Хорошенькие, словно бабочки, феечки порхали возле нас, беспрестанно взмахивая тонкими крылышками. Если приглядеться, то можно увидеть, что они все абсолютно разные. Есть среди них и совсем юные, и те, что постарше. Есть светловолосые и темные. С косичками и хвостиками. Словом, обычные девушки/женщины, только очень маленькие. И летающие.
– Это самые лучшие помощницы, – сказала ведунья. – Смотри, уже всю Петрушину одежду почистили и принесли обратно.
Петрушину? Я обалдела от такой фамильярности. Значит, пока я в бане парилась, они уже на «Петрушу» перешли? Быстро.
Ведунья заметила моё недовольство. Ей, вообще, положено всё замечать.
– Что приуныла, Алёнка?
Нет, дорогая, это не совсем то, я сейчас чувствую. Ты своими намеками на особое расположение к Петру вызываешь у меня… м-м-м… мягко говоря, неприязнь. Всё-таки, это мой спасенный царевич. Так с какого, простите…
Пётр-царевич возник столь неожиданно, что мы все, как по команде, ахнули. И было, с чего. Царевич-то чуть ли не в одном исподнем в избушку пожаловал. Полотенцем прикрылся, лапти обул и всё. А да, ещё шапку на голову нахлобучил. Простудиться, видимо, боялся.
Ладно, мы с ведуньей на него таращимся во все глаза. Мы обе женщины молодого возраста (хотя, сколько там, Банник говорил, ей лет? Неважно, в общем. Она выглядит, как я). Но феечки-то куда? Им, крошечным воздушным созданиям не пристало на голых мужчин смотреть. У них же другая миссия должна быть.
Должна…
– Пётр-царевич, одеться не желаешь? – я первой пришла в себя и, выхватив у феечек его одежду, понесла ему. – А то тут одни дамы. Нехорошо так-то раздетым щеголять.
– А что мне было делать? – невозмутимо отозвался он. – Другой одежды в бане не было. Спасибо и на том.
Он прав. Я ведь сама также из парной вышла – полотенцем обмотанная.
Решила тогда сменить тему. Частично.
– А ты Банника видел? – спросила Петра.
– Да. Поздоровались, познакомились, руки друг другу пожали. Он мне парку подбавил и ушёл. Сказал: мешать не хочет.
– Ах, вот как, – протянула я. – Что же, в таком случае, я его никак не могла выпроводить?
– Так ты девушка. На тебя смотреть любо-дорого приятно. А я мужчина, такой же как и он. По-моему, всё ясно.
Я услышала только первые две фразы. Дальше стало неинтересно, потому что… потому что… Пётр-царевич сказал, что я… Приятная, в общем.
Не ожидала, что так отреагирую на комплимент. Да, мне нравится, когда мужчины замечают мою красоту. Но здесь (как бы это сказать?) обстановка не совсем обычная. Тут в любую минуту могут в камень превратить. Или сам в болото провалишься и самого себя забудешь. В общем, сплошные неприятности и приключения. А он всё туда же – милая, привлекательная. Или как он там сказал? Не помню дословно. Главное – это посыл. С чувством же говорил обо мне царевич, видно было.
И тут произошло то, чего ни я, ни Пётр, ни ведунья (даже она!) не ожидали.
Феечки, эти нежные создания, вдруг ощетинились, приняли боевую стойку – напомнили мне ос, приготовящихся жалить противника. И все разом кинулись на меня.
Вот так-то! Попробуй увернуться от них.
Сначала я испугалась. По-хорошему. Феечек-то много, а я одна. К тому же они магические существа, а я нет. И как обращаться с теми, кто нападает, я толком не знаю. Это ж волшебный мир. Тут одними кулаками не отмахнуться. Или попробовать?
В общем, я решилась. Только не кулаками, а легкими шлепками. С них и этого достаточно будет.
Сперва уложила на пол одну феечку. Затем вторую, третью. Последующие подлетали ко мне медленнее, не торопясь. А последние и вовсе вернулись в исходное положение. Поняли, что с Алёнкой не нужно связываться.
Ведунья собрала всех поверженных в бою феечек, отряхнула, бережно крылышки им расправила. Потом брызнула какой-то водицей, что-то прошептала (ни слова я не разобрала). И феечки ожили, воспрянули духом и шустро вылетели за дверь. Даже не попрощались.
– Ну, Алёнка, – ведунья, глядя на меня, укоризненно покачала головой.
– Вот только не надо из меня делать виноватую, – запротестовала я. – Они сами накинулись, ты же видела.
– Сами-то сами, – согласилась ведунья. – Только всё равно жалко их. Это ведь всё из-за царевича.
Мы обе синхронно посмотрели на Петра. Тот развёл руками.
– Ничего такого не делал.
– Когда беспамятный был, то намного проще, – сказала ведунья. – Сидел себе один у болота, на лютне играл, никому не был нужен. А как Алёнка тебя вытащила, так всё разом поменялось. Берегись, Пётр-царевич. Теперь все женские особи нашего царства будут за тобой охотиться.
– А что у них – своих мужчин не хватает? – насторожилась я.
– Ещё как, – протянула ведунья. – Раньше были. А потом чародей их выводить стал. Соперников, видите ли, почуял. Вот и стали мужчины от нас уходить. Кто – в соседнее царство. Кто – в плен к чародею. До сих пор, наверное, в его темницах сидят. Но есть и такие, кто остался. Правда, их очень-очень мало.
Я вдруг поняла, как печально жить девушкам в этом царстве. Без мужчин-то.
– Бедные, – посочувствовала я. – Что же вы все не объединитесь и с чародеем не справитесь?
– Тише ты! – зашипела на меня ведунья. – У стен тоже есть уши. Потом мне из-за тебя достанется, – она поманила нас с Петром к себе и зашептала. – Справиться с ним никому не под силу. Особенно теперь, когда в его руках самый сильный магический артефакт.
– Посох Лешего! – чуть было не заорала я. Вовремя осеклась. – Что за артефакт?
– Не знаю. Известно лишь, что чародей за ним в другой волшебный мир ходил. А когда добыл там артефакт, то силы у него втрое прибавилось. Раньше он что мог? Ну, снежную бурю вызвать, ну снегопад устроить. Или летом проливной дождь. Так, пустяк. А сейчас ему подвластны все стихии. И он управляет ими, как хочет. Поэтому у нас в царстве – то зима, то лето. Сами, небось, видели, как здесь стремительно всё меняется.
– Видели, – я припомнила, как чиркнула огнивом, и сразу лес преобразился. Из снежного в зеленый летний убор оделся. Огниво, значит, как индикатор. Показывает, что тут на самом деле происходит. Интересно, а с его помощью можно лето надолго удержать? А то уж больно тут зима холодная. – Кстати, ведунья, ты не знаешь, как нам огниво починить? Не работает после того, как в болоте побывало.
– Нет, не знаю. Но подсказать кое-что могу. Был у нас тут когда-то Жаровой. Хитрый дед, выдумщик и фантазёр. А ещё пошутить крепко любил. Чародей его задумал со свету сжить. К счастью, ничего у него не вышло. Жаровой вовремя убежал от чародея и затаился до поры до времени.
– И ты знаешь, где он?
– Знаю. Только если вы к нему пойдёте – глядите в оба. Жаровой теперь никому, кроме меня, не доверяет. И может с вами злую шутку сыграть.
– Так может, ты сама с нами пойдёшь? – предложил Пётр.
А это хорошая идея, мысленно согласилась я. Даже с учётом того, что у ведуньи к Петру свой интерес, явно, чисто женский. Ну, с этим я справлюсь. Всё равно сама пока не решила, нравится мне Пётр или нет.
Но ведунья снова разрушила все наши надежды.
– Не могу я отсюда уйти. Здесь моё место. Здесь моя сила действует. А если покину свои владения, то разом всего лишусь. Стану обычным человеком.
– А это плохо? Нет, я просто подумала: ты никогда не хотела обычной жизнью жить? Как все нормальные женщины.
Ведунья тяжело вздохнула.
– Хотела. Только это давно было. Так что не упомнишь, – тут она окинула взглядом избушку. – Прибраться бы надо.
– Кто ж, на ночь глядя? – удивился Пётр. – Самое время поужинать и спать ложиться.
– И то правда. Соберу-ка я на стол.
– Стой, ведунья. Или ты забыла, что твоё застолье с нами может сделать? – остановила её я.
Ведунья за голову схватилась.
– Кажется, я устала. Права, Алёнка. Нельзя вам тут ничего есть и пить. Только то, что с собой принесли.
Похоже, она расстроилась. А ещё о чём-то всерьёз задумалась. Мне даже стало жаль её. Подумать только – вынуждена жить в этой избушке, стоять (можно сказать) на страже леса, никого постороннего не пропускать. Таможня, блин. А ей, может, тоже хочется любви, внимания, да просто ласкового слова.
Нельзя.
Ох, и натворил бед этот чародей Глобус. Всем тут жизнь испортил. Надо срочно у него посох забирать и чародея самого наказать. Иначе снова за старое возьмется. Но до этого, похоже, ещё далеко. Эх… А я-то думала, всё в один день решится. Но мы с Петрушей, похоже, застряли в этом царстве надолго.