– Идем, Люб. – Оля взяла меня под локоть и потащила в кабинет.
Роман Юрьевич за нами с любопытством прошмыгнул. Я села на свой стул. Такого дня, как сегодня, у меня еще не было. Устала нервничать.
– Даааа, Любаня, качнула ты болотце. – усмехнулся Роман Юрьевич, как всегда устраиваясь поудобнее в клиентском кресле. И добавил.
– Олюшка, попроси девчат кофейку сделать, а?
– Люб, ты кофе будешь? – уточнила Оля.
Я отрицательно покачала головой.
Она позвонила на ресепшн.
– Ксюш, два кофе свари. Для меня и Роман Юрьича. И в кабинет принеси.
И положив трубку, обратилась ко мне.
– Понравился ему твой ролик, видишь.
Мы помолчали. Я ничего не ответила. Смотрела куда-то сквозь стену.
– Про конференцию, думаешь, серьёзно сказал? – спросил Роман Юрьевич чуть позже у Оли, со звуком отхлебывая кофе из чашки.
– Не знаю.. Никогда никого с собой не брал. Странно. – пожала плечами Оля.
– Где в этом году конференция?
– В Стамбуле.
Я покосилась на напарницу.
– А разве не тут, в Москве?
– Нет. Ты что! Это масштабное событие. Туда зовут верхушек со всей страны. Любят выпендриться.
– И он один обычно ездит? – уточнила я.
– Аверьянович ещё. Но по отдельности они всегда. Не пересекаются. А тебе прям так и сказал: со мной поедешь. Думаю, блефует. Пугает тебя. Развлекается. – разжевывая шоколадку, пояснила Оля.
– А если нет? – спросил Юрьевич.
– Тогда пиздец. – философски заключила блондинка.
– Почему? – спросила я.
– Потому что тогда очевиден подтекст. Что не только ты его роликом зацепила. Такие люди приватные поездки просто так не предлагают.
– Подтекст, о котором я думаю? – аккуратно уточнила я.
– Не знаю, Любаня, что ты там думаешь своими наивными 18-летними мозгами. Трахнуть хочет. Вот и весь подтекст.
– А если я не хочу?…
– Это вряд ли кого-то волнует… – вздохнула она. – Ладно, не засерай себе голову, Линдеман, раньше времени. Девяносто девять и девять процентов, что он просто так ляпнул. Для антуража.
Роман Юрьевич в знак согласия деловито кивнул.
Так прошёл день.
И начался новый.
С будильника.
Чашки чёрного чая с лимоном.
Трех скучных пар по славяноведению в университете.
И вот я снова еду в автобусе на работу.
Как только я зашла в шоу-рум с мороза, Ксюша мне шепнула:
– Люб, к тебе. – и осторожно указала глазами на верзилу под два метра в чёрной кожаной куртке, которая на нём не сходилась.
У меня подкосились ноги. Хорошо, что я была без каблуков.
– Ты Линдеман? – строго спросил он прокуренным басом откуда-то сверху.
– Я. – сглотнула я.
– Поручение тебе. Лично от Ильи Константиновича.
Он сделал паузу.
Я тоже.
У меня внутри все поледенело. И побледнело, кажется.
– В журнале "Любовь к делу"про Илью Константиновича хуйню всякую написали. Надо бы тираж собрать. И уничтожить. – пробасил снова незнакомец.
– Как? – выдавила из себя я.
– Тутанков сказал, что ты с фантазией дружишь. Сама и придумаешь. Срок тебе – сутки. Завтра отчитаешься. Пока.
И он в развалку пошёл к выходу, уводя за собой запах кожаной куртки и сигарет. А я осталась стоять неподвижно. Как будто обувью в плитку вросла.
Кирилл Аверьянович сидел в кресле неподалеку. И слышал все. Я с надеждой посмотрела на него.
Он ответил мне взглядом с явным сочувствием, а в слух произнес:
– Ну чего застыла-то, Линдеман, работы нет?
Я кивнула и отправилась в кабинет.
Зашла.
Нв столе у меня лежал журнал "Любовь к делу"с Тутанковым на обложке. Я вопросительно уставилась на Олю и взяла глянец в руки. Следом за мной в кабинет как вихрь влетел Роман Юрьевич.
– Привет, девчонки! – весело сказал он, а потом взглянул на то, что было у меня в руках.
– Тутанхамоныча и тута и тама нынче показывают? – он с упоением плюхнулся в свое любимое кресло.
– Он опять здесь? – расширила глаза Ольга.
– Утром был. Зачастил прямо-таки. Может, на Линдеман нашу талантливую посмотреть заезжал? – таинственно произнёс Юрьевич, играя интонацией.
– Не несите фигню, Роман Юрьевич! – оборвала его я, листая журнал.
– Что пишет свежая пресса? – кивнул тот на "Любовь к делу", закидывая ногу на ногу.
– Кому-то в голову пришло про прошлое Тутанхамона писать. Ворошить. Про связи всякие. О которых говорить не принято…– вздохнула Оля.
– А это правда, что тут пишут? – спросила я.
– Кто знает. Кто знает…Какие тайны хранит асфальт…– загадочно парировал Роман Юрьевич.
– Да чепуха это все. – отрезала Оля. – А Роман Юрьевич просто шуууууутит.
Она опять как всегда протянула слово "шутит'.
– Ко мне сейчас в шоу-руме человек подходил. От вашего Тутанхамона…– начала я.
– Не от вашего, а от нашего, Любочка. От нашего. Или ты не с нами? – улыбнулся Роман Юрьевич.
– Не перебивай! – одернула его Оля. – Ну и? Дальше что?
– Сказал тираж этого журнала весь собрать и уничтожить…
– Да ты что?! – встрепеннулась Оля.
– Да. И что делать? Где искать-то? Весь этот тираж…– я снова чуть не плакала. – Что опять за ребусы?!! Они что, не могут напрямую позвонить в журнал с его-то связями и сказать, чтобы завернули тираж?! – в сердцах воскликнула я.
– Тут не всё так просто, Люб. – перебила меня Оля. – У нашего Ильи Константиновича очень непростые отношения с хозяином медиа холдинга, куда входит этот журнал. Что-то они там не поделили в свое время, не суть. Суть в том, что журнал этот рекламный. И распространяется по всяким злачным местечкам типа салонов, бутиков, клиник частных. Вон там, на последней страничке указана сеть распространения. Всего 40 адресов.
– То есть это с целью "насолить"было сделано? – уточнила я.
– Конечно. Мелкое пакостничество. Навыдумывали и написали. Если даже он туда позвонит, никто ничего не завернет. А – наоборот!
– Ясно. – отрезала я. – Как думаешь, а мне Аверьянович машину с водителем выделит? – спросила я.
– Для такого дела – выделит. – кивнула Оля.
И я пошла в кабинет к директору. Он сидел в своём кресле, сосредоточенно смотрел в монитор.
– Можно? – спросила я.
– Линдеман, вот вечно ты отвлекаешь. Я из-за тебя в морской бой проиграл. Заходи! – улыбнулся он.
– Кирилл Аверьянович, машину с водителем можете мне одолжить? – начала я.
– Зачем? – спросил он.
– Вы про журнал в курсе? И про поручение? – я убрала руки из-за спины и показала "Любовь к делу"с Тутанковым на обложке.
– Да все уже в курсе. С утра переполох. Хочешь проехаться собрать?
– Да. Скажу, что из редакции. В тираже ошибка. Собираем обратно.
Аверьянович кивнул.
– Тираж-то мизерный, двести экземпляров. И никто херню эту не читает. Взбелениля просто Тутанков. По личной неприязни.
– Я поняла.
– Ну, съездий. Собери. Водителя дам.
Через полчаса я села в машину.
– Ну что, Люб. Труба зовет? Сколько у нас адресов?
– Сорок. – вздохнула я.
– Так это мы до ночи кататься будем.
– А куда деваться?
– И то верно.
– Постараюсь побыстрее.
Мы проездили до темноты. На каждом адресе было по четыре или пять экземпляров.
Я представлялась сотрудником редакции и забирала журналы. Скидывала их в багажник нашей машины. И мы ехали дальше. За один вечер я побывала в 20 бутиках, 5 салонах красоты, 9 автосалонах и 7 ресторанах. И собрала 194 журнала. 5 валялись у нас в салоне....А один…Один так и не удалось найти.
К девяти вечера я валилась с ног от усталости. Но до отдыха было еще далеко. Я набрала номер Санька.
– Привет. – сонным голосом ответил он.
– Не спи, замерзнешь!
– Что случилось, Линдеман?
– Ты знаешь какой-нибудь живописный пустырь? – танственно спросила я.
– Тебе зачем?
– Через полчаса встречаемся в автосалоне у твоего папы. С собой возьми зажигалку и камеру.
– Любаш, ты ебнулась?
– Ты хочешь, чтобы я жила? Приезжай!
Через полчаса мы с водителем заехжали на парковку.
– Куда журналы выгрузить, Люб? – спросил он.
Я увидела камрюху Сани.
– Вон туда! – кивнула я на его машину. – А я сейчас вернусь.
Я вылезла из субарика, махнула Саньку рукой и забежала в шоу-рум за пятью оставшимися экземплярами. Когда я вышла, то услышала перепалку.
– Зачем мне это? – возмущался Саня.
– Да начальница сказала к вам грузить. Я и гружу.
– Слышь, начальница. Что происходит? Обьясни! – улыбаясь, спросил мой приятель.
– По дороге расскажу. Поехали.
Мы сели в Камри. Саша завел мотор.
– Ну, я жду!
– Перед тем, как начать повествование, у меня к тебе ещё одна просьба…– тихо сказала я.
– Мне уже страшно, Линдеман.
– Ты можешь спросить у Кирилла Аверьяновича личную почту Тутанкова?
Саня припарковался у обочины.
– Что у тебя за игры с Тутанковым, Люб? Это не тот человек, с кем можно играть.
– Я знаю. Но он сам меня попросил.
– О чем?
– Журналы эти уничтожить.
– И мы едем их сжигать?
– Да. Ты зажигалку взял?
– Взял.
– И камеру?
– И фотоаппарат.
– Снимешь?
– Что?
– Как я журналы жгу?
– Ты сумасшедшая, Линдеман.
– Он меня на понт берет.
– Он всех на понт берет. Но это не значит, что с ним надо тягаться.
Я ничего не ответила. Мы заехали в какое-то полузаброшеное поселение. По периметру росли кустарники.
– Что это?
– Дачи старые. Под снос. – ответил Санек, проезжая частокол.
– Ты тут был?
– Тут у прадеда дача была. Давно. От неё только бак железный остался. Мы там с тобой все и сожжем. Природу чтобы не портить.
Он остановился. Открыл багажник. Достал журналы и бросил стопкой в глубокую железную бочку, которую освещали фары машины.
Я вытащила зажигалку из бардачка.
– Снимай! – кивнула я ему и поднесла пламя к бумаге. Огонь вспыхнул.
Журналы начали гореть, чуть потрескивая. И очень быстро.
Саня облакотился на капот. Я села на пень рядом и смотрела на огонь.
– Тебе понравился Тутанков? – вдруг спросил он.
– Ты что! Я боюсь его до ужаса. Кто он. А кто – я. – вздохнула я.
– Боишься, говоришь. А отвечаешь, как равная. Желая произвести впечатление.
– Это в последний раз. – ответила я.
– Почему?
– Наверное, напишу заявление…– грустно пожала плечами я.
– Зачем? Ведь у тебя все получается!
– На учёбу времени не хватает…
– Это отговорки же, Люб. Что случилось?
– Да ничего. – махнула я рукой.
– Папа адрес прислал…
– Какой?
– Который ты просила. Почту Тутанкова.
– Скинь мне смской. И запись с камеры.
– Хорошо. – пожал плечами Саша.
– Сегодня!
– Приеду. Загружу в облако и скину тебе ссылку.
– Спасибо.
Обратно мы ехали молча.
В двенадцатом часу ночи.
– Люба, ты где была? – из темноты спросила меня мама, когда я тихо вошла в квартиру.
– На работе. – ответила я
– Почему от тебя так сильно пахнет костром?
– Да мусор жгли…
Мама повертела у виска и ничего не ответила.
Я налила себе большую кружку кофе без молока и села за компьютер.
Саня прислал ссылку. Я скачала видео и загрузила его в программу для монтажа. Ускорила. Убрала лишнее. И наложила музыку.
Линдеманн. Du hast.
Получи, любитель Рамштайна!!
Уменьшила вес ролика для более быстрого воспроизведения.
Получилось хорошо.
Я смотрела и улыбалась своим мыслями.
От вдохновения и от того, что я придумала красивый ответ – я надувалась внутри как воздушный шар! В голове крутился рой мыслей. А если сочтёт оскорбительным, что я сожгла журналы с его изображением на обложке?…Но ведь было сказано: уничтожить.
Я вбила его емейл в строку "кому". В теме письма написала "Отчёт о проделанной работе". И застыла мышкой над кнопкой отправить. Всего лишь один клик.
ОДИН!
И назад дороги нет.
Сердце колотилось бешено. А что, если это глупо? Но я же все равно решила написать заявление. Я вздохнула поглубже. И на выдохе нажала кнопку. "Отправить".
…И зажмурилась.
На следующий день я проспала университет. После всех этих ночных приключений. И была на нервах. Их не хватило, чтобы сидеть дома до обеда. На моё письмо никто, конечно, не ответил. Я собралась. И поехала в салон. Был конец ноября. Снег с дождём моросил то и дело. Уныло.
Я зашла в шоу-рум. И окунулась в тепло и знакомый аромат свежесваренного кофе. Проходя мимо клиентской зоны, я увидела Аверьяновича и Тутанкова. Они сидели рядом на диване. И разговаривали о чем-то. На столе стояли чашки. Когда я взглянула на них, они оба уставились на меня. Я чуть кивнула головой в знак приветствия. И не получила ничего в ответ. Они просто продолжили говорить. Тихо. За фоновой музыкой ничего не было слышно.
Я зашла в кабинет.
Меня потряхивало.
В комнате сильно пахло лаком. Оля красила ногти.
И кофе. Роман Юрьевич как всегда был у нас с чашечкой.
– Привет, Любань. Ну что, журналы собрала? – поинтересовалась Оля, не отрываясь от маникюра и не поднимая на меня глаз.
– Да. Все кроме одного…
– Ну и молодец. Не замерзла? Такое говно на улице! Сейчас палец докрашу, скажу девчатам, чтобы тебе чаю горячего принесли. – тараторила блондинка.
Вдруг дверь распахнулась.
И на пороге возник ОН.
Сердце бухнулось в пятки.
Белая рубашка.
Закатанные рукава.
Две верхние пуговицы расстегнуты.
Роман Юрьевич вздрогнул. И локтем задвинул чашку с кофе подальше.
Оля замерла с кисточкой в воздухе. И покраснела.
А я просто смотрела на него, медленно разматывая шарф.
Все молчали.
Но взгляд его был очень красноречивым.
Он пылал.
И я понимала это.
Когда молчание стало неприлично долгим. Десятисекундным.
Он спокойно произнес:
– Если ты выполняешь какую-то работу, Линдеман, выполняй её до конца! – и хлестко швырнул мне на стол недостающий, последний экземпляр "Любовь к делу".
Все подскочили от неожиданности.
А он засунул руки в карманы. Развернулся. И, не закрывая за собой дверь, спокойно вышел.
Оля громко вздохнула.
– В пизду! Я скажу Аверьяновичу, чтобы выселил тебя в отдельный кабинет, Линдеман. С твоими высокопоставленными посетителями ни ногти накрасить, ни вон кофе попить. – она эмоционально кивнула на Юрьевича. – Только инфаркт словить можно!
Оля тараторила что-то ещё, обмахиваясь рукой, чтобы согнать румянец.
Но я ничего не слышала…
У меня в ушах стоял ЕГО голос.