Окраина Москвы, Оранжевый сектор санитарного кордона, КПП номер 22.
Командир роты капитан Василий Васильевич Сенин открыл глаза и сразу взглянул на наручные часы. Он проспал ровно два часа. Не так уж и много, если учесть, что перед этим он не спал двое суток и буквально валился с ног от усталости. Капитан встал с походной кровати, взял полотенце и вышел из палатки, поприветствовав своего заместителя.
Палаточный лагерь военных был разбит в тени возведённой в рекордные сроки десятиметровой «китайской» стены.
Пока Сенин скрёб себе заросшие щетиной щёки опасной бритвой возле умывальника, его заместитель лейтенант Кирилл Ляпин рассказывал, что произошло за последние два часа…
Слушая своего заместителя, Сенин старался смыть ледяной водой похмелье. Кровь стучала у него в висках, язык прилип к нёбу. Похоже, два часа назад они с командиром соседней роты здорово перебрали, раз сниться такая гадость. Сегодня у соседа по позиции день рождения, юбилей, вот и пришлось вопреки своему желанию выпить за его здоровье водки. Ну и заодно для укрепления боевого содружества, как того требуют военные традиции.
Давненько ему не снилась такая мерзость. Да ведь и водки он не пил уже очень давно. Вот и приснилось, что стоит он с дирижерской палочкой на подиуме с пюпитром над оркестровой ямой, в которой, как он знает, собраны лучшие ученики его музыкальной школы, в которой он работает директором. Только маленьких оркестрантов самих не видно, – ни лиц, ни голов – просто под ногами чёрный провал, как огромная братская могила. Взмахнув палочкой, он начинает исполнение своего любимого произведения и сразу же понимает, что оркестр с первых нот жутко фальшивит. Просто ухо режет…
Во сне маэстро не узнавал своих маленьких музыкантов, ведь он собрал на концерт лучшие дарования школы. Сенин сразу почувствовал спиной недовольство публики: послышались покашливания, недоумённый говорок пробежал по рядам. Сенин загривком ощущал опасность…
На выручку из правой кулисы почему-то появился его заместитель по командованию ротой лейтенант Ляпин, только не в военной форме, а в образе этакого матёрого конферансье – в безупречном смокинге и в лаковых штиблетах, набриолиненные волосы, монокль в глазу…
…Продолжая плескать себе на лицо из рукомойника капитан Сенин покосился на ничего не подозревающего заместителя: хорошо, что он не догадывается, в каком виде приснился командиру. В недавнем сне в руках у лейтенанта Ляпина было серебряное блюдо, накрытое крышкой, а под ней оказалось… шесть штук ручных гранат-«лимонок». Дальше – ещё хлеще. Ропот публики всё громче, уже слышны оскорбительные крики и свист. Одним словом, назревает скандал! Ляпин делает командиру знак, что сейчас всё будет в порядке, и начинает преспокойненько швырять одну за другой гранаты в оркестровую яму, словно обычные лимоны! Видны яркие вспышки разрывов. Но самое поразительное, что публику во сне такое варварство радовало: каждый бросок она встречала аплодисментами и криками «браво!».
Капитан Сенин поёжился, снова вспомнив, как он оглянулся в зал и ужаснулся. Со своих мест на него взирали пустыми глазницами тысячи мёртвых лиц… Странный, очень неприятный сон, после которого на душе осталась тяжесть…
Закончив мыться-бриться, капитан оглядел своё отражение в зеркале. Хорошо хоть уже не выглядит таким помятым и опухшим. И не важно, что скоро стемнеет, командир в любом случае должен выглядеть идеально. А иначе как он может требовать порядка от подчинённых, если сам будет показывать им пример расхлябанности.
Незадолго до нынешних событий капитан был призван из запаса на военные сборы. И отправлен со своею ротой таких же, как и он «пенсионеров», сюда, на стену…
Это был сорокалетний мужчина сугубо мирной наружности, в очках, музыкальный педагог по профессии, – выпускник консерватории. У себя в Луховицах Василий Васильевич Сенин работал директором музыкальной школы. Хотя в молодости мечтал стать большим скрипачом и даже с отличием закончил консерваторию, но не сложилось… Одним словом, вроде как сугубо мирный человек. Но раз в несколько лет обнаруживая в своём почтовом ящике военкоматовскую повестку, «Вас Вас» (так его звали близкие друзья) преображался. К месту сборов он всегда отправлялся с удовольствием, в офицерской форме чувствовал себя удивительно естественно. Вероятно, ему на роду было написано стать профессиональным военным, но тоже не случилось… И всё же, числясь по документам командиром роты, фактически в этот раз он командовал сводным батальном резервистов. Такое доверие не каждому окажут, наверняка перед принятием решения где-то наверху изучали его личное дело и пришли к выводу, что у этого штатского музыканта есть командирская косточка.
… – Сколько вы говорите их теперь?.. – неприятно поразился Сенин, выслушав доклад своего заместителя. – Вы ничего не путаете, Кирилл Петрович?
– Я сам был на НП пятнадцать минут назад, – заверил его лейтенант.
За то время что командир роты спал, количество скопившихся возле его КПП гражданских увеличилось ещё на пару тысяч человек. Было от чего прийти в растерянность. Такими темпами скоро здесь соберётся толпа, численность которой превысит население его родного городка. А ведь всех этих людей надо накормить, обеспечить водой; а ещё необходимо установить кабинки биотуалетов, развернуть полевой госпиталь… Кто этим должен заниматься, разве не МЧС?! Во всяком случае перед ним командование поставило совсем другую задачу…
После того как вокруг Москвы спешно было начато возведение защитной стены, армейские части выдвинулись к ней для обеспечения охраны периметра.
– Сорок минут назад снова была попытка прорыва, – мрачно сообщил Ляпин. Почему-то самую неприятную новость он приберег «на сладкое».
Ляпин рассказал, что пятеро крепких мужчин, приблизившись к караулу, нёсшему дежурство возле ворот, завели разговор с резервистами через пуленепробиваемое стекло. Старший караула даже приоткрыл дверь, чтобы угостить «землячков» сигаретой. А ведь им категорически запрещено выходить за ворота и напрямую общаться с людьми за стеной. Что тут скажешь, конечно часовые не проявили положенной бдительности. Да и откуда ей взяться, если бойцы в его роте только неделю как снова надели военную форму, а в мирной жизни они такие же водители, рабочие, частные предприниматели…
Гражданские просили у них воды якобы для беременной женщины, которой стало плохо. Внезапно старший караула получил выстрел в лицо из травматического пистолета и был отброшен на несколько метров. Ворвавшись на закрытую территорию КПП, налётчики с наколками на руках вступили в схватку с двумя солдатами-запасниками, пытаясь завладеть их автоматами. Но были расстреляны в упор подоспевшим подкреплением.
«На что они надеялись? – недоумевал Вас Вас. – Ведь должны были понимать, что попытка заранее обречена на провал».
Ляпин доложил, что трупы налётчиков стерилизованы выстрелами в голову и, согласно инструкции, облиты бензином и сожжены. При них обнаружены кастеты и ножи.
За последние двое суток это была уже трётья попытка. Правда, в двух случаях удалось избежать кровопролития, – где уговорами, а где и прибегая для этого к предупредительным выстрелам поверх голов и оттесняя гражданских, у которых сдали нервы, за ограничительную линию. Но, к сожалению, не всегда это срабатывает, что и показали последние события…
Первые потери рота понесла ещё вчера – в ходе стычки с группой из десяти полицейских, которые требовали пропустить их за стену, а потом направили свой служебный автомобиль на таран. В результате погибло двое резервистов. Так что минувший день принес явные признаки краха и падения существующего порядка в городе. Теперь с каждым часом будет становиться только хуже…
После сна и умывания холодной водой крепкий хмель окончательно ушёл прочь, голова прояснилась, глаза обрели вполне сносную ясность видения. На военных сборах Вас Вас пытался обходиться без очков, почти не вынимая их из нагрудного кармана. «Командир не должен выглядеть, как учитель», – считал он, и пока удавалось не выглядеть перед подчинёнными подслеповатым интеллигентом.
Вот только живот так некстати побаливал третий день. В общем, ничего серьёзного, но жизнь это отравляло. «Вероятно все дело в консервах, которыми нас тут потчуют», – подумал Сенин, стараясь не обращать внимания на всякую ерунду. Но прихваченные с собой из дома ношпа и активированный уголь на этот раз почему-то не помогали. От этого настроение портилось ещё сильнее. Отсюда вероятно и смутная тревога никак не отпускает душу. Будто какой-то опасный зверь притаился в тёмном углу и буравит тебе спину недобрым взглядом. Что ж, значит пора прямо посмотреть своему кошмару в глаза. А чтобы собственные недомогания не мешали службе, надо будет заскочить в медицинскую часть и попросить у санинструктора Нифонтовой таблетку аспирина.
…Вслед за Ляпиным Вас Вас шагал к стене. По пути через каждые пять-десять шагов кто-то отдавал ему честь, тем не менее до образцового порядка во вверенном ему армейском коллективе пока ещё далеко. Свободные от несения караульной службы и хозяйственных работ солдаты не знают куда себя деть. Большинство скучающе слоняется по легерю или кучкуется, куря и зубоскаля. «Следует подумать над организацией дополнительных тренировок и занятий» – дал себе слова Вас Вас. В противном случае неизбежно упадёт дисциплина. С таким «вольным казачеством» это произойдёт быстро. Контингент в подразделении возрастной, вон у каждого второго пивной живот нависает над ременной бляхой, форма топорщится. Конечно за короткий срок военных сборов молодцеватыми их не сделаешь, и всё же… Только действовать нужно аккуратно, тактично. Он ведь им не отец-командир, а они ему не сынки, – такие же почтенные отцы семейств.
Навстречу офицерам со стороны ворот двигалась грузовая фура с рекламой пепси-колы на тенте.
– Кто разрешил пропустить?! – изумился Вас Вас и оглянулся на заместителя. Но Ляпин растерянно пожал плечами и тоже стал крутить головой в поисках виновного.
По приказу Вас Васа трейлер остановили. Из кабины выпрыгнул экспедитор с документами.
– Я спрашиваю, кто разрешил пропустить машину?! – продолжал недоумевать Вас Вас.
– Так вы спали, Василий Васильевич, просто не хотели вас будить, а путевой лист у них в полном порядке, – оправдывался Ляпин. И сердито добавил в сторону экспедитора:
– Они ещё 20 минут назад должны были проследовать через пост.
– Так к вам просто так не подъедешь, – развёл руками фирмач, – все подходы забиты транспортом!
Ему пришлось открыть кузов, который оказался битком забит пластиковыми канистрами.
– Что в них? – строго спросил Вас Вас.
Сопровождающий груза улыбнулся и для начала с приветливым почтением поинтересовался:
– Любите пепси?
– В данном случае это к делу не относится, – Вас Васу было неловко строить из себя держиморду околоточного, но перед направлением сюда его и других начальников постов строго проинструктировали, чтобы они не пропускали никакие грузы без специального разрешение командования.
– Видите ли, господин офицер, штука в том, что пепси-колу делают из концентрата, который поставляется в 19-литровых канистрах – пустился в объяснения менеджер. – Каждая канистра разбавляется так, что из неё получается 1000 литров сиропа. Сироп же разбавляется 5000 литрами воды. Это уже готовый напиток, то есть из одной 19-литровой канистры получается 6000 литров пепси-колы, или 18181 стеклянных фирменных бутылок по 0,33 или алюминиевых банок.
– Неплохо, – восхитился Ляпин, который на гражданке пробовал заниматься мелким бизнесом.
– Кстати, примите господа небольшие сувениры от нашей компании. – В руках менеджера появились два фирменных пакета с какими-то подарками.
– Спасибо, но мы взяток не берём, – предупредил Вас Вас.
У ушлого экспедитора это вызвало нервный смешок, глазки его забегали.
– А зачем концентрат пепси понадобилось вывозить из Москвы? – подозрительно сузил глаза капитан.
– Понимаете, это собственность компании. Мы вывозим концентрат в Польшу, так как наша московская фабрика пока временно приостановила свою работу.
Всё выглядело правдоподобно, и всё же для порядка Вас Вас попросил открыть одну из канистр.
Экспедитор неожиданно заупрямился:
– Зачем нам открывать? Вы ведь, как я понимаю, не профессиональные военные, так что какой с вас спрос? – фирмач подмигнул и недвусмысленно намекнул: – Бывает, что и опытные таможенники ошибаются, а уж по неопытности тем паче можно что-то не заметить и пропустить!
Вас Вас нахмурился и резко оглянулся, Ляпин за его спиной грозил кулаком фирмачу. Теперь капитан Сенин уже решительно потребовал показать груз.
В первой же извлечённой из кузова канистре плескалось нечто мало напоминающее концентрат всемирно-известного напитка.
– Что это такое? – потребовал объяснений Вас Вас, рассматривая фосфорицирующую неоном голубоватым жидкость.
Пришлось экспедитору сознаться, что в канистрах нечто иное:
– Это концентрат знаменитого блюсана с фабрики супруги московского мэра госпожи Вершининой. Дорогостоящий экспортный товар. Содержимое канистры буквально идёт на вес золота.
Вас Вас повернулся к заместителю:
– Ну здесь всё ясно. Вот что, лейтенант, составляйте акт, и дальше действуйте по инструкции.
– Одну минуточку, господа офицеры! – взволнованно засуетился экспедитор. – Предлагаю всё-таки решить вопрос полюбовно. Дело в том, что наш груз очень ждёт заказчик. Это ведь не какая-нибудь дрянь, а последнее слово в здоровом питании. А чтобы скрасить вам суровые будни вашей благородной и тяжёлой службы, предлагаю назвать любую сумму.
Вас Васу было очень неловко, что пришлось сурово обойтись с контрабандистами, но по-другому поступить он не мог. Если тебе доверено представлять интересы государства, то волей-неволей приходиться переступать через себя и проявлять жёсткость. Ещё хорошо, что от него не требуется расстреливать людей, такой приказ он не сможет отдать ни при каких условиях… С такими мыслями Вас Вас поднялся на стену.
Это была не просто стена, а сложный инженерный комплекс, состоящий из бетонного ограждения протяжённостью 112 километров и высотой 4,5 метра, металлической сетки, сигнального ограждения под электрическим напряжением, земляного рва. Все эти инженерные сооружения, включая сторожевые вышки, призваны были не допустить поток беженцев из города.
На отдельных участках были даже созданы противотанковые укрепления, чтобы предотвратить прорыв, например, на тяжёлой строительной технике. Для этой же цели местами вдоль стены шла многокилометровая полоса или, выражаясь военным языком, предполье из острых шипов, прозванная: «газоном Козырева».
Отсюда, с оборудованного наблюдательного пункта, вся подведомственная ему позиция была как на ладони. По обеим сторонам от подведённой к воротам контрольно-пропускного пункта шоссейной дороги, – от горизонта до горизонта, – тянулся широкий ров, которому предшествовал семиметровый насыпной вал, утыканный сенсорами и датчиками. Величественное зрелище, ничего не скажешь! Будто из времён античности – Древнего Рима и Карфагена, на ум приходили картины орд гуннов и свирепых германцев… Где теперь ещё такое увидишь! А ещё на ум приходила печально- знаменитая Берлинская стена, которую после объединения Германии немцы давно разобрали на сувениры.
И всё же, принимая во внимание степень исходящей из го рода угрозы, неприступной всю эту фортификационную инженерию специалисты не считали. Предполье предполагалось в ближайшее время усеять тысячами противопехотных мин. Но пока с этим что-то медлили, вероятно у политиков возникли какие-то разногласия. Хотя на всех уровнях постоянно велись разговоры о необходимости форсировать все работы. Ради этого всё, что мешало строительству Вала было быстро и безжалостно снесено или взорвано. Земляные работы по сооружению «оборонительной линии» велись в такой спешке, что вышедший из строя по причине поломки двигателя дорогостоящий японский экскаватор строители не стали эвакуировать, а просто столкнули в ров и сейчас оттуда выглядывала его «рука» с ковшом.
Капитан прильнул к окулярам стереоскопа. Насколько хватало видимости на ведущей из города дороге вытянулась огромная очередь из тысяч автомобилей. Усиленный мощной оптикой взгляд перебегал со стареньких «москвичей» и «шестерок» на бюджетные минивэны, дорогие лимузины представительского класса, автобусы и кареты «Скорой помощи». В этой гигантской пробке все были равны, и никто не собирался уступать своё место никому. Занимаемое в обществе положение, мигалки, спецпропуска не играли здесь никакой роли. Даже на полицию уже мало кто обращал внимание.
Многие бросали свои машины и шли пешком. Возле КПП образовалась огромная толпа, которую всё труднее становилось контролировать. Несмотря на то, что установленный за пятьдесят метров до КПП гигантский информационный щит извещал беженцев о необходимости соблюдать спокойствие и строго следовать указаниям военных властей, тем не менее постоянно возникали эксцессы. У людей просто сдавали нервы.
Сенину и в страшном сне не могло привидеться, что ему придётся иметь дело с тысячами людей, слишком напуганных, чтобы хоть как-то владеть собой; одержимых одной целью – любой ценой прорваться за стену, которая обеспечит их безопасность. Судя по пронзительному детскому плачу и крикам, там снова началась давка с потасовками. И при этом постоянно прибывали новые машины и люди.
Пока Вас Вас оценивал обстановку, чуткое ухо его ловило разговоры подчинённых за спиной. Там о столпившихся у КПП тысячах людей говорили с пренебрежением, словно о стадах коров или баранов. Из москвичей в роте у него по-мойму никого не было, поэтому некоторые позволяли себе злорадствования и чёрный юмор в адрес заносчивых столичных жителей.
– Тысяч сто, наверное, собралось… бе-еже-енцы! – присвистнул один.
– А ты за них не переживай, Афанасий, знаешь, какие они у нас в посёлке дворцы себе отгрохали! На крутых джипах приезжают, корчат из себя белую кость, на нас местных, как на быдло поглядывают – сверху вниз. Считают себя особенными…
– Вот теперь они точно станут особенными – синемордыми! – усмехнулся второй. – Не то, что мы, рыла чухонные. Так воздадим им почести напалмом и свинцом!
– Они в своей Москве одни проедали всё, чем Русь богата, – сквозь зубы процедил третий. – Дожрались! Вишь, как их пучит от нефтегазовых то барышей.
– Стыдно! – гневно обернулся Вас Вас. – Вам должно быть очень стыдно. Люди – везде люди, и гнусно радоваться чужой беде.
– Так разве мы радуемся, товарищ капитан, – нагловато улыбнулся, щуря озорные глаза старший сержант Иванов-Доброхотов с рыжими усами и боксёрскими плечами. – Просто и в Библии сказано: «По делам твоим тебе и воздастся».
– Всё равно приказываю отставить подобные разговоры или мне придётся вас примерно наказывать! – пригрозил Вас Вас и сам смутился себя, ибо прозвучало это уж слишком по-учительски, словно обещание поставить хулигана в угол.
– Есть, оставить, товарищ капитан! – в один голос бодро ответили провинившиеся, пряча ухмылки за показной серьёзностью. С этими резервистами приходилось непросто: взрослые мужики, будучи призванными на короткие сборы, воспринимали происходящее скорее, как приключение, возможность оторваться от привычного семейного быта и вспомнить славную молодость. Вас Вас это прекрасно понимал и без крайней необходимости старался не злоупотреблять своей властью. И теперь ему было очень неприятно.
Ситуацию мастерски разрядил Юрка Окуньков, он тоже был из Лоховиц, как и Сенин, и хотя на гражданке занимался ремонтом холодильников, они сдружились сразу, ещё на первых сборах.
– Да хватит вам в самом деле языками чесать! – на правах своего, по-товарищески, прикрикнул он на сослуживцев. – Ты, Михалыч, – обратился он к рыжеусому сержанту, – со своими поселковыми должны молиться на приезжих.
– Это ещё почему? – удивился рыжий.
Юрка пояснил ему с полным знанием ситуации:
– Когда в ваших богом забытых Ловцах колхоз в Перестройку аукнулся, так у народа одна радость осталась – водка, да самогон. Мужики ваши совсем спились бы, если бы не москвичи. После того как они на ваше счастье облюбовали соседний берег Оки и стали дома строить, хоть какая-то жизнь снова затеплилась. Сам ведь говорил, что за последний год у вас «Пятёрочку» и «Магнит» открыли, а раньше только одно сельпо загибающееся было…
Мужикам крыть было нечем. Да и любили Юрку в роте за добродушный незлобивый нрав, неиссякаемый юмор, готовность любому подставить плечо. Таких в любом коллективе любят… Вас Вас благодарно взглянул на земляка, хотя всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке.
– Что будем делать? – обратился к нему Ляпин, указывая взглядом на столпившихся перед КПП беженцев. – Какие будут приказания, товарищ капитан? Может их как-то отогнать, пока они нас не снесли?
Но погружённый в собственные мысли Вас Вас, будто не услышал вопроса.
– Тогда может «Жёлтого Геббельса» подтянуть? – предложил другой вариант Ляпин.
Так в батальоне прозвали окрашенный в желтоватый маскировочный цвет бронетранспортёр с мощным громкоговорителем и с загадочной надписью на борту «ТПР-1С», предназначенный для идеологической обработки толпы. Сидящий в бэтээре офицер спецпропаганды с поставленным и решительным голосом готов был зачитать заготовленный текст грозного предупреждения, чтобы охладить самые горячие головы по ту сторону стены.
– Ну так как же, товарищ командир? – Ляпину пришлось снова повторить витающему где-то далеко командиру вопрос. Однако ожидаемый приказ поставил его в тупик:
– Включите-ка им по репродуктору Моцарта или Чайковского что ли… хорошая музыка снижает уровень агрессии – буркнул Вас Вас, оставив своего заместителя в полном замешательстве, а сам отправился звонить генералу.
Он попытался объяснить начальству, что необходимо срочно что-то сделать, чтобы избежать массовых жертв среди мирного населения. Желательно немедленно организовать питание людей и обеспечить пропуск некоторых гражданских хотя бы небольшими группами. В первую очередь женщин с детьми.
Генерал выслушал его, но ответил, что медики пока ещё не готовы начать отфильтровывать носителей вируса, а потому об открытии КПП не может быть и речи.
– Так что это не нам с тобой решать, капитан. А пока держи позицию, – сухо распорядился генерал. Из короткого разговора с ним Сенин сделал печальный вывод, что оказавшиеся в родном городе, как в западне, миллионы москвичей никому уже не нужны. Те, кто теперь принимает главные решения, вычеркнули их из числа граждан. Вот и генерал говорит об этих несчастных словно не о женщинах, стариках и детях, а будто о потенциальном противнике.
После тяжёлого разговора с генералом Вас Вас вернулся на НП. Из толпы перед воротами в военных летели слова проклятий, о пуленепробиваемое защитное стекло то и дело стучали брошенные камни и бутылки. И над всем этим разгорающимся хаосом плыли волшебные звуки «Аллегро» Моцарта.
– И откуда только заразу это принесло? – в философской задумчивости произнёс один из бойцов.
– Понятно откуда, – тут же очень серьёзно ответил ему сослуживец, – ветром принесло – семена зла обычно разносят особые ветры с Востока.
Никто не посмеялся очевидной шутке. «Плохо дело, раз серьёзные мужики готовы верить в любой бред» – подумал Вас Вас.
– А может экзотическую зверюшку кто-то контрабандно привёз из-за границы, а она оказалась заражённая, – появилась более реалистичная версия.
– Вполне возможно, – согласился с ней Челобытов, этот умник почти всё свободное время употреблял на чтение книг, которых даже на сборы привёз целый чемодан. – Я где-то читал, что в Средние века так с крысами на своих кораблях венецианские купцы чуму завезли. И за сто последующие сто лет «Чёрная смерть» большую часть тогдашнего населения Европы выкосила!
– Насчёт зверюшки это ты верно сказал: какая-нибудь московская шалава с гастролей в Египте или в Таиланде привезла бацилу!
Вас Вас недовольно покосился на схохмившего сержанта Иванова-Доброхотова. Вечный смутьян явно был сильно дунувший, грамм триста белой в нём точно сидело. И где он её только достаёт? Ведь в карантинной зоне – на глубину в 75 километров от стены запрещена торговля спиртным. За нарушение «сухого закона» военная полиция наделена правом принимать к виновным самые суровые меры вплоть до конфискации и уничтожения изъятого товара и заключения задержанных на 30 суток под стражу на гауптвахте. Но для таких как Иванов-Доброхотов похоже запретов не существует…
Надо было принимать меры к нарушителю, но Сенин чувствовал, что старший сержант ему очень скоро понадобиться. Он был ловкий, сметливый мужик, ну а что выпил, так он и пьяный стоит целого взвода.
– Почему же тогда этой дрянью все подряд заражаются, а не только клиенты проституток?! – всерьёз удивился заявлению Иванова-Доброхотова Юрка.
– А х… её знает, почему, – усмехнулся старший сержант. – Только я знал одну проститутку, у которой такие злобные стафилококки в м… водились, что им прогрызть гандон ничего не стоило. А вообще ты у Челобатова уточни, он тебе научно-популярно всё объяснит.
– А вы как полагаете, товарищ капитан? – довольно развязно обратились Доброхотов к командиру.
Вас Вас раздражённо повёл плечами и не отрываясь от наблюдения, буркнул:
– Я полагаю, что чума и на наш дом надвигается, а кто-то вместо того, чтобы проявлять бдительность, подводит меня и товарищей… Стыдно, сержант, стыдно.
В оптический прибор Вас Вас заметил, что в конце очереди из автомобилей возникла какая-то паническая активность. Тысячи людей вдруг разом, давя друг друга, бросились оттуда к КПП. Словно гигантская океанская волна поднялась и, быстро набирая силу, пошла на риф. Ситуация явно выходила из-под контроля.
– Приказываю соблюдать выдержку! – капитан махнул рукой в сторону напирающей на ограждение толпы, и снова побежал звонить генералу.
Однако на полпути у него за спиной прозвучали короткие команды, а потом разом загрохотали пулемёты и автоматы…
К тому моменту, когда Сенину удалось остановить бойню, число убитых и раненых исчислялось сотнями. Только что заполнявшая площадку перед КПП толпа испарилась – те, кто уцелел под пулями, разбежались, остались лишь сотни трупов. Ещё множество окровавленных тел бились в агонии на земле, звучали крики боли и мольбы о помощи. Зрелище так потрясло капитана, что он, забыв обо всём, приказал открыть ворота и отправить санитаров за ранеными.
Измученных перепуганных горожан начали пропускать через КПП. У многих после пережитого кошмара были серые, почти мёртвые лица, будто их сняли с креста.
Все были шокированы случившемся, деморализованы, причём с обеих сторон. Вас Вас видел, как растеряны его солдаты, которые сами не понимали, как такое могло случиться. Кровопролитие, да ещё в Москве! Люди ещё не привыкли к крови. Стрельба вероятно началась стихийно – из-за чего точно, – неизвестно. По-видимому, в результате трагической случайности. Нервы у всех были напряжены до предела.
За воротами у спасённых граждан переписывали паспортные данные и отправляли на осмотр к врачам батальонного мобильного госпиталя. Медики постоянно находились при роте, и вот наступило их время. Среди них были и психологи, которые успокаивали несчастных, потерявших в возникшей давке своих близких. Одному мужчине с совершенно поседевшей головой, у которого только что на глазах убили близких, на глазах Сенина фельдшер вколол мощную дозу успокоительного.
Для тех, у кого врачи не обнаружили признаков инфекции, капитан приказал начальнику хозяйственной службы накрыть столы в полевой ротной столовой и выделить пайки из неприкосновенного запаса.
Но тут подъехало начальство. Вероятно, генералу доложили о стрельбе, и он поспешил лично выяснить в чём дело.