Никогда бы не подумал.
Доктор Ч. ожидал услышать что угодно, но только не то, что психопат-убийца играет на фортепиано так, что в прямом смысле свёл тебя с ума. Ты знала, что он не поймёт. Это было видно по его лицу. Ты кратко пересказала ему то, что воспоминаниями нахлынуло на тебя, опуская самое главное, то, что не передать словами. То, что расцветало и умирало внутри. То, что останется только тебе. Навсегда.
Ты высморкалась в бумажный носовой платок и, скомкав его, осторожно положила его на краешек стола доктора Ч. Мусорной корзины в зоне твоей видимости не оказалось. К тому же тебе хотелось сделать хоть что-то, что можно было засчитать в твою пользу. Например, измазать соплями его полированный стол. Ты не собиралась плакать и была зла, что доктор Ч. а) вынудил тебя это сделать своими вопросами и б) видел это.
Но его это ничуть не смутило, он быстрым движением выбросил скомканную бумажку в корзину под столом и вытащил из упаковки новый платок.
– Вот, возьмите, – сказал он, протягивая его тебе. – Вдруг пригодится.
Ты стиснула зубы, но платок взяла.
Потому что он был прав. То, что ты вспоминала сейчас, ты старалась не вспоминать последние два года. То, что ты вспоминала сейчас, брало над тобой верх. Делало тебя уязвимой. Такой ты и хотела казаться доктору Ч., но только не по-настоящему. Но твой мозг и твоё тело решали за тебя.
Ноги доктора Ч. уже не были закинуты на стол, он сел нормально в тот момент, когда заметил, что по твоему лицу текут слёзы. Он не прерывал твоего молчания, пока ты собиралась с мыслями и воскрешала воспоминания. За это, как ни странно, ты была ему благодарна. Такой засранец, как он, мог бы и дёргать тебя, подгоняя поскорее вывернуть ему наизнанку душу. Ты тоже устроилась, как обычно, когда сморкалась в его бумажный платок. Теперь вы молча сидели друг напротив друга, и тебе казалось, что тишина в кабинете становится ватной. Ещё немного, и придушит тебя. Окружит со всех сторон.
– Когда вы узнали, что он убийца? – спросил наконец доктор Ч., тоже почувствовавший небольшой дискомфорт от вашего ватного молчания. Он вертел в руках ручку, смотря то на неё, то на тебя. – В тот вечер, когда он отверг вас?
Отверг. Ты едва не рассмеялась. Не отверг, а пытался защитить. От себя. Так, как умел. Хотя тогда тебе было вовсе не смешно. В тот вечер тебе вскрыли грудную клетку и выдернули сердце прямо с сосудами, заливая всё вокруг кровью.
***
– Я не хочу больше тебя видеть.
Свободное падение.
– Убирайся.
В бесконечную чёрную дыру.
Он вышел из кухни, оставив тебя барахтаться в тёмных водах подступившей горечи. Ты впервые в жизни полюбила – так, как мало кто способен, ты была в этом уверена. А ещё ты была уверена, что это взаимно – и теперь тонула в расплате за эту уверенность.
Что-то было не так, но ты не могла понять, что, а он не собирался объяснять.
Дело не в тебе. Только во мне.
Какая банальность.
Никогда больше не приходи.
Как будто ты могла заставить себя подняться и уйти, для начала-то.
Не ищи со мной встреч.
Как будто ты глупая любовница, требующая развода. Вы даже ещё ни разу не переспали. Очевидно, это к лучшему.
В соседней комнате что-то упало, и ты вздрогнула. Что он делает?
Тебя, судя по всему, это не должно было касаться. Ты пригубила джин-тоник и поморщилась. Он уже был тёплым. Однако он требовался тебе, поэтому ты долила в стакан из бутылки (стекло звякнуло о стекло) и решила охладить его самым быстрым способом.
– Я просил тебя уйти, – раздалось из комнаты.
Просил? Обычно просьба не звучит как «убирайся».
– Я возьму льда и уйду, – громко (и, как ты надеялась, гордо) бросила ты через плечо. Не дождавшись ответа, ты поднялась из-за стола и подошла к холодильнику. Всего несколько кубиков, несколько глотков тоника и миллион потерянных жизней, которые ты могла бы прожить иначе.
О, ты даже не знала, насколько была права.
Ты коснулась холодного белого пластика морозилки. Сзади раздались торопливые шаги.
– Нет! – его голос был страшным, неузнаваемым. Сочетающим ужас и ярость. Способным остановить всё на свете.
Но было уже поздно.
Встретив его, ты поняла, что твоя жизнь только началась. Он так быстро стал твоим миром, что ты не могла представить, как жила раньше.
Открыв морозилку, ты поняла, что твоя жизнь закончилась. Он отобрал у тебя весь мир.
Ты увидела то, что он так поспешно спрятал от тебя.
Ты увидела то, что он так успешно прятал от всех всё это время.
Ты увидела то, что хотела бы никогда не видеть.
Тёмную, заиндевевшую, одинокую человеческую руку.