Халва больше не орал и даже не стонал – у него не осталось на это сил. Вся его грудная клетка была разворочена и вывернута буквально наизнанку, на отвёрнутых набок рёбрах сжимались и разжимались испещрённые сеточкой сосудов лёгкие, всё ещё соединённые с остальной дыхательной системой. Сердце тоже было вынуто со своего места, но продолжало исправно биться.
Я старался не особо разглядывать развороченную грудную клетку предателя. Когда ковыряешься в заражённых, знаешь, что они уже не люди, и никаких особых эмоций не испытываешь. Но тут я чувствовал себя почти так же, как сам Халва – на занятиях по вскрытию.
Ольга Анваровна ковырялась во внутренностях килдинга с индифферентным и немного усталым видом. Вопросов она уже не задавала, просто деловито продолжала методично причинять Халве раз за разом боль в ожидании, когда же он расколется. А мне казалось, что я стою над предателем и держу его голову не час и не два, а, как минимум, неделю.
От отправившихся искать подельника Халвы новостей пока не было. Авессалом далеко от каземата, в котором находились мы, не отлучался, чтоб не упустить момент, когда Халва начнёт, наконец, говорить правду, не будучи прикрытым антиментатом.
Но проблема заключалась как раз в том, что Халва просто молчал.
Если честно, я не ожидал такой стойкости от жалкого слабака, которого рвало при виде крови и внутренностей. Теперь-то стало понятно, что всё это было только прикрытием, причём отличным – ведь никто не заподозрил Халву даже тогда, когда он сам вернулся после того рейда, стоившего жизни Щеглу.
– Оль?
– Да, Орк? – не отвлекаясь от своего занятия, откликнулась Графиня.
– Может, есть более эффективные способы?
Ольга подняла на меня глаза.
– Если ты думаешь, что мы перегнули палку, то смею тебя заверить, это не так. Просто наш Халва оказался намного крепче, чем пытался нам показать.
– Нет, мне его не жалко, – поспешил объяснить я свою мысль. – Просто сколько мы уже тут… а он всё молчит… Пока не заговорит, второго мы не вычислим.
– Заговорит, – твёрдо произнесла Ольга. – Мы только начали…
Халва едва заметно дёрнул головой и попытался прервать поток энергии, которую я дозированно вливал в предателя, не позволяя ему отключиться.
– Ну вот, а ты переживал, – заметила это Графиня и устало улыбнулась. – Я же предупреждала, что будет долго. Если понадобится, то и сутки, и двое, и трое. Всё, Орк, отдохнули – и хватит. А то наш голубчик решит, что это всё, на что мы способны.
Халва снова дёрнулся, правда, чуть слабее на этот раз.
– К делу, – тут же посуровела Графиня.
Передышка, которую Халва получил благодаря мне, неожиданно сработала нам на пользу. Предатель расслабился, а когда Ольга вновь взялась за инструменты, не смог собраться с силами и продолжить борьбу. Уже через минуту он орал, как резаный (хотя почему как?), дёргался в ремнях и пытался вырвать свою голову из моего хвата.
– Хорошо, хорошо, – хищно заулыбалась Графиня, забыв об усталости. – Мы уже очень близко.
Халва орал. Просто орал, разбрызгивая вокруг слюну и кровь. Потом силы его оставили, и он принялся жалобно хныкать. И, наконец, начал нести какую-то околесицу слабым и заплетающимся, как у пьяного, голосом.
– Орк, внимание! – скомандовала Графиня. – Держи его в этом состоянии и не давай энергии ни больше, ни меньше. Сейчас начнёт говорить.
Халва явно был не в себе. Сначала он нёс какую-то чушь по Жанку, которая, стерва такая, променяла его на козла Ваську. Потом – про начальника, который не ценил его профессиональные качества.
– А Вазон, самка собаки, вообще мудак…
Переход на реалии Улья произошёл так неожиданно, что я чуть было его не пропустил. Хорошо, Ольга, с виду полностью погружённая в процесс, тут же вскинула голову и громко шепнула:
– Сейчас. Слушай.
– Да с какого хрена-то?! – внезапно завопил Халва. – Чё я те, шпион, что ли? Не пойду!
И тут же:
– Козёл ты, Васька. Я думал, ты мне друг, а ты с моей бабой… Не пойду, Вазон! Сам иди к этим знахарям, если так надо! Там трое древних, они меня по щелчку разоблачат!
– Кельт, – ровным голосом негромко произнесла Графиня.
Я усомнился, что это услышит кот кто-то кроме меня, а мы с Ольгой почти касались головами над распотрошённым телом, но в следующую секунду услышал, как тихо скрипнула, открывшись, дверь за нашими спинами. Последовали шаги, не крадущиеся, но ясно выдавшие, что тот, кто приближался к нам, был не комнатным человеком, а опытным бойцом. И даже, не постесняюсь этого слова, охотником в самом прямом смысле этого слова – из тех, кто на своих двоих крался по лесам и бегал по полям за улепётывающей добычей. Почему я раньше не замечал этой особенности за тихим и задумчивым Авессаломом Валерьевичем?
– Какой ещё свой человек? – сбавил громкость Халва. – Как я его опознаю? В смысле никак.
– Печально всё это, – вздохнул вошедший без намёка на грусть, скорей в его голосе была скука.
Я обернулся и увидел нашего преподавателя артефакторики.
– Что у ребят? – спросила Ольга.
– Ничего, – покачал головой Авессалом, вставший рядом с прозекторским столом. – Вроде бы двое были на примете, но один ушёл почти сразу, а другой то трётся рядом, то тоже уходит достаточно далеко.
– Выходит, нас переиграли? – неожиданно раздражённо спросил я, попутно удивившись, что это во мне вызывает куда больше эмоций чем можно было бы ожидать.
– Может статься, – спокойно пожал плечами Авессалом. – Будем надеяться на Халву.
– Халва? – как дурачок, переспросил Халва и как-то очень неприятно захихикал. – Халва-а… Халва не пойдёт к этим знахарям, пока не будет знать имя того, кто его защити-и-ит…
Все втроём мы тут же превратились в слух. Халва, по ходу, от пыток, которые устроила ему Графиня, слегка поехал кукухой и уже наглухо не понимал, где находится, и что с ним происходит.
– Не-ет, ты скажи-и… А иначе я туда не пойду-у…
– Пойдёшь, как милый, – неожиданно заговорил с предателем Авессалом, причём голос его стал ниже и будто бы глубже.
– Не пойду-у, – захныкал Халва. – Меня там убьют…
– Нет, ты будешь в полной безопасности. Наш человек в Замке – антиментат. Он будет знать, кто ты, и прикроет, если ты попадёшься.
– Антиментат? – глупо заулыбался Халва. – А-а… Это Микст? Или Принцип? Принцип ведь, да, его давно уже не видно… Это его в Замок отправили?..
– У нас есть кто-нибудь с такими именами? – практически одними губами спросил Авессалом, глядя на Графиню.
– Надо у Марианны спросить, она оформлением занимается у нас, – так же почти беззвучно ответила Ольга.
– А давно отправили? – снова спросил Авессалом Халву.
– Ну-у… Года полтора как, – с детской слюнявой улыбкой ответил тот. – Или чуть меньше… Это ведь он, да-а…
Переглянувшись с Графиней, Авессалом молча вышел. Вернулся буквально через минуту.
– Я распорядился вызвать Марианну. Попробуем найти по именам. Этот, – кивнул он на блаженно лыбящегося сквозь слёзы Халву, – нам вряд ли что ещё скажет. Что-то мне подсказывает, что он – разменная монета.
– Такое же впечатление, – согласилась с ним Графиня. – Орк, будь добр, подай чистую тряпку.
Отпустив Халву, отчего тот вскрикнул и затрясся всем телом, лишившись моей подпитки, я нагнулся, подцепил отросшим когтем тряпку и протянул её Анваровне. Графиня тут же принялась вытирать забрызганное кровью лицо.
– Думаю, мы закончили. Мне срочно нужно принять ванну.
Сказано это было таким будничным тоном, что я немного… приохренел. В смысле – закончили? Халва же ещё с раскрытой грудной клеткой, что с ним дальше-то делать? Ведь не оставим же мы его вот так… вывернутым буквально наизнанку?..
Решил спросить это вслух. Ольга и Авессалом вместо ответа уставились на меня непонимающе. Опять переглянулись.
– Ну хочешь – добей его, – равнодушно пожал плечами Авессалом. – Хотя разумнее отдать его питомцам Волка живым.
«Каким ещё питомцам?» – хотел было спросить я, хотя, по большому счёту, уже догадался.
Но не успел – в каземат влетел запыхавшийся Гиви.
– Авессалом Валерьевич! – на ходу крикнул он. – Орденские говорят, Марианны нигде нет.
– Как нет? – растерялся главный замковый арктефактор.
– Ну вот так, – развёл руками Гиви. – Перун говорит, видел её почти сразу, как мы отправились искать второго, но она просто мимо прошла с корзиной белья и больше к каземату не приближалась…
– Да твою же! – выругался Авессалом.
Я тоже похолодел догадавшись.
– Ванна отменяется, – посуровела Графиня. – Всё ещё хуже, чем мы думали. Полагаю, она уже не в Замке. Гиви, найди Кназа! А бойцы Ордена пусть принесут в мой кабинет списки всех, кто работал и учился в академии в течение последних двух лет. Они знают, где взять. А нам, – обернулась она к Авессалому и мне, – похоже, пора обратиться за помощью.
Я, разумеется, не понял, к кому. Авессалом явно знал больше.
– Ты имеешь в виду своего крёстного, – уточнил он. – Он что, где-то рядом?
– О, он далеко, – покровительственно улыбнулась Графиня. – Очень далеко. Но у него есть способ быстро преодолевать огромные расстояния. А у меня есть способ связаться с ним в любое время.
Отбросив испачканную тряпку, Графиня сняла фартук и, набросив его на Халву, вышла из каземата. За ней последовал и Авессалом, оставив меня наедине с вывернутым наизнанку ещё живым Халвой. Вроде бы уже долго Улей топчу и до этого повидал немало, но в первые мгновенья растерялся, словно маленький ребёнок, которого взрослые оставили наедине со сломанной игрушкой дома одного.
С одной стороны, мне хотелось остановить страдания Халвы, вытерпевшего намного больше страданий, чем может быть отмерено человеку за всю жизнь. Мне не было жаль бывшего сокурсника, но это было бы… Гуманно. Вместе с тем, с кристальной ясностью было понятно, что этот упырь не проявил бы гуманизма и милосердия ни по отношению ко мне, ни к кому-либо ещё.
С другой стороны, мне хотелось быстрей отправиться вслед за Ольгой Анваровной и Авессаломом Валерьевичем, чем бы эта ситуация ни завершилась, я хочу быть непосредственным участником этого и влиять на исход. Бросив последний взгляд на хрипящий и булькающий кусок распотрошённого мяса, я заторопился следом за преподавателями, отчего-то бурча под нос куплет песенки:
Буквы разные писать
Тонким перышком в тетрадь
Учат в школе, учат в школе,
Учат в школе.
Вычитать и умножать,
Малышей не обижать
Учат в школе, учат в школе,
Учат в школе.