С наступлением темноты забот заметно прибавилось, ведь это была его первая ночь в качестве коменданта крепости. Ответственность и необычность ситуации были таковы, что какой-либо сонливости и усталости не чувствовалось. Чуть ли не каждый час приходилось обходить посты, чтобы убедиться, что никто из дозорных не заснул, что все двери надёжно заперты.
Выходя на наблюдательные точки, Стас не мог отделаться от странного ощущения, будто находится не в центре большого города, а заброшен в сердце враждебной дикой местности: вокруг жилые дома, а ни одного светящегося окна! Как в войну, когда горожане вынуждены были соблюдать светомаскировку и комендантский час. Город словно вымер, не слышно машин и вообще ничего, что напоминало бы привычную ночную Москву. И будто нет больше ни домов, ни людей… И что-то подсказывало Легату, что ему тоже следует от греха подальше тоже погасить подсветку главного тюремного замка и все фонари во внутреннем дворе, чтобы не привлекать к себе внимания…
Да, страх теперь правил в городе бал. По вечерам люди боялись выходить из домов, редкие прохожие спешили убраться с пустынных улиц. Забиться по квартирам, словно по норам. Но и в собственных домах москвичи не чувствовали себя в безопасности: прислушивались с тревогой и страшились лишний раз высунуться за дверь. Промозглый изнурительный страх томил Москву, давил тяжким гнетом, густел день изо дня, и казалось, с каждым днем труднее становилось дышать: город начинал задыхаться. Тяжелый токсичный ужас едко травил некогда жизнерадостную праздничную столицу.
Поднявшись на башню, Стас через узкое оконце снова задержал взгляд на прилегающей к тюремным стенам местности. Тёмные коробки многоэтажек казались горами, а подступающие к стенам заросли – полными опасностей джунглями. Странно было думать, что где-то там накануне гуляли мамаши с детьми. Всё приобретало фантастический вид. А может, пока они тут заперты за колючей проволокой без связи с внешним миром, всё население эвакуировалось?!…
Лишь тёплый ветер в раскрытое окно, обдувая лицо, приносил с собой привычные запахи окружающего города, и они немного наполняли образовавшуюся в душе пустоту, будили воспоминания…
Нет, не стоит давать волю воображению и эмоциям! Стас внутренне встряхнулся и взглянул на светящийся циферблат наручных командирских часов: «Да, но где же прапорщик? Обещал ведь управиться за пару часов. А если дезертировал?!… Ну зачем же сразу подозревать человека, мужик показался надёжным. Может просто задерживается, всех осложнений ведь не предусмотришь. Наверное, не так-то просто собрать прикованного к постели больного в дорогу и перетащить на себе вместе с необходимыми пожитками в машину, я ведь даже не спросил на каком этаже у него квартира. А если ещё лифт не работает? Теперь ведь всё возможно».
Чтобы не маяться в неизвестности, капитан вышел через служебную проходную за территорию и стал ждать возвращения подчинённого. Он стоял на крыльце и не спускал глаз с туннеля подворотни, выходящей на прилегающую улицу. Было очень тихо. Странно, Стас поймал себя на том, что почему-то сжимает пистолет, точно ему грозит неведомая опасность. Сознание работало на опережение ситуации, как будто он снова на войне. И пусть вокруг пока всё спокойно, – шестое чувство никогда не подведёт, если умеешь к нему прислушиваться…
***
Телепродюсер Ксения Звонарёва оказалась единственная из всей их съёмочной группы, кто не погиб под гусеницами танка. И всё же женщина чувствовала себя раздавленной. Особенно в первые часы после… Будто её тоже перемололо в кровавый фарш. За двадцать лет в журналистике Ксении приходилось видеть всякое, не раз она попадала в серьёзные переделки, но впервые была настолько потрясена. Это был шок! Частичка её всё ещё была там – на перекрёстке и следила расширенными пустыми глазами за чертями в чёрных комбинезонах, которые, наверное, брезгливо морщась, вычищали шанцевым инструментом из траков гусениц своей боевой машины какие-то кровавые ошметки, клочья одежды и волос… Ужас и растерянность почти лишили 37-летнюю женщину самообладания. И всё-таки Звонарёва сумела остаться профессионалом. Потому что не спряталась дома, не бросилась к друзьям, а решила, чего бы это ей не стоило, добраться до конечной точки маршрута, – пусть и одна из всей съёмочной группы, без отснятых кассет, но она доведёт дело до конца…
Большую часть пути Ксения брела пешком по пустынным улицам, рыдая в голос по погибшим друзьям. Хотя по часам был утренний час пик, когда тысячи людей должны спешить на работу, но Москва продолжала спать, будто в забытьи. Огромный город выглядел вымершим – ни одного автобуса или маршрутки. Изредка на большой скорости проносились одинокие легковушки, но можно было идти битый час и ни встретить ни одного прохожего. Москва, похоже, начала страшиться пробуждения. Каждое утро жители с опаской ждали ночных вестей и, узнав, ещё глубже погружались в трясину ужаса.
После нескольких часов ходьбы её начало подташнивать и вообще стало хреновато, так что продолжать топать на своих двоих стало невмоготу. И тут впереди из переулка вывернуло такси (первое за много часов пути). Водитель оранжевого «Мерседеса» притормозил на её вскинутую руку. Ксения подбежала к приоткрытой двери и, поблагодарив, назвала адрес.
Мужик окинул её оценивающим взглядом и с нагловатым видом объявил:
– У меня специальный тариф – 200 евро за километр.
– Сколько?! – изумилась Ксения.
Он повторил без тени смущения.
Журналистка порылась в карманах, набрала почти пять тысяч рублей и протянула водителю:
– Это всё, что у меня есть.
– Тогда иди дальше пешком.
– Войдите в положение, прошу вас!
Плюгавый замухрышка мерзко ухмыльнулся и объявил новые условия:
– Тогда натуральный обмен, красуля: за отсос – скидка пятьсот евро; за полноценный секс – везу бесплатно.
– Да пошёл ты!
– Сама пошла, шалава!
С выкриком «Тварь!» Ксения плюнула в ненавистную рожу! Со всей силы захлопнула водительскую дверь – плюнула ещё и на лобовое стекло, и несколько раз с силой ударила по капоту. После чего бросилась бежать, таксист рванул следом.
Через пятьсот метров Ксения выдохлась. Видя, как к ней угрожающе приближается выскочивший из машины оплёванный таксист, и что сейчас её будут бить, журналистка выставила перед собой телефон и объявила, глядя в экран:
– Нападение на лейтенанта Казявину! Центральная! Вызываю центральную ФСБ! Срочно высылайте подкрепление!
На её удачу над крышами как раз пролетал военный вертолёт. Ксения быстро переориентировалась на него:
– Я тут. Вовремя вы. Ожидаю эвакуации.
Таксист, мгновенно сообразив, что влип, бочком стал пробираться по стенке к своей машине. Но мнимая агентша уже «приказывала» пилотам:
– Стреляйте по жёлтой машине! Маньяка я скручу сама.
Перепуганный извозчик зайцем метнулся в подворотню. Импровизация удалась. А телефон… вообще-то он был чужой, свой Ксения не успела вовремя зарядить, а этот старенький кнопочный аппарат подобрала недавно на улице и хотела подарить какой-нибудь бабуле, в нём и камеры то, наверное, не было…
В панике дав дёру, таксист оставил ключи в зажигании, можно было ехать. В салоне играла музыка, но Ксении было противно всё, что нравилось сбежавшему таксисту. Она нажала кнопку приёмника, и желтоватая шкала за стеклом настройки слабо осветилась. Пока старенькая радиола медленно врубалась, Звонарёва поискала глазами какой-нибудь воды или еды. Из бардачка вывалилась куча разнообразного женского нижнего белья.
«Фу, вот засранец! – с отвращением скривилась журналистка. – Надо было всё-таки соглашаться на минет, чтобы оторвать у извращенца всё его хозяйство!».
На заднем сиденье нашёлся термос с кофе и свёрток с бутербродами. Ксения сделала несколько глотков и по телу прошла волна тепла. В этот момент из приемника послышалось громкое шипение и треск. Женщина принялся крутить ручку настройки. Поначалу не было ничего, кроме помех, но затем её слух уловил что-то, похожее на обрывок фразы и Ксения попыталась точнее настроиться на эту станцию.
Наконец из приемника донесся металлический голос:
– …сигналал аварийной радиосети. Передачи большинства станций регулярного вещания временно прекращены. Для получения экстренной информации оставайтесь настроенными на эту волну. Органы охраны правопорядка призывают вас без крайней необходимости не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты и по возможности дополнительно укреплены. Экономно используйте пищу, воду и медицинские препараты. Силы гражданской обороны пытаются овладеть ситуацией. Оставайтесь возле приемников, настроенных на эту волну. Постарайтесь без крайней необходимости не пользоваться личными автомобилями и не покидайте свое жилище. Ещё раз напоминаем: все двери и окна должны быть закрыты. Будьте бдительны! Не доверяйте даже соседям и родственникам, которые могут оказаться носителями вируса!
Последовала короткая пауза, после которой в эфире возник живой голос радиоведущего:
– Мы ретранслируем это сообщение федеральных властей каждый час. Я и мои коллеги сознательно приняли решение остаться с вами, наши радиослушатели.
Конечно Ксения сразу узнала голос Глеба Венедотова, главного редактора «Эха столицы». Она мысленно увидела добродушное, немного нелепое лицо с бородой и неизменно растрёпанной шевелюрой, умный, внимательный, с ироническим прищуром взгляд популярного ведущего и главного редактора самой известной оппозиционной радиостанции Москвы, да и всей России. Они были знакомы. Когда-то вместе работали над одним проектом и с тех пор болтали по-приятельски, встречаясь на каких-нибудь мероприятиях, иногда даже созванивались. Два месяца назад случайно пересеклись в телецентре Останкино и несколько часов провести за чашечкой кофе в пресс-баре. Глеб обронил тогда с затаённой тревогой, что получает угрозы от людей, которым очень не нравятся его критические передачи о коррупции в высших эшелонах власти, а также в поддержку лидера оппозиции Иннокентия Напального. Правда он привычно храбрился, делая вид, что ему не привыкать к давлению, но Ксения запомнила его усталый затравленный взгляд.
– …Итак возвращаемся к теме нашего разговора, – мягко звучал интеллигентный учительский голос Венедотова из приёмника. – До перерыва я говорил, что, по моему мнению, причина происходящего кошмара в нашем городе, в том числе, в ужасающей коррумпированности и непрофессионализме властей всех уровней. Потому что власть, – она на то и власть, чтобы уметь справляться с самыми серьёзными и нестандартными кризисами…
Ксения была восхищена! Эти ребята не покинули город и продолжают выполнять свой профессиональный долг, тогда как большинство чиновников далу драпу. Журналисты из «Эха» никогда не боялись говорить правду, в отличие от большинства коллег, за это власти их ненавидят, но поделать ничего не могут. Она тоже должна быть там! Глеб обязательно пригласит её к себе в эфир, и она сможет рассказать о том, что случилась с нею и её съёмочной группой.
– К сожалению, – мягко звучал голос из радиолы, – у нас есть очень влиятельные персоны, которые по причине принадлежности к семье первого лица города, получили статус священно коровы и поэ…
В этот момент Глеб осёкся, в эфире появились ещё чьи-то громкие агрессивные голоса.
– Прошу прощения у наших слушателей, но только что на нас напали зомби, – чуть дрогнувшим голосом сообщил ведущий у микрофона.
Ксения вздрогнула. Но Венедотов с чувствующейся даже на расстоянии горькой усмешкой пояснил:
– Нет, это не те несчастные, которых болезнь лишила разума. К нам в редакцию ворвались провокаторы, прячущие лица за глухими масками, разрисованными под ужасные морды киношных зомби. Они явились сюда, чтобы помешать нам рассказывать вам всю правду о том, что происходит… Впрочем, молодчики уже готовы пойти на попятную, опасаясь разоблачения. Теперь они уверяют, что цель их благородна: якобы, в здании есть заболевший и они проводят эвакуацию для обеззараживающей обработки всех помещений. Среди налётчиков действительно есть люди в специальных костюмах биологической защиты и противогазах.
Только нас всем этим маскарадом ряженных не облапошить. Этих людей несомненно наняли и подослали, чтобы сорвать нам сегодняшний эфир. Мы вынуждены подчиниться силе. Только пусть негодяи, стоящие за этой подлой акцией, знают, мы обязательно проведём собственное журналистское расследование, поимённо установим всех исполнителей, докопаемся до заказчиков и всё это выдадим в эфир! А также отправим запрос в прокуратуру с требованием возбуждения уголовного дела. Пока же я призываю коллег, если кто-то нас слышит: срочно приезжайте и поддержите нас! Как показывает практика, подобная подвальная плесень очень неуютно себя начинает чувствовать при свете наведённых на них прожекторов и телекамер.
Через двадцать минут Ксения уже подъезжала к зданию на Новом Арбате, где размещалась радиостанция. Она уже видела вдали, как выведенных из здания журналистов какие-то люди в камуфляже и масках-балаклавах выстраивают вдоль тротуара с поднятыми и заложенными за голову руками. Там был и заместитель Глеба Саша Батманов с его великолепными гусарскими усами, хорошо заметными издали. Журналисты покорно делали всё, что им велят налётчики. Лишь Глеб о чём-то продолжал яростно спорить, размахивая руками, с высоким крупным человеком. Внезапно тот выстрелил в журналиста в упор, прямо в лицо. Глеб упал. Следом другие боевики открыли бешенный огонь по выстроившимся в ряд сотрудникам радиостанции. Ксения закричала от неожиданности и нажала на тормоза. Её заметили, по разворачивающемуся автомобилю такси тоже стали стрелять.