– Возьмитесь за руки, – сказал нам Трескунец. – Сейчас я вас вмиг в свои владения доставлю.
– Это типа телепортация? – на всякий случай поинтересовалась я.
Трескунец взглянул на меня так, будто я слово, запрещенное к употреблению, произнесла вслух. Ах, да, откуда ему знать, что оно означает? Тем более, если меня в колдовстве подозревает, о чем я сама даже близко не думаю. Но что поделать, если это совсем другая культура.
Взяла я Петра за руку. Трескунец нас снежком посыпал, что-то громкое сказал. Налетел вихрь и закружил нас в своих объятиях. А когда развеялся, то мы очутились как раз напротив ледяной избы.
– Вот и владения мои, – объявил Трескунец. – Добро пожаловать.
Да тут всё изо льда! Крыльцо, ступени, сам дом. Внутри тоже, наверное, лед. Морозно будет. И как он тут живет?
– Вы не боитесь. Заходите. Там очень уютно.
Честно говоря, я сомневаюсь. Ну, как может быть уютно в доме из снега? Там же холодно постоянно. Хотя ему-то всё нипочем. А нам, обычным людям, теплолюбивым, как?
Если на этой почве у Трескунца конфликт с ведуньей произошел, тогда я не удивляюсь.
Но не будем торопить события. Пусть он сам расскажет, как было.
– Проходите, садитесь к столу, – пригласил Трескунец. – Чайку со льдом не желаете? Или щей из квашеной капусты?
– Нет, спасибо. Нм в царстве чародея ничего нельзя есть.
– Это почему?
– Заповедь такая. Если что съедим или выпьем, сразу в камень обратимся. Или в ледышку.
– А как же вы тут без еды?
– А мы своими запасами обходимся.
Запасы, правда, уменьшаются. Но я очень надеюсь, что к моменту встречи с чародеем и свержением его наша котомка ещё сохранит немного соли и воды. А если нет – придётся вызывать подкрепление в виде Лешего. Но это крайний случай.
Трескунец тем временем себе щей налил из огромной кастрюли. Ломоть хлеба отрезал. И чаю со льдом поставил. Смотрю я на эти кушанья и пальчики облизываю. Хорошо бы сейчас чего-нибудь горяченького!
Увы и ах.
Поэтому, чтобы не думать о еде, завожу разговор.
– А что, уважаемый Трескунец, как ты тут один обходишься? Не скучно ли?
Намекаю таким образом на ведунью. Но он несколько по-своему понимает мои слова.
– А чего мне скучать? Моё дело – морозить всё подряд. Да следить, чтоб тепло не просачивалось никуда.
– И так всё время?
– Почти. Бывают оттепели, но ненадолго. У нас же крайний север. Мы тут все к морозу привыкли.
– А что чародей такого натворил? Говорят, он царство заколдовал и всех его жителей.
– Всех, да не всех. Меня, например, он достать не сумел. Я в свои владения удалился и от него закрылся. Теперь даже он сюда идти не рискует.
– А мы прошли…
– Вы – с добрыми намерениями. Это сразу было понятно. А его задача – всех под себя подмять и заставить зло вершить. Никого чужого не пропускать, всех морить и изводить. Он один хочет править. Во какой!
– Так он же и раньше правил. А что изменилось?
– Раньше он тихо-смирно сидел на своём троне. А царство было условно на несколько частей разделено. В каждой части хозяйничал кто-то. Например, тут – я. В сердцевине – Жаровой. А ближе к югу – гномы.
– Их-то я первыми увидела, когда сюда прибыла. Только теперь они стражами заделались. Типа таможенников. Никого не пропускают. А если пропускают, то тащат к ведунье на досмотр.
– Да, она тоже под власть чародея попала. А ведь я говорил ей: давай ко мне сбежим. Тут нас никто не достанет.
– А она?
– А она: не могу. У меня сестрички-феечки. У меня мужик какой-то в бане живет.
– А, так это ж Банник. Мы с ним тоже знакомы. Хороший дядька.
Трескунец подозрительно на нас взглянул.
– Да? И каков он с виду?
– Маленький, неприметный. Ничего особенного.
– Не то, что я, – Трескунец выпрямился, приосанился. – Только всё равно она не меня выбрала. А с ним осталась.
– Да не о том ты думаешь. Банник – он ей как друг. По хозяйству помогает и всё. Веденок, подтверди.
– Точно, – высовывается он из кармана. – Банник вообще редко на глаза показывается. У него дел полно – баню помыть, внутри прибрать, воды натаскать. Он всегда при деле. К тому же возраст у него немолодой. Моей мамке такого в мужья не надо. Она-то красавица!
– Это правда, – поддакнула я. – Самая что ни есть она красивая, каких я только видела. Зря ты от неё, Трескунец, ушёл.
– Зря, говоришь? А то, что к ней Жаровой в моё отсутствие наведывался, это как понимать?
Я переглянулась с веденком: ты что-нибудь знаешь об этом? Он пожал плечами.
– Вот то-то и оно, – продолжал Трескунец, – что очень мутный он тип, Жаровой этот. Всё на месте ему не сидится. Сам дед старый, а ведет себя как молодчик. Шутит над всеми, забавляется. И надо мной как-то позабавиться решил. Сказал, будто ведунья… В общем, на другого глаз положила. И намекнул, будто это он и есть. Ну, я сначала обоих хотел заморозить. Потом решил её не трогать. А Жаровой сам сбежал. И я к себе сюда удалился, чтоб не мешать им. Заодно за лесом северным приглядеть. А то чародей без меня его бы разорить мог.