Эпоха Просвещения
Итак, эпоха Просвещения и новое экономическое время привели к разделению основного потока заказов на произведения изобразительного искусства как минимум на пять параллельных потоков. Первый поток – это картины, написанные по заказу искренних церковных контрреформаторов, полагавших, что католическую церковь можно сделать более привлекательной, в том числе и за счет украшающих ее стены произведений искусства. Второй поток… Это даже не какой-то отдельный поток, сюда входит созданное для тех выходцев из благородных семейств, которые занимали высокие церковные должности, так же как их старшие братья занимали свои родовые вотчины. Эти люди, по своему образованию и общему складу, по сути оставались аристократами, а посему и к возглавляемым ими церковным структурам относились как к собственному феодальному наделу. Третий поток – это официальная аристократия, причисляющая себя к античным богам и прочим мифологическим героям. Четвертый – это искусство, созданное по заказу вновь народившейся буржуазии. И наконец, пятый поток заказов начался с появлением европейских и американских республиканских государств, соответственно это были государственные заказы. Одним словом, спрос на произведения изобразительного искусства возрос многократно. А как известно, где есть спрос, там будет и предложение.
Если мы зайдем на одну из крупнейших онлайн-платформ, посвященных изобразительному искусству, и рассортируем всех представленных там художников согласно хронологической последовательности, мы обнаружим, что этот уважаемый ресурс предлагает нашему вниманию около ста пятидесяти художников XVII века, уже около двухсот художников XVIII века и больше тысячи художников века XIX. Именно это мы и имели в виду, когда говорили о бурных порогах исторической реки. Как разобраться, что тут шедевр живописи, а что просто хорошенькая картинка…
Главной трудностью, с которой мы столкнемся, разбирая живопись XVIII и первой половины XIX века, будет то обстоятельство, что наши прежние критерии оценки, так хорошо работавшие, когда дело касалось искусства прежних веков, в эти времена с первого взгляда могут показаться почти бесполезными. Для начала, если мы зададимся целью получить своеобразный рейтинг величайших художников XVIII столетия и с этой целью заглянем в справочники или забьем соответствующий запрос в поисковой строке, мы получим длинный список ни о чем не говорящих фамилий. За исключением двух-трех действительно выдающихся живописцев, о которых мы поговорим позже, это будут крепкие профессионалы, тем не менее не создавшие шедевров, сопоставимых по своему качеству и масштабу с работами старых мастеров. Давайте возьмем кого-нибудь любого, вот хоть крепкого профессионала своего дела – выдающегося английского художника Джозефа Райта (1734—1797), и попытаемся применить наши критерии оценки к какой-нибудь его картине. А поскольку большую часть его творческого наследия составляют портреты, пусть это будет какой-нибудь групповой портрет, о котором мы с вами заранее ничего не знаем.
«Питер Перес Бердетт и его первая жена Ханна», Джозеф Райт
Итак, что же мы здесь видим? Мистер Бердетт присел на грубо сколоченную из неотесанных жердей изгородь, за которой стоит его первая жена Ханна. Мужчина одет в кирпичного цвета камзол, а его голову венчает широкополая треуголка. Его жена облачена в бледно фиолетовое платье и пышную белую накидку. Ее голову украшает белоснежная широкополая шляпа. В своей руке мистер Бердетт сжимает подзорную трубу, в руке его бывшей супруги – усыпанная белыми цветами ветвь какого-то дерева или кустарника. За спиной мужчины то ли недостроенная, то ли полуразрушенная стена, позади дамы – высокий холм, за которым просматривается уходящая за горизонт, залитая солнечным светом долина.
Ну что же, давайте попытаемся применить наши критерии оценки изобразительного искусства к этому живописному полотну. Что-то вот так вот сразу ничего под них подходящего мы здесь не замечаем. В самом деле, ну какие тут образы незримого мира, доказывающие существование жизни после смерти и очерчивающие границы социального пространства? Просто супруги не очень удачно «сфотографировались» на фоне не самого красивого пейзажа, очевидно где-то на заднем дворе своего поместья. И, кроме того, что они очевидно богаты, если смогли позволить себе такую роскошь – собственное живописное изображение, мы, не обладая большими знаниями о той эпохе, ничего конкретного сказать не можем. Ну и что касается третьего критерия, мы, очевидно, должны были бы тут увидеть какие-то примеры правильного или неправильного социального поведения этой парочки, из которых должны были бы извлечь для себя какой-то полезный опыт. Однако, поскольку мы этих людей совершенно не знаем, значит, и чем они в своей жизни отличились, нам тоже не известно. Так что какие уж тут полезные для нашей собственной жизни выводы…
Теперь давайте присмотримся к этой картине внимательнее. И для этого повнимательнее приглядимся к деталям, бросающимся в глаза своей несуразностью. Первая такая деталь – это недостроенная кирпичная стена за спиной мужчины. Да, художники нередко изображали руины на своих холстах, но это, как правило, какие-то красивые античные колонны, лежащие у основания древних полуразрушенных храмов, что обыкновенно символизировало крах дохристианского мира. Или, учитывая то, что мы находимся в Англии, это могли быть руины католических монастырей, символизирующие победу англиканской церкви. А тут просто кусок какой-то полуразрушенной постройки. К тому же сидящий на фоне этой стены мистер Бердетт одет в камзол точно такого же кирпичного цвета и попросту сливается с ней. Вряд ли художник не видел этого. Тогда почему он не мог изменить если не цвет стены, то хотя бы цвет камзола или просто поменять фигуры местами? Очевидно, потому что сложенная именно из такого кирпича стена несет какой-то, конкретный, очень важный для заказчика смысл, а цвет его камзола имеет свое собственное, отдельное значение.
Смотрите, у Питера в руке подзорная труба, может, она сможет нам что-то рассказать о своем владельце? Очевидно, что подзорная труба, да еще такая простенькая, безо всяких украшений, – это не атрибут аристократического происхождения, а скорее профессиональный инструмент. По всей видимости, эта деталь должна указывать на то, что он либо моряк, либо какой-то ученый (астроном или географ), а никак не высокородный дворянин, которому гораздо более подходила бы трость или ружье вкупе со стаей борзых. В этом случае цвет костюма может быть обусловлен тем, что это какая-то форменная одежда, у которой должен быть совершенно определенный цвет. Тем более что треуголки имели широкое хождение, например в армии. А это уже вполне может быть указанием на то, что в данной социальной структуре существовала возможность продвижения человека по некоей социальной лестнице в достаточно высокие слои общества за счет собственного ума, таланта и работоспособности. Таким образом, наш второй и частично третий критерии к этой картине вроде бы подходят.