Так-так… С каждой минутой всё интереснее и интереснее. И не поспишь тут как следует. Сон как рукой сняло. Стало очень интересно узнать, откуда у нашей ведуньи сынок появился.
Сначала всерьёз хотела его спросить, откуда. Потом поняла всю нелепость вопроса. Что же тут непонятного – откуда дети берутся. А вдруг он захочет меня подробно просветить? Веденок-то смышлёный малой. И весьма шустрый. Так что вопросы свои я оставила.
– Странно, что тебя мама никому не показывает. Если б ты не стал шуметь, я бы не заподозрила, что тут ещё кто-то есть.
– Да я, в общем-то, не прячусь, – засунув руки в карманы, пояснил ведёнок. – Просто днём у меня всяких дел полно. А ночью скучно становится, заняться нечем. Вот я и маюсь.
– Спать по ночам не пробовал?
– Ох… мне много не надо. Если что – днём прикорну на часок-другой. Хотя матушка всегда говорит: «Будешь мало спать, будешь медленно расти».
– А ведь она права. Ростом ты не больше моего пальца. Кстати, почему такой маленький? Или у тебя отец такой же крошечный был? Мама-то обычного размера.
– Не знаю даже. Таким родился. А отца я давно уж не видел. Он так разобиделся на всех, что редко кому на глаза показывается.
– И на маму твою тоже обиделся? – а про себя подумала: «Какой чувствительный мужчина! Как с ним ведунья вообще сошлась?»
– На чародея обиделся, – пояснил ведёнок. – Тот у него власть отобрал, вот мой отец и ушёл в лес подальше от всех. Хотел с обидчиком своим поначалу сразиться, но не вышло. У чародея столько силы появилось, что против него хоть всё царство выставляй – не поможет.
Ничего себе, что посох Лешего творит! Это ведь благодаря ему чародей тут властелином всего стал. Не зря Леший говорил мне: если посох попадёт в плохие руки, то быть беде. Вот и получилось так, как он предсказывал.
– Моя матушка, – продолжал откровенничать ведёнок, – самой уважаемой в лесу была. К ней приходили за снадобьями, за лекарствами. И она многим помогла. От недугов избавила. Но чародей, как к власти пришёл ей строго-настрого запретил врачевание. Поставил её лес охранять и никого дальше этой избушки да безымянного болота не пропускать. Наложил колдовство какое-то, и против него моя матушка ничего не могла сделать. А ещё пригрозил, что если не будет слушаться его, то сама в болоте сгинет. Вот и пришлось ей личину поменять, – заключил он, грустно вздохнув. – А на самом деле моей матушке это всё не нравится. Когда царевич появился, она было понадеялась, что он нас всех от власти чародея освободит. Но царевич в тот же день на болото попал и застрял там.
– Это мне известно.
Хорошо, что теперь Петруша с головой… то есть, с памятью. Но в его случае, это почти одно и то же.
– Вот я слушаю тебя, – говорю веденку, – и одного не пойму. Такое впечатление, будто чародей уже много лет царствует и вами всеми управляет.
– Так и есть.
– Но как же…
И тут я поняла, что у меня не всё сходится. Леший ведь пропажу посоха буквально вчера обнаружил. А чародей в своём царстве уже давно бесчинствует. Но посоха-то у него не было. Как же он тогда их всех власти своей подчинил?
Тут возможно только два варианта.
Первый – в царстве чародея время идёт не так, как в нашем мире. Ну, то есть, если принять на веру, что в лесу Лешего и в моём городе течение времени одинаково. В чём я на сто процентов не могу быть уверена. Короче, первый вариант – это временные искажения. Но и тогда не всё сходится. Время, значит, бежит быстро, а ведунья не стареет, и веденок не растёт. Вообще тогда ничего не понимаю.
Есть и второй вариант. Кто-то из них врёт. Кто-то – это может быть и веденок, и ведунья (насчёт них, при всей симпатии, не удивлюсь), и, чем черт не шутит, сам Леший. То есть посох у него мог давным-давно пропасть, а узнал он об этом только вчера. Глупо, наверное, так думать. Но я просто не знаю, как нормально, логически объяснить то, что вокруг меня происходит.
Надо к чародею идти – одно поняла я. Посох пропал – факт. Сила у него огромная – факт. Лешему его надо вернуть – обязательно! Вот на этом пока и остановимся. А с логикой и всякими другими обстоятельствами будем по ходу дела разбираться. Нечего голову лишний раз ломать.
Договорившись так сама с собой, я почти довольная, решила ещё немного поспать перед рассветом. Веденок тоже устроился у моего изголовья (очень ему это место приглянулось). Надеюсь, матушка его не заругает, что он с гостьей без её ведома познакомился. Строгая она… иногда бывает. И странная. Почти всегда.
* * *
Разбудил меня кто-то очень голосистый. Нет, не петух. Их у ведуньи не было в помине, как и курятника. Пётр-царевич решил с тура пораньше на лютне поупражняться. И как завёл песню! Я подскочила и с лавки свалилась.
– Алёнка! – Пётр испугался и сразу бросил играть. – Извини, что напугал тебя. Думал – негромко.
– Да ладно, Петруша, – потирая ушибленное колено, ответила я. – Скоро ко всем твоим выходкам привыкну. Вообще удивляться перестану.
Ведунья тоже появилась тут как тут. Пожелала нам доброго утра, по привычке предложила позавтракать.
– Спасибо, у нас своё всё, – и первым делом я пошла проверять карманы. Все артефакты были на месте. И огниво по-прежнему не работало. – Собирайся, Пётр-царевич, пора нам с тобой Жарового навестить.
– Пока вы собираетесь, я вас научу, как вести себя правильно, – сказала ведунья. – Прежде всего следует знать, что Жарового вы так просто не найдете. Он как никто умеет прятаться и от людей скрываться. Живёт он в нашем лесу. Поближе к Сударыне Печке. Кстати, именно так к ней следует обращаться.
– Сударыня? – на всякий случай переспросила я.
– Да, – подтвердила ведунья. – Печка у нас женщина важная. Хоть и не совсем женщина. А важная она оттого, что каждый от неё кормится. День и ночь Печка варит, парит. Никогда не засыпает. А больше всего славятся её пирожки. И если вы попробуете ей отказать и не захотите хотя бы по одному пирожку съесть…
– То печка нас самих изжарит, – закончила я. – Всё понятно.
– Вот за что ты нравишься мне, Алёнка, так это за твою смекалку, – похвалила ведунья. – Печку не бойтесь. На самом деле она добрая и очень радушная. А у Жарового с ней договорённость имеется. Он у неё прячется, чтобы никто его не нашёл. В основном, от чародея, конечно. Тот давно Жарового сыскать хочет. Он ведь огнём заведует. Но пока ему удаётся от чародея скрываться. Поэтому я и говорю, что вам сложно будет Жарового найти и с ним договориться. Но если удастся – …
– Надо попытать счастья. Чувствую я – огниво нам ещё сослужит службу. И в борьбе с чародеем поможет.
И тут раздался тонкий голос:
– Так ты против чародея бороться собралась? Если так, то я с тобой пойду.
Ведёнок прыгнул ко мне на раскрытую ладонь. Тут же ведунья погрозила ему пальцем.
– Зачем вылез? Тебе надо было в укрытии сидеть, пока гости не уйдут. А ты не утерпел. Придётся их теперь в камни превращать.
Это она пошутила. Точно знаю. Ведунья помнит про мой кладенец. Но я на всякий случай на неё взглянула построже.
И только Петр, как обычно, недоумевал. Я вот присматриваюсь к нему и не пойму никак: он по жизни такой простак/чудак или притворяется? Я просто первый раз царевича встретила. Какие они – не знаю. Может, все с придурью. Может, и чародей у них того? И вообще, мне кажется, что я одна в этом мире ещё не сошла с ума.
– Мам! – стал упрашивать ведёнок. – Отпусти меня с ними. Я обещаю вести себя хорошо и Алёнку слушаться. Заодно помогу им Жарового найти.
– А мы после Жарового к Трескунцу отправимся. А потом напрямик в замок чародея.
Это я решила его напугать. Думала – сбавит обороты, задумается, стоит ли в такой опасный путь отправляться. Но маленькому ведёнку всё нипочём.
– Вот и хорошо, – обрадовался он. – Давно пора мне отцу на глаза показаться. Когда мы с ним последний раз виделись, мам?
– Когда он ещё морозом управлял. А потом обиделся и пропал.
– Но мы-то его найдём.
– Если раньше он не найдёт вас.
– Алёнка, – Пётр-царевич с недоумением посмотрел на меня, – о чём это они? Ты понимаешь?
– Ещё как понимаю. Трескунец-то, оказывается, ведёнку нашему родной отец! Вот это родственные связи! А говорила ведунья, что ничего и ни с кем…
– Алёнка! – та укоризненно на меня шикнула. – Не при ребёнке же.
– Ладно, молчу. Лучше ты скажи, что там ещё насчёт Жарового?