Мне не хотелось ехать домой.
Не хотелось видеть его.
Я сидела в пустой аудитории.
И писала смс водителю, что задержусь сегодня.
Было абсолютно очевидно, что после всего оставаться с Тутанковым я не смогу. Продать всё, что есть? Все его подарки? По одной побрякушке в день? Даже если по червонцу, то через неделю я накоплю на съем вартиры.
Но он все равно отыщет. Из-под земли достанет, как Саня говорил.
Бросить всё и уехать?
Попросить помощи? У кого?
У Сани нельзя. Нельзя сталкивать лбами Аверьяновича и Тутанкова.
У родителей бесполезно.
У Миши Сонина? Я чувствовала, что нравлюсь ему. Но захочет ли он помогать? Ведь это очередной повод для ненависти между его отцом и моим господином. Какая-то чудовищная безысходность. А ведь я так хотела роскошной жизни! Какая ты дура, Люба!
Телефон завибрировал в сумочке.
Тутанков.
Я даже усмехнулась. Водитель передал, что мы задерживаемся, и тот не смог оставить это просто так.
– Алло. – равнодушно ответила я.
– Люба, где ты?
– В университете.
– Сегодня вечером будь готова. Мы едем на вручение бизнес премии. Выходим из дома в 19:00.
– Я плохо себя чувствую. – соврала я.
– Что с тобой?
– Голова болит.
– Выпей таблетку.
И он отключился.
Я со злостью бросила телефон на парту.
Снова звонок. Водитель.
Они не отстанут! Я с раздражением схватила свою сумочку, запихнула туда звонящий телефон и вышла в коридор. Открытая дверь в библиотеку бросилась мне в глаза. Я снова завернула туда и села за свободный компьютер. Открыла почту и распечатала результат анализа на ХГЧ. Аккуратно сложила бумажку в несколько раз. Сунула её в потайной кармашек сумочки. И отправилась в гардероб.
Машина с включёнными фарами уже ждала у ворот. В этом ровно очерченном световом луче красиво кружил снег. Словно балерины на сцене.
Я села в Мерседес. С недовольным лицом. И отвернулась в окно.
Илья был дома. В гостиной. И пил чай. Смотрел какие-то спортивные новости. Я скинула в прихожей сапоги и молча прошла мимо него на второй этаж. Чувствовала, как провожает взглядом. Что аж волосы на спине встали дыбом.
В моей комнате на рейле висело чёрное платье, а за ним – жакет.
Носик к носику стояли изящные лаковые туфли.
И сумочка на цепочке. Та самая. За первый секс.
Я повертела ее в руках и бросила на кровать. С безразличием.
А если просто не спуститься в 19:00?
Не пойти?
Что он сделает? Не убьет же?
Да пошёл ты, Тутанков!
Со своей премией.
Я распахнула окно. В комнату залетел морозный воздух. И я забралась под воздушное одеяло. Мне было так уютно. И свободно. Как давно не было.
Время приближалось к 19 часам.
Без двадцати.
Без пятнадцати.
Без десяти.
А я просто лежала на кровати. На боку. В одежде, в которой пришла из университета. Под одеялом. До тех пор, пока ручка двери не скрипнула. И в комнате не возник Тутанков.
На нем были чёрные классические брюки. И он застегивал манжеты белоснежной сорочки. Я смотрела на него лежа снизу вверх. С каменным лицом. Он сверлил меня взглядом секунд десять, а потом спросил:
– Почему ты еще не готова?
– Я не хочу идти туда.
– А чего ты хочешь?
Я вздохнула, а подбородок мой задрожал. Я поняла, что ещё чуть-чуть и расплачусь. Потому что он одним взглядом угнетал меня и заставлял подчиняться.
– Быть свободной…– произнесла я тихо.
– А в чем измеряется свобода, Линдеман? Длинной твоего ошейника?
Он хлестнул меня этой фразой по лицу, а может быть, по сердцу. Я чувствовала этот нефизический удар. Эти слова будто затормозили разом все мои мыслительные процессы.
– Чтобы была готова через 15 минут. А иначе…– он замолчал. Будто не договорил. Будто побоялся договорить. Или не придумал. Развернулся и вышел из комнаты, не закрывая за собой дверь.
Я тут же вскочила с кровати.
Почему-то.
Махом натянула чулки, платье и жакет. Испугалась!
Сделала лёгкий макияж. Распустила локоны и вытащила из шкатулки самые крупные изумруды под цвет глаз. И шопарды.
Спустилась на первый этаж. Свет не горел. Надела соболя. ЕГО машина ждала у входа. Водитель выскочил открыть мне дверь. Но я открыла её сама и села рядом с Тутанковым. Он остановился взглядом на моих губах. И, кажется, даже задышал чуть чаще. Но не прикоснулся ко мне.
Мы снова ехали молча. И у меня от волнения сводило ступни. От волнения…Находиться рядом с ним. После всего…Он был чужим. И особенно властным.
Водитель остановил у какого-то ресторана в центре Москвы. Я снова сама вышла из машины. В туфлях и в шубе.
Поскользнулась на льду. Но Илья схватил меня крепко за талию. Не дал упасть.
Кто-то распахнул перед нами двери. Кто-то начал приветствовать и спрашивать что-то прямо у входа.
Какая-то суета.
Щелчки фотокамер.
Смех.
Бас.
– Можно вас сфоторгафировать? – услышала я.
Илья взял крепко мою ладонь и потянул к пресс-волу.
– Улыбнись! – шепнул он мне на ухо, прижимая к себе.
Засверкали вспышки.
– Господин Тутанков, очень рады! Я провожу к вашему столику.– защебетала какая-то длинноногая красотка, рассматривая мои изумруды.
Я чувствовала, как она хочет их. И его. Моего Тутанкова. Снова моего?
Нас проводили за круглый стол. Посередине стояли свечи. Цветы. Красивая посуда. Белоснежные тарелки с узорами. На каждой из них лежала ложка чёрной икры. А рядом блестел бокал с хрупкой ножкой. Я бросила взгляд на карточку гостя и усмехнулась.
"Госпожа Тутанкова".
Я демонстративно пододвинула ее к тарелке Тутанкова. И криво ему улыбнулась.
Он ничего не ответил.
Рядом рассаживались улыбающиеся женщины. И каждая была по-своему хороша. Тутанков беседовал с кем-то слева от себя. Я сидела справа. И смотрела как из-под пиджака чуть торчат рукава его белой сорочки с бриллиантовыми запонками.
Вдруг кто-то положил руку мне на плечо.
Я вздрогнула.
И резко обернулась.
Сзади стоял мой брат. Антон.
– Привет, сестра! Весьма неожиданно! – воодушевленно начал он.
Тутанков среагировал тут же. Впился в Антоху глазами, как коршун.
– Привет, Антон. – я похлопала его по руке, лежащей на моем плече.
– Ты тут по работе? – он иронично посмотрел на меня.
Я вздохнула. От нежелания объяснять. Значит, мама ничего не говорила.
– Нет. Люба со мной. – включился в разговор Тутанков.
Глаза Антохи начали медленно расширяться. Я вскочила со своего места, подхватила брата под локоть и отвела в сторону:
– Антон, ничего не спрашивай. Как получилось…– выпалила я
– Охуеть! Ты спишь с Тутанковым?!
– Как мама? – скрестила руки на груди я и посмотрела в пол, на свои туфли.
– Мама твоя ничего нам не говорила. А ты с ней не общаешься?
– Нет. Она перестала со мной разговаривать после этого.
– А ты замуж за него…– Антон аккуратно кивнул в сторону Ильи. – Не собираешься? Я был бы не против таких родственников.
– Не собираюсь. – строго отрезала я.
– Я расскажу отцу и маме. Они офигеют! – не унимался Антон.
– Расскажи. – согласилась я, прикинув, что в случае чего, дядя Андрей, единственный, к кому можно обратиться за помощью.
– Далеко пойдешь, сестра. – присвистнул он.
– Ладно, передавай своим привет. Будь здоров.
– А твоим, Люб? Твоим передавать привет?…
Я грустно взглянула на него:
– И моим можешь передать.
– Замётано.
Я вернулась к Тутанкову.
– Это твой двоюродный брат? – с интересом спросил он.
– Да.
– Я знаю его отца.
– Насколько хорошо?
– Приятный человек. Можно иметь дело. – ответил Илья.
Я пожала плечами и сделала глоток шампанского. В зале погас свет. Началось выступление. На сцену приглашали каких-то людей, которых я иногда видела по телевизору. Но мне не приносила удовольствия эта тусовка. Я сидела, словно кол проглотила. Всюду были камеры. Нельзя было сутулиться. А если родители увидят меня где-нибудь в журнале? Или в новостях? Рядом с ним. Что они почувствуют?
– А сейчас приглашаем на сцену крупнейшего автодилера региона, Илью Константиновича Тутанкова. Который стал победителем в номинации "Дилер года"!
Все начали хлопать.
Тутанков встал со своего места и уверенно поднялся на сцену. Яркий свет падал на его строго очерченное лицо.
– Премию вручает ваш коллега, Федор Борисович Сонин. Один из крупнейших дилеров Северо-Западного Федерального округа. – улыбнулась ведущая.
А лицо Тутанкова стало жестким. У меня все поледенело в груди. Я видела, как он сжал кулак. И испугалась.
На сцену вышел Сонин.
В сером костюме и голубой рубашке. Он был чуть выше и крупнее Тутанкова. Обаятельно улыбался.
– Поздравляю, Илья Константинович! – протянул Фёдор ему руку и статуэтку.
– Спасибо. Желаю и Вам дотянуть в следующем году. – расплылся в наглой улыбке Тутанков.
– Непременно. – кивнул тот.
Они замолчали. Но стояли на сцене, не шелохнувшись. Ведущая приводила какие-то цифры. А эти двое метали взглядом молнии друг в друга. Я услышала сзади себя женские голоса.
– Ну что за мужик этот Тутанков! Есть у него баба не знаешь?
Я аккуратно повернулась, стараясь не привлекать к себе внимания.
– Официально всегда один. – пожала плечами вторая.
– Вот бы склеить. Я от одного вида его теку. Обосраться можно от такого комбо. От денег. И власти! – мечтательно произнесла первая..
– Он на бармалея похож. Пугающий. – парировала вторая.
– Мужик и должен таким быть. Я прям представляю, какой он в постели, а потом в ЦУМе.
Они звонко расхохотались. И подошли ближе к сцене. Тутанков уже спускался. Обе улыбались ему. Как лисы. Он прошёл мимо. И взял меня за руку.
– Уходим, Люба. Всё. – и потащил меня по залу мимо этих девок.
Мы вышли.на улицу.
Бела метель.
Снег задувало мне в туфли.
Тутанков открыл передо мной дверь, я села в машину. Даже не отряхнувшись.
Он схватил телефон и набрал чей-то номер.
– Алло, привет, Сергей. – его голос басил на весь салон. – А кто хуйню эту, премию эту организовывал? Знаешь, кто мне её вручал? Не поверишь. Сонин, блядь. Еблан этот. Выясни, чьих рук дело. И накажи.
Тутанков отключился. И бросил телефон рядом. Я с опаской просматривала на него. Он напряжённо стучал пальцами по автомобильному подлокотнику.
– Не только тебя хотели задеть. – тихо начала я. – Но и меня. С госпожой Тутанковой.
– А ты и есть…Госпожа Тутанкова. – задумчиво ответил он.
И больше ничего не сказал.
Мы приехали и зашли в дом. Илья бросил пальто на пуфик в прихожей. А на него – пиджак. Бросил запонки на стол. Засучил рукава. И подошёл к бару. Вытащил бутылку коньяка и налил полстакана. Выпил махом. Чуть зажмурился.
Я проскользнула мимо него на второй этаж и забежала в свою комнату. Там было очень холодно. Перед уходом я забыла закрыть окно. Снега намело на пол. Я наступила в него, и мне обожгло ступни.
Шаги по коридору.
ОН.
Вошёл.
В руке ещё стакан коньяка. Поставил его на комод. Подошёл ближе и грубо прижал меня к себе задом. Начал покусывать за ухо и шею.
– Хочу расслабиться…– шептал он, задирая мне платье.
Я перехватила его резким движением своей маленькой руки и ответила:
– Не сейчас…
Он замер. Тишина повисла в воздухе.
– Я не понял. Ты не даёшь мне чтоли? – он отшатнулся от меня с кривой улыбкой.
– Я не хочу…– тихо и отчетливо проговорила я каждую букву.
– Это твои прямые обязанности.
– Я у тебя работаю? – дыхание сбилось от гнева и страха.
– Народ который не хочет кормить свою армию скоро будет кормить чужую. Наполенон сказал. Сечешь, Линдеман?
Я смотрела на Тутанкова с отвращением. Его лицо было наглым. Движения тоже. Он развернулся и пошёл к выходу из спальни. И захватил бокал.
Через пять минут я увидела свет от фар в окне. И звук заводящегося мотора.
Он поехал куда-то.
Должно быть.
Развлекаться.
Пить.
Трахаться.
Он будто резал меня без ножа.
Мне было очень обидно.
Как он может приставать ко мне. Вот так просто. После того, что со мной сделал. Неужели у него совсем нет никакого ко мне сострадания? Только ЕГО желания. Я набрала горячую воду. Сидела в ванной.
Коленки чуть торчали из воды.
Я водила по ним пальцами.
И испытывала к себе какое-то всепоглощающее отвращение.
А ещё жалость.
Отвращение от того, что я глупая. Что не смогла постоять за себя. Что молча признала неправоту. Что поехала сегодня с ним. Прогнулась. И сейчас он уничтожил меня. Показал, что если не я. Будут другие.
Я вылезла из ванной.
Надела халат. Вытащила из сумочки анализ.
Повертела его в руках.
Взяла фломастер и написала на листке:
"Зачем ты врешь? Это сделал ТЫ!"
Выглянула в коридор.
Никого не было.
На цыпочках пробралась к его спальне. И положила бумажку на постель.