– Ну, что, милые девицы? Принимайте работу.
Петр был весел. Это его встреча с мамой так взбодрила. И то, что память вернулась почти полностью.
Я, наоборот, чувствовала себя уставшей. Хотелось прилечь уже куда-нибудь, хоть на травку, и уснуть крепким богатырским сном. Только вместо травки снег повсюду. И спать в соседстве с бродницами как-то не очень. Лучше я дотерплю. Хотя не уверена, что в дороге нам где-то удастся остановиться и отдохнуть. Уж больно дело важное, не терпящее промедления.
Бродницы передали нам Жарового, как и обещали, с рук на руки. Он улыбался, довольный тем, что так легко отделался. А меня, наоборот, разбирала злость. Он, значит, броды порушил, а мы за него отдувались. И ради чего? Огниво-то он не починил. Получается, зря за Жаровым ходили. Лучше бы тут его оставили, раз пользы никакой.
А потом, вспомнив, как волновалась за его судьбу Печка, я признала, что ходили всё-таки не зря. Сударыня наша так ждёт его, что не помочь ей было бы верхом несправедливости. Особенно после знатного угощения, которое веденок до сих пор доесть не может. Сидит, бедный, в моём кармане, икает. Столько пирожков в котомку запихнул, что до самого замка чародея хватит. И ещё на обратную дорогу останется.
– Эх, милые девицы! – Петруша совсем разошелся. – Я бы вам сыграл что-нибудь на прощание, да струны у меня лопнули. А без них лютня не та.
– Покажи, – зашипели бродницы.
Петр осторожно передал им лютню. Боится за свой инструмент больше, чем за жизнь свою. Какая ему тут любовь, если он дальше своей лютни никуда не смотрит?
Бродницы повертели её и Петру вернули со словами:
– Камыши сорви. Из стеблей сделай струны. Прочные!..
– А играть лютня на таких струнах будет? – засомневался царевич.
– Проверишь…
Петр подумал-подумал… да и решил:
– Будь по вашему. Родственники плохого не посоветуют.
Я бы поспорила на этот счёт. Но, памятуя о просьбе Петруши держать язык по возможности за зубами, смолчала. Тем более, у меня родственников вообще никаких не осталось. Так что куда мне с царевыми тягаться?
– А где растут эти камыши? – спросил Петр.
– Там, – указали бродницы.
– Надеюсь, недалеко? – подал голос Жаровой. – А то мне домой пора возвращаться. Задержался я тут. Нет, вы можете сначала меня доставить, а потом сюда прийти и камыши сорвать.
– Ещё чего придумал! – фыркнула на него я. – Ты, милый человек, не заговаривайся. Помни, кто тебя из плена спас.
– Да я помню, помню, – сразу пошел он на попятный. – Просто так из интереса спросил. Раз надо за камышами, значит, пойдём. Я не против.
Ох, и хитрющий дед! Такого в любую иголку вдеть можно – пролезет. Намучается с ним ещё Печка. Хотя, может, ей это нравится? У каждого ведь свои вкусы.
Петруша ещё раз попрощался с бродницами, поблагодарил их за гостеприимство. Я подумала, что тут он приукрасил особенности нашего пребывания здесь. Никакого гостеприимства и в помине не было. То в сон погрузили, то бревнами кидались. А потом ещё работать заставили. И даже не угостили ничем. Пусть нам ничего есть нельзя. Но хотя бы предложить они могли. Только шипели и на меня косо смотрели. Ну, при лесной деве они потише стали. А так симпатии у меня не вызвали. Так что с удовольствием и с облегчением прощаюсь с ними. Надеюсь, больше нам встречаться не придётся.
* * *
И снова нам пришлось с пути свернуть. Не собирались же за камышами. Но Петруша, как про лютню что-нибудь услышит, так сразу в лице меняется. Ну, а по правде, инструмент его, конечно, надо починить. Он нам ещё службу сослужит. Я прямо чувствую это.
Вот и идём через болото. Опять, мать его! Как ни крути, а всё равно к нему возвращаемся. Иногда мне кажется, будто мы по кругу ходим. Или тут весь лес из болота состоит? Вот бы огнивом сейчас чиркнуть. Враз бы всё преобразилось.
– Жаровой, – обратилась я к нашему шутнику, – ты ж говорил, что искру высечь можешь.
– Могу. Только держаться она будет недолго.
– Нам хотя бы чуть-чуть. Опостылели эти болота. Аж тошно на них смотреть. Такая тоска берет…
Это я после бродниц никак не отойду. Настроение всё никак не поднимется. Может, Жаровой поможет?
– Ладно, попробую, – согласился дед. Огниво в руки взял, пальцем чиркнул, искру высек. И сразу всё вокруг засияло. Никаких болот, никаких кустов. Деревья цветущие вечнозеленые, травы благоухающие, цветы всевозможные. Какая же красота! Сразу жить захотелось.
– Вот почему так происходит? – спросила я своих спутников. – Стоит огниву заработать, как мы словно в другом мире оказываемся. И ведь пока огниво горит, этот мир всамделишным оказывается. А стоит ему погаснуть, как всё обратно возвращается. Не могу понять, как это работает.
– Магия, Алёнка, – привычно пояснили мне.
Но я не удовлетворилась таким ответом.
– Магия – это понятно. Но я хочу знать, что на самом деле происходит. Мы в снежном царстве или в сказочном лесу? Где правда?
– А правда там, где ты в неё веришь, – ответил Жаровой. – Вот видишь ты повсюду цветущую зелень, лето, красоту – так, значит, и есть на самом деле. А стоит огниву погаснуть, как мы снова в снежное царство попадём. И будем верить, что оно настоящее.
Словно в доказательство его слов огниво и впрямь погасло. Да-а, недолго музыка играла. А жаль…
– Ну, вот, видите, – развел руками Жаровой. – Я говорил, что долго гореть не будет. Тут другая магия нужна, – и мне тихонько подмигнул.
А я тут причём? Все вопросы к Петру-царевичу. Он должен этой магией овладеть. Огниво ему принадлежит.
Петр взял его в руку, повертел. Нет, никакого ответа. Огниво молчало.
– Даже не знаю, как с ним управляться.
– А раньше знал?
– Раньше я об этом не задумывался. Огниво исправно было. Но то – в моём родном лесу. А здесь – испортилось.
– Конечно, – поддакнул Жаровой. – Здесь повсюду магия чародея отпечатана. Вот и не получается своей магией сквозь неё пробиться.
– Но другие же как-то колдуют. Те же бродницы, – никак они мне покоя не дают с их шипением. Мне думается, ещё долго в ушах будут эти противные звуки раздаваться.
– Бродницам лесная дева помогает. К тому же, они сидят себе тихо, никого не трогают. И чародею они, в общем, не мешают. А вот если более серьёзный соперник…
– Например, Трескунец? – подсказала я.
– Точно. Этот чародею давно мешает. Вот и пытается он от него избавиться. Да всё никак.
– Если Трескунец так силен, то почему до сих пор с чародеем не справится?
– Алёнка, одному ему это не под силу. Помощь нужна.
В общем, я так и думала.
– А что, Жаровой, не знаешь ты – есть у чародея какой подельник?
– Есть, наверняка. А кто именно – не знаю, не видел. Но один он бы не смог завладеть всем царством.
Ага, значит, мы с Петрушей были правы. И чародею, действительно, кто-то помогает. Что ж, это осложняет дело. Придется ещё и таинственного подельника искать, чтобы власть чародея ослабить. А это значит, наше путешествие затягивается на неопределённый срок.
– А вот и камыши! – обрадовано воскликнул Петя. Он, похоже, нашу беседу не слушал. Его сейчас, кроме лютни, ничего не интересует. Вот же фанат!
– Осторожнее, царевич, – предупредил Жаровой. – Смотри, в болото не свались.
А он это любит. Надо бы попридержать. И я схватила Петра за руку. Очень вовремя. Потому что одной ногой он-таки провалился в топь.
– Не можешь ты, Петя, без приключений, – сказала я, вытаскивая его из болота.
В очередной раз.
Традиции – они такие. Постоянные.
– Как же камыши достать? – задумался Петр. – Может, палку какую протянуть?
– Нет, их палкой не возьмёшь, – возразил Жаровой. – Ножом надо. Или чем-то острым.
– Кладенец подойдет? – спросила я.
– А у тебя есть? – Жаровой аж испугался.
И тут я снова ощутила своё превосходство над мужской частью нашей компании. Засунула руку в карман, вытащила оттуда иголочку, помахала ею. Иголочка на глазах мечом обернулась.
– У Алёнки всё есть. Сейчас я эти камыши быстро срежу. Ну-ка, Петруша, говори: сколько тебе надо?
– Давай парочку про запас. Вдруг ещё струна порвётся?
– Хорошо, – и я полезла за камышами, осторожно с кочки на кочку переступая. Добралась, кладенцом взмахнула, и камыши вмиг упали к моим ногам.
– Держи, – кинула их царевичу. – Тут тебе надолго хватит. Если они только срезанные свою силу не теряют.
Петя быстро их приладил к лютне. Получились, как влитые. Не отличишь от прежних.
– Ну, а теперь заклинание произноси, – сказал Жаровой. – Оно для закрепления необходимо.
– Заклинание? – Петруша почесал затылок. – А какое?
– Неужто матушка тебя не научила?
– Научила. Только я после болота Безымянного заклинания путать стал.
– Ну, ничего. Будем пробовать, – смело заявила я. – Какое ты там первое помнишь? Говори.
Жаровой на всякий случай подальше отошёл. А Петя, состроив умное лицо, начал что-то бормотать.
«Лишь бы не рвануло», – мысленно перекрестилась я. И тоже вслед за Жаровым решила отойти.
В воздухе возникла серая дымка. Окутала Петра-царевича и его лютню. Ничего сквозь неё не видно. Только слышно бормотание. Но когда дымка развеялась, мы с Жаровым оба чуть со смеху не покатились. Потому что увидели таа-а-кое!..