Ну что же, пришло время переходить к тем выводам, к которым нам удалось прийти, столь подробно изучая эпоху Возрождения. По нашему мнению, эпоха Возрождения – это та точка, в которой, быть может в первый раз в человеческой истории, изобразительное искусство изменило своему главному назначению – служить подтверждением реальности существования верховного Божества, имеющего власть над жизнью и посмертием человека, – с одной стороны, в угоду самодостаточной красоте изображения, с другой стороны – идя на поводу у изменившего свои предпочтения заказчика. В результате чего социальное пространство, в котором было суждено жить человеку нового времени, начало постепенно сужаться до размеров только земной жизни, все более вытесняя из общественного мировоззрения божественную, иноматериальную составляющую.
И здесь нам хотелось бы сделать одно очень важное отступление. Дело в том, что, эпоха Возрождения, несмотря на то что формально она продолжалась всего несколько десятилетий, все же имеет все права называться эпохой, хотя бы на том основании, что социальное устройство по крайней мере европейской цивилизации с этого момента и по сегодняшний день переменилось самым радикальным образом. В этой точке исторического процесса произошел надрыв, который в последующие времена только расширялся. Впервые в человеческой истории некоторая часть общества, при этом самая образованная и могущественная его часть, добровольно расторгла завет с высшим существом, заключенный еще нашим неандертальским кузеном. Ведь процесс изгнания Бога происходил не только в стенах галереи Уффици, и уж, конечно, он не остановился на одном лишь изгнании с холстов. Медленно, но неуклонно область божественного изгонялась, сначала из мировоззрения правящего класса, а затем, по мере постепенного повышения общего уровня жизни, и из мировоззрения среднего европейца.
Впрочем, не нужно думать, что этот процесс, как и все остальные, описываемые нами процессы протекали быстро и осознанно. Мало того, не стоит думать, что процессы, связанные со взаимоотношениями человека с Богом, трансформируются в полном соответствии с хронологией и периодизацией, обозначенной в учебниках, по каким бы то ни было научным дисциплинам. Да, мы можем относительно точно сказать, когда каменный век сменился медным, а медный – железным и когда одна общественно-экономическая формация сменилась другой. Тем более мы относительно точно знаем, когда, где, как и почему один большой стиль в искусстве сменялся другим. Но вот что касается отношения человека с Богом, здесь могут быть такие захлесты и диффузии, что, боюсь, вряд ли тут может идти речь о какой-либо четкой периодизации. Ну и уж, конечно, взаимоотношения эти совсем уж усложняются после точки Возрождения.
Вся путаница заключается в том, что, как правило, когда мы говорим «человечество», нам представляется нечто достаточное цельное. По крайней мере, когда речь идет о таких масштабных понятиях, как общественно-экономические формации или большие художественные стили. Действительно, подавляющую часть истории так и было, но по мере усложнения всех процессов нашей жизнедеятельности многие социально-религиозные, а значит, мировоззренческие, а значит, и художественные течения, стали наслаиваться друг на друга и на протяжении достаточно больших промежутков времени существовали одновременно. Не нужно думать, что с окончанием, например, романского стиля он был немедленно заменен на готический, а тот, в свою очередь, тотчас перестал существовать, как только молодой ученик мастера написал ангела на картине своего учителя. В ту самую минуту, когда надменный гений Боттичелли внес последний штрих в свой живописный манифест, прекрасный романский собор Дуомо ди Пиза не рассыпался в прах, великие фрески Джотто не осыпались со стен Капеллы Скровеньи, никуда не исчезли и византийские мозаики Палатинской капеллы. Потому что, несмотря на изменившееся мировоззрение образованной прослойки общества, никуда не делась потребность остального человечества чем-то поддерживать свою надежду на загробное существование.
Мало того, все это разнообразие стилей и соответствующих им мировоззрений прекрасно дожило и до сегодняшнего дня. И сегодня огромное число христиан продолжает обладать, если можно так выразиться, средневековым, возрожденческим или барочным религиозным мировоззрением.
Другими словами, простого глубоко верующих людей, во все века составлявших львиную долю населения, наступление ренессанса, барокко, рококо и так далее практически никак не задевало. Все эти большие стили и революционные идеи были игрушками достаточно тонкой прослойки высшего общества, а населения касались только тогда, когда изменившееся мировоззрение власть имущих стучалось в их дверь тяжелым сапогом сборщика налогов, рекрутера или вражеского солдата.