Что было потом? Потом меня приветствовали и чествовали. Я ничего не понимала. Я шла на ватных ногах, даже забыв о том, что во многих местах моё тело болело от синяков. Кто-то жал мне руку, кто-то мне что-то говорил приветственное, кто-то что-то спрашивал, я не помню что отвечала. Пока не оказалась буквально в охапке у Удава и Шпынделя.
– Ну ты даёшь, гладиатор! Не, вы видали, а?! Она одолела Принцессу Змей! Такого не было со времён, когда её одолел я! Да и до меня тоже такого не было! Принцессу Змей не могли одолеть даже Шпындель и даже Царь Упырей. Как тебе это удалось?! – Удав приставил меня к дереву, орал в восторженном восхищении и тряс за плечи.
– Это воля Великих Змеев, – подсказал Шпындель. – Отпустил бы ты её. После того, как она побила саму Принцессу Змей – я бы не рискнул с ней связываться, – Шпындель, подмигнув мне, почти силком отстранил Удава от меня и вручил мне фляжку: – Угостись, воинственная леди Боа. Добро пожаловать в банду Боа. Хотя я бы не отказался видеть тебя у нас в банде, да вот Принцесса Змей тебя уже нам не отдаст.
Я пока мало что понимала. Но фляжка была очень кстати. Глотнула из неё. Тут во всём этом без ста грамм не разобраться!
– Но я тоже побеждал Принцессу Змей. Значит, теоретически, Сорвиголова мне не угроза! Если Сорвиголова победила Принцессу Змей, значит, я могу тоже победить? Сорвиголова, ты бы хотела сразиться со мной? – Удав снова подскочил ко мне, но на этот раз не тряс, а просто крепко взял за плечи и заглянул в глаза.
– Если прямо сейчас – считай, ты выиграл, – выдохнула я.
– Нет, мы устроим честный бой. Когда ты отдохнёшь. А может, и на следующем Фестивале Упырей, – Удав притянул меня к себе и крепко обнял. Я была не против, потому что меня не держали ноги. Так что я почти навалилась на него, но он тоже был не против.
– Так значит, это и была Принцесса Змей? – дошло до меня. Пьяницы вообще хорошей сообразительностью не отличаются.
– Да, это и была Принцесса Змей, – ответил Удав. И внезапно признался: – Когда-то я был влюблён в неё. Безнадёжно. Она не подпускала к себе никого. Но несколько лет назад, во время Фестиваля Упырей я принял её вызов, и победил. С тех пор я стал носить имя Удав. Но формально остался с Упырями. Я имел право по сделке перейти в Боа, и они не имели права мне отказать – по этой же сделке. Но я не пошёл туда. Потому что у нас ничего бы не вышло.
Он произнёс это так грустно, что я подумала, что он до сих пор влюблён в неё. Меня он по-прежнему крепко прижимал к себе, и это были такие братские, доверительные объятия.
– В Боа Принцесса Змей приглашает только женщин. Но когда Фестиваль Упырей, теоретически кто-то из наших может к ним переметнуться, – подсказал Шпындель.
– Но вы же и так вроде союзники, – удивилась я.
– Мы, – поправил Удав. – Мы с тобой сейчас и здесь союзники, – он прижал меня теснее. Стало совсем хорошо. Он казался мне старым другом, которого я знала всю жизнь.
– А почему в Боа только женщины?
– О, это долгая история, Сорвиголова-Боа. Но мы тебе расскажем. Раз ты полностью теперь наша, – Удав отпустил меня, но тут же снова приобнял за плечи. – Шпындель! Сгоняй-ка за мясом. Пора б закусить.
Мы сели на поваленное дерево, чуть в стороне от лесного действа и буйства. Снова неистово заливали музыканты, пели певцы. Меж костров прыгали акробатки, бегали файерщицы, большинство тех, кто был зрителем, плясали. Кто-то, как и мы, тоже вёл свои беседы не на самой поляне, а меж деревьев.
– Эта история началась пять лет назад, – начал Удав. Его взгляд блуждал по тем, кто танцевал на поляне. Наконец он увидел Принцессу Змей вдали – она беседовала с одной из акробаток. Потом он от неё взгляда уже не отрывал – даже когда пришёл Шпындель и сунул ему в руки дымящийся кусок баранины.
– Принцесса Змей была тогда ещё не Принцессой Змей. Ей было всего двенадцать, когда она встретила Царя Упырей и победила его. Наверное, тебе это кажется невероятным – двенадцатилетняя малявка расправилась с матёрым бандитом со стажем. Но тебе надо было просто знать её.
На этом месте Шпындель принёс еды и присел рядом, с другой стороны от меня. Бревно под нами издало жалобный треск, прогнулось, накренилось. Я тоже чуть накренилась, Шпындель поймал меня:
– Извините, я нечаяно, – он оскалился, мы расхохотались.
– Вот ты так всегда, – проворчал беззлобно Удав. По его следующему жесту я поняла, что у него со Шпынделем конкуренция за меня. Он снова приобнял меня за плечи и весьма собственнически притянул к себе. Меня это позабавило и польстило.
Шпындель продолжил то, что начал рассказывать Удав.
– У Принцессы Змей кошмарный отец. Да, Сорвиголова-Боа, то, что мы тебе сейчас рассказываем – это между нами, хорошо?
– Конечно. Я всё понимаю, я могила! – заверила я ребят в своей деликатности. – Вы рассказывайте то, что сочтёте нужным, а если я спрошу лишнего, так— и скажите, или отрежьте мне язык.
– Мне нравится твой деловой подход, – обаятельно улыбнулся Удав. – Да, у неё кошмарный отец. Он ненавидит всех женщин. Ходят слухи, что он убил свою жену. Но легавые твердили, что то было самоубийство: несчастная Адехина Ройлес наглоталась таблеток. Скорее всего, Даймон Ройлес подсыпал ей в кофе мышьяк, а легавым заплатил, чтоб не раздували дело. Умерла – так умерла.
– Действительно, кошмарная история! – ужаснулась я, жуя барашка. В этот момент челюсти Шпынделя жевать перестали, он проглотил и продолжил:
– Адехина Ройлес успела родить дочь. Просто удивительно, как Даймон Ройлес не сдал её в интернат или не утопил, как топят щенков. Даймон нанял гувернёра, и девочке повезло, сильно повезло. Гувернёр этот был моим старшим братом.
– О… Шпындель, ты сказал – "был"?
– К сожалению, его застрелили Ежи. На одной из разборок.
– Мне очень жаль, – я дотронулась до руки великана. Тот накрыл её другой рукой и грустно улыбнулся:
– Я любил своего брата. И я ненавижу Ежей. Но вернёмся к Серпентине. Да, её зовут Серпентина, вернее, Змея. Когда она родилась, Даймон Ройлес заставил Адехину назвать её Змеёй. Настолько он ненавидит женщин, что считает всех змеями. Мой брат тогда был молодым, но уже прожжённым Упырём. Под видом гувернёра он пробрался в дом к Ройлесу, чтобы войти в доверие, стать его приближённым и грабануть потом. Но малютка Серпентина покорила его сердце. Он добросовестно обучал девочку. Всему, что знал и умел сам. В пять лет она впервые села на коня. В шесть взяла шпагу. В семь смогла положить моего брата впервые на лопатки. В восемь застрелила из пистолета медведя в глаз, с двадцати шагов. Он очень сдружился с ней, стал для неё тоже братом. Поэтому Принцесса Змей в каком-то роде моя сестра. Но тогда он конфликтовал с Ежами, и… и его не стало. Серпентине было как раз лет одиннадцать. Я представляю, как тяжело она переживала его потерю. Наверное, тяжелее, чем я.
Шпындель сделал паузу, чтобы хлебнуть из фляжки. Кажется, это была уже вторая или третья по счёту фляжка, ведь невозможно, чтобы в одну фляжку вмещалось столько алкоголя, что мы так долго его распивали. А Удав продолжил, неотрывно смотря на Принцессу Змей, прохаживающуюся между огней.
– Пока Шлындель – так прозывали брата Шпынделя занимался уроками с Принцессой Змей, Ройлес практически не появлялся дома. Все слуги его были мужчины, они и вели дом, хозяйство. Был старый садовник, старый повар, старый домработник. Прикольные такие дедули. Каждый из них с характером и с богатыми мозгами. Шлындель обучал Принцессу Змей драться. А эти дедули – подобно античным философам, обучали её уму разуму. Случилось так, что когда Шлынделя не стало, Ройлес вернулся в свой дом в Танресе. Он до этого жил в другом месте. Он вернулся, поувольнял всех дедуль, нанял других – каких-то вшивых мальчиков на побегушках. Стал водить в дом компании мужланов, они напивались, играли в карты. Считали, что у них там элитный клуб. Тут это и произошло…
Удав внезапно отпустил меня. Я увидела, как он он весь побагровел, сжал кулаки. Он переживал очень сильный гнев. Мы со Шпынделем невольно принялись успокаивать его.
– Ну-ну, дружище, всё же хорошо кончилось. Ну, первый труп случился у Принцессы Змей, ну, у тебя тоже так было, и… – Шпындель вдруг осёкся и немного испуганно поглядел на меня. Понимал, что лишнего хватил.
Но я не обратила внимания, вернее, краем сознания засекла момент, что Удав кого-то убивал.
– Я до сих пор не могу сдержаться, – Удав тяжело задышал. – До сих пор жалею, что меня не было рядом, я бы ему такое устроил!