Итак, мы одновременно остановились и на пороге эпохи Возрождения, и на пороге открытия третьего критерия, по которому можно опознать настоящее произведение изобразительного искусства. Но прежде чем говорить о Возрождении, давайте для начала разберем эпоху, которую Возрождение, собственно, возрождало, – эпоху Античности. И как обычно, мы начинаем наше исследование с того, какие социально-психологические механизмы предлагала эта цивилизация для разрешения проблемы смерти.
Нужно заметить, что греки, а именно они были основоположниками этих механизмов, были людьми в каком-то смысле даже более прагматичными, чем египтяне. Мало того, их мировоззрение было, если можно так выразиться, наиболее честным, что ли, наиболее научным, если хотите. Как люди своего времени, совсем уж не верить в посмертие они, конечно, не могли, но особенно сильно на него не рассчитывали. И поэтому они не создали ни райского блаженства для всех, ни какого-то обязательного для всех адского пекла. Вместо этого древние греки изобрели институт героев – категорию существ, стоявших на промежуточной социальной ступени между богами и людьми, и сделали вечные наслаждения Элизиума и жестокие истязания Тартара в основном именно их привилегией.
Герой, обычно это полубог, – плод любви или интрижки кого-то из обитателей Олимпа и смертной женщины. Но это не обязательный закон, в древней Греции героем можно было стать как по рождению, так и задним числом, в связи с выдающимися заслугами перед отечеством. С одной стороны, это был как бы все тот же культ предков, потому что герои, будучи все же созданиями смертными, в конце концов умирали и попадали в некое подобие рая, откуда могли общаться с оставшимися по эту сторону смерти и даже как-то влиять на их жизнь. Между тем подавляющее число обычных людей, придя в загробный мир, должны были испить из реки забвения, в результате чего теряли память о себе и в таком сомнамбулическом состоянии были вынуждены вечно слоняться по бескрайнему унылому и безжизненному полю.
С другой стороны, заслуги за которые герои были так щедро одарены богами, никак не укладывались в какой-то единый, понятный канон. В другие времена и у других народов столь щедрое вознаграждение обычно полагалось за прижизненное обладание какими-то совершенно конкретными атрибутами праведности. Древнегреческий же герой мог быть как основателем какого-нибудь поселения, подобно Мекену или Милету, так и быть кем-то вроде Геракла – богатырем, совершавшим при жизни классические подвиги, связанные с физической силой или воинской славой. Но между тем герой мог быть и просто родственником одного из многочисленных богов, как та же Елена, виновница Троянской войны, которая, кроме побега от законного мужа с молодым любовником, ничем особенно героическим не отличилась. Или героем мог стать великий целитель, невероятное врачебное искусство которого было приписано его родству с одной из нимф.
Так что же давала древним грекам эта странная, казалось бы, совершенно бессистемная традиция почитания героев и каким образом она повлияла на появление тех бессмертных произведений искусства, совершенство которых человечеству во многом так до сих пор и не удалось повторить? Может быть, дело заключалось в том, что обладавшие научным умом греки так и не смогли определить каких-то закономерностей, на основании которых можно было бы вывести четкий закон, объясняющий принцип распределения благ в этом мире.
Помимо того, что они видели всю ту жестокость, с которой они сами причиняли друг другу немыслимые страдания, они также видели и ту вопиющую несправедливость, с которой высшие сущности наделяют людей теми или иными свойствами, возможностями и благами. Они видели уважаемых отцов семейств, у которых вдруг умирали любимые дети, они видели мерзавцев, преступной подлостью добившихся благоденствия, они видели землетрясения, стиравшие с лица земли ни в чем не повинные поселения, они видели разграбляемые полчищами чужеземцев города, до этого соблюдавшие все предписанные предками акты богопочитания. И все это должно было говорить о том, что боги хоть, несомненно, и существуют в этом мире, но договориться с ними о каком-то регламентированном сожительстве и взаимопомощи никакой возможности не представляется.
Во-первых, люди вообще не дети олимпийских богов. Они создали нас от скуки и планировали использовать исключительно в качестве своих игрушек. Если уж кого-то и следует считать нашим приемным отцом, скорее это мятежный титан Прометей (кузен Зевса), хитростью и обманом наделивший нас свойствами, настоящими творцами не запланированными. За что он, собственно, и поплатился ежедневным выклевыванием печени.
Во-вторых, их (богов) слишком много, и договориться со всеми сразу невозможно, хотя бы потому, что у них разные, порой диаметрально противоположные интересы. Ну и наконец, в-третьих, совсем не похоже, что боги вообще нуждаются в заключении с людьми каких-либо договоров. Ведь не будете же вы всерьез задумываться о том, чтобы заключить трудовой договор со своими собственными рабами или, тем более, со своими домашними питомцами.
Вот греки и решили, что боги – это, конечно, важно и почитать их, конечно, необходимо, ведь они, если что, могут и высечь, но параллельно нужно учредить какую-то более стабильную и договороспособную структуру, состоящую из существ, объединяющих в себе обе природы, божественную и человеческую. И сетью таких посредников стала система героев, принесшая значительные плоды и в интересующей нас сфере – изобразительном искусстве.