем волшебной палочки, прикосновение которой к любому предмету нашего мира превращает его в слиток чистейшего золота.
Смешно и странно? А между тем мир современного искусства изобилует достаточно уважаемыми людьми, утверждающими, что для того, чтобы что-то было признано произведением искусства, достаточно, чтобы хотя бы еще один человек, кроме самого художника, признал его произведение таковым. Та же публика берется утверждать, что произведение искусства не обязано иметь какую-то конкретную функцию, и вполне может самоценно существовать в отрыве от какой-либо утилитарности. Ну и в довершение всего, в этой перпендикулярной вселенной с некоторых пор творцу произведения даже необязательно что-либо создавать самому, ему достаточно просто объявить таковым любой предмет из нашего с вами мира.
Ну уж нет, дорогие вы наши… Вы, конечно, извините, но больше этот номер у вас не пройдет. Теперь-то мы знаем, где искать. Теперь-то мы понимаем, что ключ к решению этой проблемы в нахождении тех базовых потребностей человеческого существа, которые удовлетворяет этот древнейший институт нашего общества – изобразительное искусство.