Моя первая ночь в царстве чародея прошла в избушке у ведуньи.
Если вспомнить, как начиналось наше знакомство, а потом взглянуть на то, к чему мы пришли, станет, по меньшей мере, странно. Ведь изначально ведунья была настроена по отношению ко мне, мягко говоря, не очень. Работа у неё такая – таможенная. Да и я, признаться, очутившись в новом месте, совершенно не была расположена заводить с кем-то близкие знакомства. Осмотреться бы сперва, понять что к чему. А уж потом…
Однако в царстве чародея день за месяц, наверное, прошел. Или того больше. И вышло так, что к ночи мы с ведуньей стали едва ли не подругами.
А если посмотреть, то в жизни такое часто бывает. Те, кто вначале были врагами, потом запросто могут подружиться. Конечно, не за один день. Срок, наверное, нужен больший, чтоб узнать друг друга получше. Но, раз мы находимся в волшебном мире, значит, время здесь течет по-другому.
– Удобно тебе, Алёнка? – поинтересовалась заботливая наша ведунья. – Может, соломы постелить?
– Спасибо, – кряхтя, я с трудом перевалилась на другой бок и в очередной раз скатилась с лавки на пол. – Никак не привыкну к этим вашим… постелям.
– Нету постелей. И перин с подушками нет.
– А откуда ты тогда про них знаешь? Или раньше тут другие порядки были?
Ведунья тяжело вздохнула.
– Были. По-разному мы жили. Не век же чародей царствовал. И до него правили маги и волшебники. И что только ни творили… Насмотрелась я всякого.
Я в который раз подивилась тому, как долго живёт ведунья на белом свете.
– Ты мне скажи, только по-честному, – сев на лавку (лежать на ней было невозможно) и подобрав под себя ноги, спросила я. – Сколько тебе лет? Я всё никак сосчитать не могу.
– Ты не можешь, – ведунья рассмеялась. – Я сама давно со счёта сбилась. К чему это – годы свои знать? Я ведь не старею.
И тут мы подошли к очень важному вопросу, который мне давно хотелось ей задать.
– Выходит, ты секрет вечной молодости знаешь? А можешь им поделиться?
Ведунья ещё больше расхохоталась.
– Зачем тебе это надо, Алёнка? Или место моё занять хочешь? Если что, я подвинусь, уступлю тебе его.
Я стала соображать.
– Не хочешь же ты сказать, что это твоя служба стражническая тебя от старости бережет?
– Может, и она. А только я не проверяла. Сколько помню себя – всегда на одном месте. Нет, могу, конечно, выйти за пределы изгороди, по лесу побродить. Но только ненадолго. Служба требует назад вернуться. Филина нашего знаешь?
– Эректуса? – я мигом вспомнила стража леса, носителя чудного имени.
– Его самого. Каждый раз, как я отлучусь куда, он за мной по пятам летит. Далеко не пускает. Крыльями хлопает, кричит во всё горло, точно не филин он, а петух обыкновенный. «Воротись назад! Тебе нельзя тут быть. Имя своё забудешь» и всё такое.
– Кстати, о птичках, – я вспомнила ещё кое-что, о чём хотела ведунью спросить. – Как тебя зовут-то? По-настоящему?
Но та лишь махнула рукой.
– Какая разница? Ведунья я и есть. И вообще, Алёнка, ты спать собиралась. Утро вечера мудренее. Вам с Петрушей завтра в дальнюю дорогу идти. Надо силы поберечь.
– Опять ты его Петрушей называешь, – выразила я недовольство. – Что – понравился?
– Тебе? Ещё как. По глазам вижу.
– Я про тебя спрашивала, – попыталась оправдаться.
– А я про тебя ответила. Всё у тебя на лице написано, Алёнка. Царевич по сердцу пришёлся.
– Ну, не так быстро, – замялась я. – Он, конечно, парень видный и всё такое, – я попыталась вспомнить, какие ещё выдающиеся достоинства есть у Петра. Но в голову шла одна ерунда. – На лютне хорошо играет. Огниво волшебное имел и … потерял. Теперь оно не работает. Кстати, – вспомнив, о чём ещё хотела спросить, я обрадовалась, что можно так легко перевести тему разговора, – как насчёт Жарового? Ты завтра нас научишь, как его найти?
– Научу, – зевнув, пообещала ведунья. – А сейчас давай спать. Наговорилась я с тобой – на долгие годы вперёд хватит. С другими гостями такого не было.
– Конечно, если ты их всех в камни превращала.
– Не всех. Иных отпускала, и они тут же в болоте пропадали.
– Добрая ты, в общем.
– Поживи с моё, Алёнка, и не такой станешь, – ведунья снова зевнула и вытянулась на лавке. – Спокойной ночи.
– И тебе.
На печке тихо посапывал Петруша. Ему в этой избушке отвели самое элитное место для ночлега. Мне ведунья тоже предлагала с ним лечь, но я отчего-то отказалась. Решила, что на лавке не хуже высплюсь. А теперь понимаю: заблуждалась. Переоценила крепость духа и физическую выносливость. Совсем на лавке спать неудобно. Но теперь уж поздно на попятный идти. Эх…
Подоткнув под себя одеяло, я попыталась, насколько это возможно, улечься поудобнее. Ведунья, как мне вскоре показалось, уснула. А я всё никак не могла. Думала о том, как круто изменилась моя жизнь. Причём в мгновение ока. И самое интересное, что я вполне себе легко подстраиваюсь под эти изменения. Как будто так и надо.
* * *
Проснулась я от легкого шуршания. Когда пришла в себя, то поняла, что это больше похоже на перешептывание. Кто-то расположился у моего изголовья и тихонько что-то говорил.
Я пока решила не показывать, что проснулась. Глаз не открыла. Затаилась молча, без движения, хотя очень хотелось поменять положение. Рука затекла, и по ней бегали мурашки. Но в общем потерпеть можно. Ведь так интересно узнать, кто в этой избушке ещё есть. Может, феечки вернулись? Интересно, они злопамятные? За ангельской внешностью их может скрываться скверный характер. Хотя, я думаю, раз они у ведуньи в услужении, то нападать ночью на её гостей не станут. Значит, это кто-то другой.
Банник? Нет, на его голос не похоже. Да и зачем ему в избу идти? Его место в парилке. Ну, или около неё.
А может, это домовой? У Лешего он есть, может, и у ведуньи тоже. Вообще, в этом царстве может быть какая угодно нечисть. Хорошо если она тут давно живёт. Хуже – если после махинаций чародея с посохом появилась. В общем, сейчас я это узнаю.
Наощупь рассчитав примерное расстояние, я завела руку за голову и схватила, как мне показалось, какую-то игрушку. Потом поднесла к лицу, открыла глаза и прищурилась, чтобы получше рассмотреть, кого я поймала.
– Домовёнок! – обрадовалась я. Тут и гадать нечего. Я таких, как он, в детских книжках с картинками сто раз видела. Маленький, курносый, с большими лохмами вместо волос, одетый в цветастую рубашку, штаны и лапти. И глазами-бусинками смотрит на меня.
– Не домовёнок, – сразу обиделся он. – А ведёнок.
– Почему ведёнок? – и тут я догадалась. – Потому что у ведуньи живёшь?
– Да. Я её ученик. И первый помощник.
– А ты один такой? – вспомнив, что слышала несколько голосов, спросила я. – Или вас много?
– Один. Зато разными голосами говорить умею.
– Ого! А что ты ещё умеешь?
– Да много чего. Могу в карман залезть и вытащить оттуда что-нибудь, пока никто не видит. Могу соли или перцу в еду подсыпать. Могу…
– Так… А что-нибудь полезное, доброе ты делать умеешь?
– Это смотря для кого. Если в гости пришёл какой-нибудь волшебник или маг, и он замыслил что-то худое против моей матушки, то я, конечно, во всём ей помогу, лишь бы противника устранить.
– Подожди, как ты сказал? Твоя матушка? – меня стали терзать смутные сомнения. – Уж не ведуньи ли ты сын?
Ведёнок приосанился, поправил свои ужасно взлохмаченные волосы и важно сказал:
– Он самый.