– Какое оно… нарядное.
Шон разглядывает нежно-розовое пирожное, покрытое толстым слоем глазури.
– Думаешь, он хочет меня отравить?
Это кажется логичным. Я начну умирать и призову Сета, чтобы тот спас мне жизнь в обмен на очередную часть моей души. Шон морщится.
– Это вряд ли. Хотя от Сета можно ожидать чего угодно, но… Нет, я так не думаю.
– Я не буду это есть.
Десерт в яркой упаковке выглядит, как издёвка. Точнее, это она и есть.
Шон пожимает плечами.
– Ну и зря.
Я напряжённо разглядываю пирожное и качаю головой.
– Оно было с запиской?
Шон не в курсе вчерашнего вечера, а ночью я была слишком подавлена, чтобы что-то объяснять. Засунула коробку с десертом, которую мне вынес хитро ухмыляющийся повар, в холодильник, и с утра её обнаружил сонный друг.
– Он приходил вчера.
– Он… что?!
Челюсть Шона отвисает чуть ли не до столешницы.
– И ты говоришь об этом только сейчас? Ты… ты в порядке?
– В полном, – заверяю я друга.
– Ладно, – он немного успокаивается, – Тогда я весь внимание.
Я делаю вдох и рассказываю обо всём с самого начала.
Шон сидит молча и не сводит с меня взгляда. Он напряжён и сосредоточен, и ещё… огорчён.
– Он правда притащил Анат наверх? Должно быть, она была счастлива.
– Честно говоря, она выглядела, как ребёнок, которого сводили на аттракционы и купили две сладких ваты подряд. Неужели там так плохо?
Шон прикрывает веки, переплетает пальцы и прижимает их к губам. Он словно хочет рассказать, но сомневается. Продумывает варианты.
Я чувствую, что он знает гораздо больше, чем показывает. Мне просто надо подтолкнуть его к одной малюсенькой оговорке, и тогда он не отвертится.
– Я не знаю, что думать, Шон. Только жизнь начала налаживаться, и я почувствовала себя на своём месте, тут, в этом доме, с тобой, как появился Сет. Только я начала привыкать к тому, что между нами довольно сложные отношения, и меня это даже стало забавлять, как он меняет правила игры. Я…
– Ты влюблена в него?
– Что? – щёки вспыхивают, и я негодующе испепеляю друга взглядом, – Естественно, нет!
– Это хорошо, – кивает Шон.
– Потому что у него пять жён? – слегка раздражённо уточняю я.
Шон хмыкает.
– Жёны тут не при чём.
– А что тогда?
– Знаешь, почему ему позволено посещать наш мир?
– Потому что он Бог, и может делать всё, что ему захочется? – вношу вполне логичное предположение.
– Нет, Фэйд. Боги не могут делать всё, что им заблагорассудится. В Грядущем Мире тоже есть свои правила. А Сет… он обладает достаточной силой, чтобы свободно перемещаться, к тому же он лучше прочих умеет контролировать свои эмоции. Именно поэтому ему разрешён свободный доступ на эти земли.
– Эти земли?
– Наши земли, – поправляет себя Шон, – А вот Анат не должна быть тут. И с его стороны было крайне неразумно приводить её сюда, только чтобы подразнить тебя. Анат слишком много пережила, пока её не сделали очередной невестой Сета.
Шон запинается и замолкает, напарываясь на мой взгляд.
Вот ты и попался.
– Фэйд. Я не могу.
– Ты уже смог. Продолжай.
– Это часть моей сделки. Если я расскажу тебе то, о чём он не хочет, чтобы ты знала, я… Я лишусь чего-то очень важного.
Я осторожно подвигаю ладонь к его руке и дотрагиваюсь до запястья.
– Твоей возлюбленной?
Шон коротко кивает и опускает голову.
– Сет обещал помочь. Мы оба хотим быть вместе, но она уже давно потеряла надежду, а потом Сету понадобилась опытная душа, и я вовремя оказался рядом.
– Душа? Не человек? То есть ты…
– Да. Я душа, Фэйд.
Я отдёргиваю пальцы и обнимаю себя за плечи. Уютную тёплую кухню наполняет противный холодок.
– Меня не нужно бояться. Я ведь выгляжу, как человек, и чувствую так же. Я и есть человек, который жил очень давно.
– Когда я спрашивала тебя, откуда ты родом и ты сказал, что из Александрии, ты…
– Имел в виду Александрию. Только чуууть-чуть раньше.
Я гляжу на него исподлобья.
– Когда Сет заберёт мою душу, я стану его марионеткой?
Шон морщится от неприятного слова, но наклоняет голову.
– Да. Ты будешь ему принадлежать.
– Почему бы ему сразу не убить меня?
Шон прикусывает губу.
– Когда человек погибает, его душа отправляется в Мир Грядущий, это верно. Но она никому не принадлежит. Пока с ней не заключена сделка.
– И для чего сделки мёртвым?
– Посмотри на меня, – Шон легко улыбается, – Я не принадлежал никому, но ради своей цели заключил сделку с Сетом. Так у меня появился Хозяин. Ты же – другое дело. Изначально ты живой человек, попавший в беду. Сет просто… – Шон прочищает горло, – Воспользовался твоей ситуацией в свою пользу.
Я непонимающе кручу головой.
– Самолёт терпел бедствие. Все бы умерли, если бы он не помог.
Шон замирает и отворачивает голову, разглядывая солнечные блики на полу.
– Если бы ты умирала, он бы забрал твою душу всю сразу. С мертвецами не совершают такие сложные сделки.
Я открываю и закрываю рот. Пытаюсь уложить сказанное другом в голову.
– Нет, он… Мы правда падали, и…
– Вы падали. Но ты не должна была умереть. Ты бы выжила.
Шон стискивает челюсть. Эти слова даются ему тяжело, и до меня наконец начинает доходить, почему.
Если Сет узнает, он просто расторгнет их сделку. Потому что Шон не должен мне помогать.
Но он почему-то это делает.
– Зачем ты мне это говоришь?
Я безумно благодарна, но в душе селится противное беспокойство за друга и его мечты.
– Потому что ты достойна правды.
Он стискивает пальцами переносицу и открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но, кажется, на сегодня правды достаточно. Мне нужно всё разложить и переварить, а потом понять, как действовать дальше. И постараться не выдать Шона.
Возвращаю свою ладонь к его руке и вкладываю пальцы. Шон легко сжимает их и быстрая улыбка, как тень, озаряет его лицо. Всего лишь на мгновение.
Но я чувствую, что могу на него положиться. И это ценно.
***
Я даю нам неделю на передышку. Во мне уйма вопросов, но Шон итак открылся мне, хоть и не должен был, и мучать его расспросами было бы неуместно. Я снова штудирую интернет, но нахожу лишь стандартные мифы и легенды, и в основном они кровожадные и жестокие.
Но чаще я провожу время в раздумьях. В выходные вечерами занимаю полюбившееся мне место – скамейку в парке недалеко от нашего дома, и забираюсь на неё с ногами. Прихватываю с собой термос с чаем или покупаю лимонад из соседней кофейни, и усаживаюсь поудобнее.
И просто утопаю в анализе. Я вспоминаю все: своё детство, школу, отношения с мамой и ба, дружбу с детьми, мои поступки и поведение. Я пытаюсь понять, почему именно моя душа вызвала в нём такую заинтересованность.
А ещё пытаюсь понять, как к этому отношусь я.
Не моё тело, которое, конечно же, до сих пор искрит, как только в моей голове возникает образ Сета. Я про сердце.
А ещё я не могу не думать об Анат. Хотя это не моё собачье дело, но мне тревожно.
Надо бы расспросить Шона побольше хотя бы о ней. Он упоминал, что её жизнь была не слишком легка, а потом она оказалась в Мире Грядущем, и…
– О чём ты думаешь?
Шон наклоняется надо мной и протягивает стаканчик из моей любимой кофейни около его работы – там делают идеальный капучино. Он застаёт меня врасплох, но я не собираюсь обманывать.
– Честно говоря, я думала о тебе.
– Обо мне?
Брови Шона взлетают вверх, выражение его лица меняется чуть ли не каждую секунду. Недоумение, растерянность и озадаченность проходят, и остаются красные щёки – следы смущения.
– Не знаю, что и сказать.
Пожимаю плечами, потому что… честно говоря я тоже не знаю, что сказать.
– Просто посиди рядом.
Похлопываю по свободному месту рядом с собой, и Шон тут же усаживается на деревянной поверхности.
– Почему именно ты?
Я знаю, что Шон понимает мой вопрос. Но он молчит.
И я не тороплю его.
– Потому что я одна из самых древних душ. И самых послушных.
– Послушных? Чёртово рабство.
– Смотря с какой стороны посмотреть, – хмыкает мужчина, а я, поворачивая голову, разглядывая его профиль.
У него по-мальчишески вздернутый нос, из-за чего Шон кажется намного младше своего возраста, красивые карие глаза и угловатые черты лица.
– С любой, – отрезаю я, хмурясь, – Ты достоин лучшей жизни, а тебе приходится нянчится со мной, и неизвестно сколько это будет продолжаться, возможно, до самой старости. Вместо того, чтобы проводить это время с любимой.
– Во-первых, ты – далеко не тяжёлая ноша. А во-вторых, время не настолько медленное, как тебе кажется. В масштабах вечности твоя жизнь – песчинка, и, поверь, мне нравится жить тут. Особенно зная, что по истечении не такого уж большого срока я получу награду.
– А если нет?
Шон ухмыляется в пустоту, вглядываясь в тускло мерцающие звезды.
– Тогда будет не так весело.
– Она такая же, как ты?
Шон качает головой.
– Тогда мы бы могли быть вместе.
И тут до меня доходит.
В день, когда я узнала, кто такой Сет, Шон упоминал о ней. Он называл её Богиней, и я тогда подумала, что она безумно красивая, или с каким-то высоким статусом, что какого-то чёрта стопорит Шона.
Но он говорил именно то, что имел ввиду.
Его возлюбленная – Богиня.
Шон наблюдает за выражением моего лица и грустно улыбается.
– Да, я знаю, что это неправильно.
– Нет, я так не думаю, – качаю головой, хмуря брови, – Просто… разве она не может что-то сделать?
Шон коротко выдыхает и запрокидывает голову.
– Нет.
Он не объясняет, почему, и я не рискую лезть ему в душу.
– Ты говорил, что такие сделки, как у меня, заключаются только с живыми людьми, правильно? – я мгновенно меняю тему, – Но зачем делить душу на несколько частей? Не проще забрать всё сразу?
– Пять, – уточняет Шон, радуясь, что мы больше не касается темы его душевных мук, – Пять частей души, Фэйд. Так повелось. У живого человека, заключившего сделку, есть время.
– Для чего?
– Стать сильнее.
Я фыркаю.
– То есть всю жизнь я была не слабой? – это, конечно же, так, – А вдруг это мой потолок?
– Ну, я могу лишь предполагать. Я же не Бог. Но мне кажется, Сет знает о тебе немного больше, чем ты сама.
– И что же такого он знает?
– Это лучше спросить у него, – усмехается друг, – Но ваши встречи проходят при странных обстоятельствах, и, очевидно, не предполагают долгие разговоры тет-а-тет. Это забавно, – его нос щурится, как у лиса.
– Что именно странно?
– Сет не любитель вылазок в людской мир без причины. Очевидно, причина всё же есть.
И, пока я раздумываю над причинами, Шон с ухмылкой дотягивает остывший кофе.
***
Следующие полгода я существую. Другого слова просто не приходит на ум.
Это похоже на пытку, которую я сама себе придумала.
Сет ворвался в мою жизнь, оставляя после себя миллион тайн и вопросов, и снова исчез. И, что хуже, я знаю, что ничего не изменить. Я могу увидеть его только одним способом, и мне кажется, что он того и добивается.
Одно моё слово – его имя – и он в то же мгновение явится сюда.
Для того, чтобы забрать часть моей души.
Но это слишком высокая цена, которую я не собираюсь платить.
***
– Да, я уже иду, Шон! Помню, я помню, на входе сказать твоё имя, повернуть направо, потом прямо и снова направо, ой, прости, уже дошла! Жди! – вырубаю пальцем телефон, подтягивая к себе сумку, – Простите, мне нужно на двенадцатый этаж, меня ожидает Шон из отдела переводов.
Грузный мужчина на ресепшене равнодушно кивает, не отрываясь от просмотра сериала на планшете.
Быстрым шагом пробираюсь через извилистые коридоры, вспоминая маршрут, который повторила в уме раз десять.
Шон забыл дома какие-то нужные бумаги, и попросил подвезти их на работу. Моя смена начинается через час, поэтому я без проблем соглашаюсь. Заодно беру с собой забытый им же контейнер с обедом.
Нажимаю на кнопку вызова лифта и смотрю, как цифры медленно сменяют друг друга.
– Чёрт, почему так медленно.
Я ворчу, потому что день не задался с утра. Луис уснул на моей ноге, и она онемела, и ночью мне приснилось, что я попала в аварию, и моя нога прижата машиной, и я призвала Сета, чтобы её вытащить. И, конечно же, он сказал, что таким не занимается. Но кусок души всё равно забрал.
Бр-р.
Хорошо, что это всего лишь сон.
Лифт распахивает свои двери, и я протискиваюсь внутрь, прижимая сумку к бедру. Дверцы совсем узкие, а внутри места хватит на трёх человек максимум. Очень странная модель, но в основном все ездят на грузовом лифте, который находится рядом. Просто этот ущербный, как называет его Шон, приехал раньше.
Что ж, для меня одной в самый раз.
Нажимаю на нужную цифру и дверцы лифта плавно соединяются. Опираюсь лопатками на стенку и скрещиваю руки на груди. Лифт тянется, как улитка, и я прикрываю веки.
Мой план на день прост: я собираюсь быстро разобраться с бумагами Шона, отработать до вечера, а затем завалиться в свою любимую кровать и не пускать в комнату этого вредного толстого котяру.
Довольно киваю, приоткрывая один глаз. Седьмой. Ещё пару минут, и я на месте.
Закрываю глаз и напеваю под нос заевшую мелодию.
Kill me softly, make me scream
Call me crazy, set me free
Everything I'll ever need
Say you'll die for me.
Хотя она, конечно, кажется довольно странным выбором, учитывая обстоятельства. «Kill me softly» мне бы уж точно не хотелось. В смысле вообще никак, ни софт, ни хард.
Щурюсь и открываю глаза, разглядывая дисплей в верхнем углу.
Семь.
Цифра застыла и даже не мигает.
Я опускаю руки вниз и сумка соскальзывает с плеча, с глухим стуком касаясь пола.
Ну пожалуйста, только не это.
Застрять в лифте? Серьёзно?
Подхожу к панели на стенке и нажимаю нужный этаж. Лифт даже не дёргается. Цифра не двигается.
Вздыхаю и нажимаю на кнопку с цифрой один.
Ну а вдруг.
Ничего не происходит.
Машинально чешу запястье и прикусываю губу. Вытаскиваю из заднего кармана джинсов телефон и набираю номер Шона. Параллельно подушечкой пальцев едва касаюсь кнопки связи с диспетчером. Но не нажимаю.
– Ты где пропала, Фэйд? Совещание скоро…
– Я в лифте. Э-э-э. Застряла.
Шон тихо выругивается.
– И, конечно же, ты в этом ущербном пыточном сооружении, да?
Я хихикаю, морща нос. Это нервное.
– Не паникуй. Вызови диспетчера, а я сейчас спущусь. На каком ты этаже?
– На седьмом.
Касаюсь кончиком пальца кнопки, мысленно вспоминая нужные фразы на датском.
– Не вешай трубку. Я уже спускаюсь.
Я киваю и кладу телефон на пол, предварительно врубив динамик.
Диспетчер отвечает не сразу. Пару раз я клацаю на кнопку, прежде чем его голос возникает в пространстве, сопровождаясь шумом и помехами. Я как можно чётче объясняю ему, на каком этаже застряла и в каком лифте нахожусь. Диспетчер обещает разобраться как можно скорее и исчезает.
Я остаюсь одна ненадолго. Запыхавшийся голос Шона раздается снизу, и я поднимаю телефон, вырубаю динамик и прислоняю его к уху.
– Ну, как ты?
– В полном порядке, – заверяю друга, оглядываясь. Я не страдаю клаустрофобией, и стены лифта на меня не давят. Во всяком случае, пока.
– Это хорошо. Фэйд.
Я настораживаюсь. Голос Шона звучит как обычно спокойно, но иногда он протягивает букву «э» в моем имени на секунду дольше. И это значит, что он нервничает.
– У вас там все хорошо, Шон?
Я прислоняюсь к дверям лифта, пытаясь услышать, что происходит там, снаружи.
– Не совсем, – признается друг, и его голос исходит сверху, – Я не хочу тебя пугать. Ты немного не доехала, я вижу только половину выхода. Поэтому пока мы спокойно ждём ответа диспетчера.
– Это точно всё? Мне не нравится твой голос.
– Не нужно переживать раньше времени.
– Может ты хотя бы намекнешь? А если с тобой что-то случится, и я навсегда останусь тут?
– Не смеши. Навсегда уж точно не получится.
Шон пытается меня приободрить, но он сам напряжен. Я слышу, что его мысли далеко отсюда.
Прислушиваюсь: за дверями лифта слышны шаги и тихие разговоры. Я все ещё держу телефон у уха, но Шон явно прикрывает динамик, чтобы я не подслушала. Отрываю телефон от уха и смотрю в экран: два новых сообщения.
– Шон! Я пока отключусь. Отвечу на смс.
– Хорошо. Перезвони как ответишь.
Нажимаю на красную кнопку и открываю вкладку.
«Фэйд, можешь опоздать, начальства сегодня не будет, а посетителей почти нет»
Сообщение от Софи.
«Спасибо, Софи, я как раз застряла с лифте. Ха-ха.»
«Вот это дерьмо. Выбирайся и приезжай, как сможешь, я прикрою»
Присылаю ей смайлик в виде сердечка и перехожу к следующему сообщению.
«Внимание! Жители Копенгагена, по возможности оставайтесь дома в целях вашей безопасности. Берегите себя и своих близких»
Сердце пропускает удар. Руки начинают мелко дрожать, пока я залезаю в поисковик и ввожу в строку сегодняшнюю дату и события в центре. На дисплее всплывают окошки с информацией. Я судорожно сворачиваю бесполезные ссылки, пока не натыкаюсь на…
Теракт в здании. Именно в том, где сейчас нахожусь я.
Сползаю по стене и упираюсь лбом в коленки. Рука со сжатым телефоном падает на пол. Костяшкам больно, но я не обращаю внимания.
Я снова оказываюсь в ситуации, провоцирующей меня на то, чтобы призвать Сета. И добровольно отдать часть души.
Провернуть фокус, как в прошлый раз, у меня не выйдет. Это понятно.
– Шон?
Я моргаю и поднимаюсь. Не стоит так сразу сдаваться. Шон не говорит, что все потеряно, значит, шанс есть.
Наверняка есть.
– Фэйд, -голос Шона звучит приглушенно, – Все хорошо? Позвони мне, если хочешь что-то сказать.
Поднимаю к лицу телефон и разочарованно поджимаю губы.
– У меня пять процентов зарядки, – кричу, вспоминая, как с утра забыла зарядить телефон, но не сильно расстроилась, решив, что займусь этим на работе.
– Понял. Подойди к дверям.
Я делаю шаг и упираюсь в прохладную поверхность.
– Все здание перекрыто.
– Я знаю.
Зуб даю, он сейчас закатывает глаза.
– Не вовремя ты застряла, – раздается писклявый голос, – Нам никто не поможет. Придется самим.
Это Билл, напарник Шона. Я видела его дважды. Один раз в баре, Шон брал его с собой, а второй раз в городе, когда он гулял со своей собакой. Билл ботан, и мне кажется довольно скучным, но Шон считает его гением.
Я пару раз нажимаю на кнопку связи с диспетчером. Глухо.
– Шон, ты можешь мне сказать, что происходит?
– Если б мы знали, – ворчит Билл, но так, чтобы я расслышала через преграду.
– Теракт, – я врубаю телефон, пытаясь открыть вкладку, но она зависает. Нажимаю на кнопку обновить, но картинка исчезает вовсе, – Чёрт. Интернет пропал.
– И связи нет, – добавляет Билл, – Всё. Нас заглушили.
– Дерьмо.
Шон выругивается. Слышу возню сверху и озираюсь.
– Шон? Что вы там делаете?
– Вытаскиваем тебя.
– Чем я могу помочь?
Подлетаю к двери лифта и просовываю пальцы в небольшой образовавшийся зазор.
– Не шуми, Фэйд. Мы быстро.
Я напрягаюсь всем телом, раздвигая двери лифта. На другой стороне то же самое делают Билл и Шон, и уже через пару мгновений я наблюдаю макушку пыхтящего друга.
Дверцы лифта поддаются, и я выдыхаю. Вид перед моими глазами не самый весёлый, но друг рядом, я могу протянуть руку, дотронуться до него, и мне становится легче.
Передо мной стена, закрывающая выход наполовину, и небольшой проход сверху.
Шон и Билл стоят на коленях и переглядываются, хмурясь.
– В теории, лифт вряд ли начнёт двигаться.
– Будем рисковать?
– Будем действовать быстро. Фэйд? – Шон обращается ко мне, и его лоб разглаживается, – Ничего не бойся. Мы вытащим тебя отсюда.
Он смотрит мне в глаза и улыбается сквозь стиснутые зубы.
Я быстро киваю и возвращаю другу улыбку.
– Давайте шустрее. Кажется, я слышал шаги.
Лицо Шона возвращает сосредоточенное выражение. Он протягивает мне руки, и я хватаюсь за них, пока Билл отходит проверить коридор.
– На счёт три отпихивайся ногами. Я тебя вытяну.
Я киваю, не отводя глаз от лица Шона. Каштановые пряди падают на лицо, ноздри раздуваются, а нижнее веко левого глаза подрагивает.
– Раз, два…
Я шевелю губами вместе с ним. Отталкиваюсь ногами, когда слышу два, но не слышу окончания предложения. Вместо этого я слышу громкий звук сверху. У меня закладывает уши, а Шон замирает с открытым ртом.
Мы застывает в пространстве. Всего лишь на секунду, и я не успеваю понять, что произошло.
Лифт дёргается, и меня откидывает назад. Наши руки разъединяются. Я кричу, но не слышу своего голоса. И голоса Шона тоже не слышу.
А ещё я не вижу. Пытаюсь разлепить веки, но вокруг меня крупная пыль, и глаза режет сразу же, как я пытаюсь их открыть. Затылок режет; я машинально вскидываю руку, дотрагиваясь до кожи. Чувствую липкую влагу. Кровь.
Возвращаю руку на место и подтягиваю рукав, накручивая ткань на кулак. Подношу к лицу и делаю глубокий вдох. Я делаю всё машинально, откуда-то зная, как действовать. Хоть в моей жизни до появления в ней Сета не было никаких происшествий.
Снова зову Шона, и на этот раз я слышу свой голос.
Но я не слышу его голос.
Отрываю спину от стены и, покачиваясь, ползу к дверям лифта. Пыль понемногу рассеивается, но всё ещё опадает на пол неровными пластами.
– Шон. Пожалуйста, не молчи.
Я шепчу предложение, как заклинание, как молитву. Мне трудно дышать, и я кашляю, выплёвывая попавшую в горло бетонную крошку.
– Шон!
Карабкаюсь вдоль стены, щурясь, пока не достаю руками до его головы.
– Эй, эй, друг, приди в себя, ну же.
Я становлюсь на носочки и дотрагиваюсь пальцами до его щеки.
– Ну же, Шон, ты обещал, что вытащишь меня!
Я стараюсь не плакать, но слёзы катятся из глаз, и я быстро вытираю их грязным рукавом.
Пыль рассеивается, и я наконец могу разглядеть масштабы трагедии.
И начинаю выть.
Глаза Шона закрыты, его лицо не выражает никаких эмоций. Он бледный и такой умиротворённый.
А его тело покоится под грудой плит.