Хами одной рукой вытаскивает меня и толкает в сторону комода. Падаю рядом с окном и сразу же пытаюсь подняться на ноги. Замечаю, как Лари выползает следом за мной, но дружок маминого наркодилера со странным смешком подтягивает Лари к себе и, подняв его на руки, бросает в стену, мой друг ударяется о нее и падает с глухим стуком на пол, бита выпадает из его рук. Дружок Хами поднимает биту и замахивается на Лари.
– Нет!
Бросаюсь к Лари, меня перехватывает Хами и одной рукой хватает за шею. Бью его по руке металлическим ключом, но ему плевать. Хами словно машина-убийца, которая не чувствует боли. На его лице написана невиданная мною ранее ярость. Пара шагов, и Хами прижимает меня к стене и поднимает за шею. Я больше не чувствую опоры под ногами. Воздуха недостаточно. В глазах мутнеет. Брыкаюсь как могу, стараюсь ногами оттолкнуться от поверхности за моей спиной, но ничего не выходит. Лицо Хами плывет перед глазами, и я начинаю слабнуть. Легкие трясутся в попытках поглотить кислород, которого практически не осталось.
Он душит меня.
Убивает…
Слышу крик Лари, он полный боли и настолько пронзительный, что даже Хами отвлекается на мгновение. В последний раз пытаюсь выбраться, и моя левая нога пинает Хами по промежности. Он отпускает меня. Безвольным мешком падаю на пол и хватаюсь за горло. Отползаю в сторону Лари, он лежит без сознания, а его правая рука в крови.
Лари дышит. Да. Я вижу, как его грудная клетка поднимается и опадает. Глаза застилают слезы. Продолжаю ползти и зову друга по имени. Он не откликается.
До Лари мне добраться не суждено. Друг Хами поднимает меня за локоть и ставит перед собой. Я не вижу, чтобы под его кожей шевелилось что-то. В его руке бита и он замахивается ею на меня. Инстинкт самосохранения срабатывает, и я приседаю вниз, а потом слышу громкий хлопок и вовсе падаю на пол, прикрываю голову руками.
Еще хлопок, что-то падает, а потом наступает тишина.
Слишком тихо. Нет ни шагов Хами и его друга, ни их странных смешков и слов невпопад.
Поднимаю голову и смотрю в дверной проем, там стоит мужчина в полицейской форме, в его руке пистолет, который он убирает в кобуру на поясе брюк.
– Александрия? – спрашивает он, и я быстро-быстро киваю. – Вас там сестра ждет.
Лекса? Где, во имя всего святого, она нашла копа? В эту часть города даже в былые времена полиция наведывалась крайне редко, а сейчас и подавно.
– Что это значит? – спрашиваю я и быстро на четвереньках ползу к Лари.
Друг лежит на спине и, морщась от боли, пытается сесть. Все же он не потерял сознание. Помогаю ему встать и встречаюсь взглядом с достаточно молодым копом.
– Прошу вас покинуть помещение, – говорит он.
Подвожу Лари к кровати, под которой мы прятались несколько часов, усаживаю его и иду к комоду, открываю его и пытаюсь достать маму, но она практически без сознания. Поднимаю ее руки и хочу перекинуть их себе на шею, но они безвольно падают.
Выпрямляюсь и оборачиваюсь.
– Помогите мне, – прошу я полицейского, стараясь не замечать тело Хами и его друга.
Первому коп прострелил висок, а второму попал в живот, и он еще жив… Продолжает корчиться на полу. Кровь, много-много крови. Меня начинает мутить.
Полицейский помогает достать маму и берет на руки вялое тело. Развязываю ей руки и ноги, а также снимаю кляп. Мама приоткрывает глаза и снова закрывает их. Хаотичными движениями задираю ей рукава и разглядываю кожу. Никаких движений.
Смотрю на полицейского и прошу его:
– Помогите мне донести ее до машины.
– Конечно, – отвечает он.
Я подхожу к Лари и помогаю ему подняться. Перекидываю его руку через себя, но это так глупо. Лари выше меня практически на голову.
Еле как спускаемся, выходим на улицу и быстро шагаем к машине. Увидев Лексу, протяжно выдыхаю. Цела.
Сестра выходит из машины и открывает заднюю дверцу. Полицейский укладывает маму на сиденье, Лекса забирается следом и берет на руки девочку. Я помогаю сесть Лари на пассажирское сиденье, закрываю дверь и оборачиваюсь к копу.
– Спасибо вам, я уже думала, мы оттуда не выберемся.
И я действительно поверила в то, что Хами и его дружок растерзают нас.
– Вашей сестре спасибо, она позвонила в 911.
– Не думала, что службы еще работают.
– Они больше не работают, теперь все звонки идут напрямую патрульным, и, если кто-то еще в состоянии… он может отправиться на помощь. Но таких слишком мало.
– Что это значит? – спрашиваю я и потираю шею, скоро появятся синяки.
Патрульный поджимает губы и не хочет отвечать, но в итоге сдается. Смотрит мне в глаза и говорит:
– Это значит, что наш город уже не спасти. Тут практически не осталось незараженных, а к восьми часам утра следующего дня город оцепят, и отсюда больше никто не выйдет.
– Не будут выпускать? Даже тех, кто не заражен?
– Нет. Полная эвакуация идет в столицах и больших городах. Такие, как наш… – коп печально улыбается и продолжает: – …никому не нужны.
– Откуда вы это знаете?
– Нам сообщили еще два дня назад.
– Понятно, – косо смотрю на полицейского и спрашиваю: – И вы до сих пор здесь?
– Кто-то решил уехать, кто-то заразился, а кто-то остался.
– Для чего?
И я искренне не понимаю мотивов этого полицейского. Он мог покинуть Дрим Сити еще два дня назад, но он по-прежнему здесь.
– Кто-то должен остаться. Не окажись я сегодня здесь, и…
Ему не нужно договаривать, я знаю, что произошло бы.
Сначала я не могла понять, что меня смущает в полицейском, и только сейчас до меня дошло.
– Вы не носите респиратор, – говорю я.
– В этом нет необходимости. Ничто не способно спасти нас от тумана и Т001. Он передается не воздушно-капельным путем, а через кожу, поры.
Тянусь, чтобы снять шарф, но его нет. Потеряла в квартире Хами и даже не заметила этого.
– У нас тут ребенок, – говорю я, указывая на заднее сидение машины. – Она не наша, мы забрали
ее у зараженной…
– Я не могу забрать ее, – говорит коп.
Я и не надеялась, но стоило попытаться.
– Что нам с ней делать? – спрашиваю я скорее у себя, чем у полицейского.
– Спасать.
– Но вы же полицейский, спасать – это ваша прерогатива.
– Да. Но я не думаю, что доживу до закрытия границ города. А вот вы можете. Езжайте по дороге, которая ведет в Колборк, свернете на пересечении дорог к заповеднику и отправляйтесь к морю, там еще эвакуируют незараженных. Попадете на корабль, и вас увезут на одну из военных баз. Там помогут и вам, и ребенку.
– А вы? Можем уехать все вместе.
– Меня не возьмут на корабль.
– Почему?
– С хроническими заболеваниями не берут. Слишком ограниченное количество мест. Да и я не уеду из родного города. Я нужен тут.
С хроническими заболеваниями не берут. Твою же мать. Лекса.
Наш путь лежит не на пристань, но это выглядит как запасной вариант. Совсем недавно у нас не было ни одного, а сейчас целых два. Богатеем.
– Спасибо, – говорю я полицейскому и вкладываю в это слово такую благодарность, которой в жизни не испытывала. – Вы спасли нам жизни.
Этот мужчина достоин куда больше, чем спасибо, он остается в заведомо мертвом городе, чтобы спасать тех, кто еще продолжает цепляться за жизнь. А это дорогого стоит. Человечность – одно из лучших и редких качеств.
Подхожу к водительской дверце, но меня окликает коп:
– Александрия? – Да?
– Возьмите это.
Полицейский подает мне небольшой черный электрошокер и, кивнув, уходит к своей машине. Не успевает он дойти до автомобиля, как его нагрудная рация оживает, и он, ответив, ускоряется, усаживается за руль и быстро уезжает.
Сажусь в машину. Лари более-менее пришел в себя, осматриваю его руку и вижу на ней следы укусов. Мама вроде как в сознании. Малышка тихонько хлюпает носом, сидя у Лексы на коленях. Завожу двигатель и отъезжаю.
– Лари, ты как? – спрашиваю я.
– Нормально, – отвечает он и откидывает голову назад.
– Мам?
Мама всхлипывает, и я ловлю ее взгляд через зеркало заднего вида.
– Девочки мои, мне так жаль, – шепчет она.
– Мама, все хорошо, – говорит Лекса. – Мы вместе, и это самое главное.
В кои-то веки я полностью согласна с сестрой.
– Что они сделали с тобой? – спрашиваю я.
Кажется, что мама скрючивается еще больше и становится такой маленькой и хрупкой. Во взгляде ужас и боль.
– Хами словно слетел с катушек. Когда я в последний раз разговаривала с тобой по телефону, я хотела уйти домой, но он не позволил. Забрал телефон и связал меня. А потом посадил в комод.
– И ты все эти дни просидела там?
– Нет. Он доставал меня… иногда. А потом снова запирал.
Ужас какой. Коп застрелил Хами, и у меня нет ни единой капли скорби. Так ему и надо.
– Кто тебе звонил? – спрашивает Лари.
Я и забыла об этом. Достаю телефон и смотрю на дисплей. Бар. Кто-то звонил мне из бара.
Набираю ответный вызов, но теперь даже гудки не идут.
Черт!
Подъезжаю к развилке дороги. Одна ведет на загородную трассу, вторая вернет меня в мой район. Останавливаюсь и смотрю на Лари.
– Алекс, не надо, – говорит он. – Нам не может везти вечно.
Меня разрывает противоречие. Я могу сейчас поехать и искать некоего Минча или же вернуться к бару и проверить. А вдруг там Тера со своим ребенком?
Сворачиваю направо, и Лари говорит:
– Это ошибка.
Возможно, но все, кто работает в баре, стали для меня своего рода второй семьей. Я должна убедиться, что с ними все в порядке. Я ведь могу рассказать им о том, что есть выход из города. Есть безопасное место, о котором не говорили по ТВ.
К бару я подъезжаю достаточно быстро. Людей на улице почти нет, и это радует. Беру шокер, выхожу из машины и направляюсь к закрытой двери бара, но стоит мне подойти к ней, как она открывается, и на меня оттуда смотрит Питер.
– Алекс, – говорит он и сгребает меня в медвежьи объятия.
– Питер, как ты? – отстранившись, спрашиваю я.
– Все хорошо. Я был у тебя дома, но там заперто.
Я переживал.
Входим в бар, тут больше никого нет.
Нужно забрать Питера с собой. Он военный и сможет помочь нам, да и себе тоже.
Дверь закрывается, отгораживает меня и охранника бара от внешнего мира. Внутри горит свет и даже тихо играет музыка.
– Почему ты здесь? – спрашиваю я. – Почему не дома?
– Скоро придет Билли, и мы откроем бар. Алекс, ты же знаешь, он не любит, когда кто-то опаздывает.
Медленно оборачиваюсь к Питеру, и сердце проваливается в пятки. Бывший военный смотрит на меня своим обычным добрым взглядом, а по его левой щеке проползает туманная дрянь. Теперь я именно так буду называть эти странные всполохи под кожей.
Питер заражен.
Мой огромный добрый Питер.
– Билли не откроет бар, – говорю ему я, а в глазах собираются слезы.
Только не Питер. Столь добрых и отзывчивых людей не существует.
– Почему?
– Питер… – начинаю было объяснять, но замолкаю.
На меня словно выливают ушат холодной воды.
Всех не спасти.
– Алекс, что случилось?
– Я рюкзак забыла, – говорю я и пячусь к двери. – Сейчас вернусь.
Питер кивает мне, но не сводит с моей хрупкой фигуры пристального взгляда. Оказываюсь у двери и стараюсь выйти как можно более спокойно, но в конце не сдерживаюсь и, распахнув дверь, выбегаю наружу.
Питер окликает меня, а я, роняя слезы, бегу к машине, забираюсь внутрь и уношу от бара наши задницы, которым и так досталось слишком много приключений.
Выезжаю из города. Все молчат, и я тоже не начинаю разговор. Покидаю Дрим Сити и еду по проселочной неасфальтированной дороге. Таким образом мы добираемся до коттеджного поселка за достаточно быстрый промежуток времени.
Слезы прекращают бежать, только когда мы приезжаем к нужному нам месту.
Глушу мотор и смотрю на двенадцать идентичных огромных особняков. Они выстроились в две шеренги, и фасады домов смотрят друг на друга. Территория огорожена забором, а прямо в метре от машины пропускной пункт и шлагбаум.
Еще раз смотрю на дома и думаю о том, что в каком-то из них прячется Минч. Нужно найти его как можно быстрее, мои силы на исходе. Я так устала, что готова уснуть стоя. Но сейчас на это нет времени. Нужно действовать. Отдохну и переведу дух когда-нибудь потом. Если выживу, конечно.
– Лари, ты сможешь идти? – спрашиваю я и отправляю в небо молитву, чтобы друг был в состоянии.
Не уверена, что одна смогу покинуть салон и отправиться в сторону огромных домов, в которых нет света. Ни в одном.
– Конечно, – говорит друг и отстегивает ремень безопасности.
Открываю дверь, но мама вскрикивает и начинает тараторить:
– Алекс, ты не можешь пойти туда. Везде опасно!
Пожалуйста, останься в машине.
– Мам, мы быстро найдем мистера Минча и отправимся к папе.
Наблюдаю за реакцией мамы, и, стоит ей услышать, что наша конечная точка находится там, где обитает папа, она замолкает. Я же испытываю болезненный укол в сердце. Мне было приятно слышать, что она запереживала за меня, но это длилось недолго.
Пока мы ехали, Лекса сообщила маме, что папа звонил, сестра рассказала все, чему была свидетелем, но ведь она даже не подозревает, какого ужаса насмотрелись мы с Лари. Порой мне кажется, что я схожу с ума и все, что происходит на самом деле, нереально. Может, я сплю или накачана какими-то препаратами?
Выхожу из машины, и мы с Лари движемся в сторону пропускного пункта. Озираюсь по сторонам, но ничего не вижу. Если быть точной, я никого не вижу. Ни единой души. Под ногами хрустит гравий, легкий ветер развевает волосы, а туман стоит неприступной стеной. Заглядываю в будку, где должен быть охранник, но и там никого нет. Подныриваю под шлагбаум и иду дальше.
– Стой, – говорит Лари, и я оборачиваюсь.
– Что?
– В будке охранника могут быть какие-то записи или ключи с надписями. Мы же не можем просто так врываться в дома.
Возвращаемся к будке, и Лари выбивает стекло, так как дверь оказывается запертой. Друг перелезает через импровизированный проход, а я остаюсь одна. Оглядываюсь по сторонам, но сквозь туман мой обзор не настолько широк. Я вижу дома, с другой стороны машину, но все, что находится за последними построениями, тонет в серости, и кажется, что там заканчивается все, дальше только ад.
– Нашел! – кричит Лари и тут же добавляет более тихо: – Третий дом справа.
Лари возвращается, но в его руках нет ключей.
– Ключи?
– Гвоздик с фамилией Минч пустует.
Ладно.
– Идем.
Переходим на легкий бег и, оказавшись перед третьим домом, останавливаемся. Лари первым двигается с места и подходит к крыльцу. Стучит.
Ждем, но никто нам не открывает.
Стучит еще раз.
Тишина.
Парадная дверь соседнего дома открывается, и оттуда выглядывает седовласый мужчина. Он прижимает к лицу какую-то тряпку, озирается по сторонам и машет нам рукой в приглашающем жесте.
Переглядываюсь с Лари и поворачиваюсь к мужчине.
– Не подскажите, мистер Минч здесь живет?
Старик смотрит налево и, повернувшись к нам, кричит:
– Быстрее в дом!
– Что…
Я не успеваю что-либо сказать, Лари хватает меня за руку, и мы бежим в дом к седовласому мужчине. Он отходит в сторону, и мы влетаем внутрь. Дверь запирается, и я, пытаясь отдышаться, спрашиваю.
– Что случилось?
– Собаки. У соседей через два дома есть три овчарки. И они взбесились, вчера загрызли мою Бэтти, – отвечает мужчина, внимательно смотря то на меня, то на Лари.
– Бэтти? – спрашиваю я и слышу лай собак.
– Это наша кошка. Была нашей кошкой.
– Спасибо, что предупредили, – говорит Лари. – Не подскажете, где живет мистер Минч?
– О, вы правильно стучались, но он вместе со своей семьей уехал пару часов назад.
Земля уходит у меня из-под ног, и я сажусь прямо на пол. Хватаюсь руками за голову и прикрываю глаза.
– Мы опоздали.
– Можете остаться здесь, – говорит старик. – Незараженным нужно держаться друг за друга. И помогать.
Поднимаю на мужчину подозрительный взгляд. Он предлагает помощь совершенно незнакомым людям.
– А что, если мы заражены? – спрашиваю я.
– Алекс, что ты говоришь? – одергивает меня Лари.
– Я знаю, что вы не заражены, – отвечает мужчина. – Они ведут себя немного иначе.
Немного. Ага, конечно. Кидаются на людей, бегают на четвереньках, убивают и еще много чего другого. Различия имеются. Определенно.
– Вы, наверное, голодны. Можете принять душ, если хотите. Мой дом в вашем распоряжении.
Как бы мне ни хотелось поверить мужчине, но, кажется, я стала максимально подозрительной. С чего такая доброта и щедрость?
– Мы, наверное, пойдем, – говорю я, поднимаясь на ноги.
За домом продолжает разноситься лай собак, но меня больше страшит мужчина, чем псы.
– Конечно, – говорит он, – но нужно подождать, пока собаки не уйдут. Поверьте, они ужасно свирепы.
Я такого никогда раньше не видел.
Переглядываюсь с Лари и утвердительно киваю.
– Хорошо.
Мужчина смотрит на огромные деревянные настенные часы и, спохватившись, говорит:
– Прошу меня извинить, мне нужно выпить лекарство. Располагайтесь, я скоро спущусь.
Старик уходит. Рассматриваю огромный холл, он чем-то напоминает дом моего детства. Все дорого и шикарно. У дальней стены расположен камин, в котором тихо трещат поленья. Подхожу к огню и грею руки. Я даже не заметила, насколько замерзла. На камине стоит фото в позолоченной рамке. Хозяин дома и пожилая женщина держатся за руки и идут на фотографа. Вокруг зелено и светло, а они улыбаются. Они счастливы.
– Алекс, может, нам попросить у него ночлега?
Мы уже не в силах идти дальше. Я валюсь с ног.
– Нет. Ночевать мы у него не будем. Коп, который спас нас, рассказал, что от пристани в восемь утра отходит корабль, туда собирают незараженных и отправляют в безопасные места. Раз Минча нет, то нам нужно на пристань. Если мы не успеем убраться из Дрим Сити до наступления восьми утра, то останемся в городе. Навсегда.
– Что это значит? – хмурясь спрашивает Лари.
– Границы закроют. Я не знаю, как это будет выглядеть, но факт остается фактом, нам нужно уезжать из города.
– Хорошо, – соглашается Лари, и в этот момент спускается хозяин дома.
– Кажется, собаки ушли, – говорит он и подходит к входной двери. – Если не хотите отдохнуть и покушать, то тогда вам нужно идти сейчас.
Благодарим старика за помощь и выходим из дома, на нас тут же бегут три огромные овчарки. Возвращаемся обратно, и старик запирает дверь.
– Кажется, вы тут надолго, – говорит он и протягивает руку Лари: – Можете обращаться ко мне мистер Вагнер.
– Я Лари, а это Алекс.
– Приятно познакомиться, – говорю я и сжимаю морщинистую руку старика.
– В прошлый раз псы ушли только через час, можем попить чаю или чего-то перекусить.
– Не стоит, – говорю я.
– Составьте мне компанию, я как раз накрывал на стол.
Встречаюсь взглядом с Лари, и он пожимает плечами.
– Мы согласны, – говорит друг.
– Тогда идемте в гостиную.
Мистер Вагнер уходит вперед, а я хватаю Лари за руку.
– Мы не задержимся, – говорю я.
– Это обычный жест вежливости. Алекс, он помог нам и был добр. Меньшее, что мы можем сделать, так это составить старику компанию.
– Ладно, – сдаюсь я.
Идем за мистером Вагнером и оказываемся в шикарной гостиной. Стол действительно накрыт на одного человека. Хозяин особняка уходит и возвращается с двумя тарелками, на которых стоят две миниатюрные чашечки чая. Такими пользуются только аристократы.
Садимся за длинный стеклянный стол, а мистер Вагнер снова уходит. Возвращается с пирожными и садится во главе стола.
Пододвигаю к себе чашку и вдыхаю аромат чая. Боже, в последнее время я не ощущала аромата прекраснее!
– Так зачем вам Минч? – спрашивает хозяин дома.
– Мой папа сказал найти его. Мистер Минч должен был помочь нам покинуть город.
– Мне жаль, но все, кто жил в нашем городке, уехали.
– Вы почему остались? – спрашивает Лари.
Мужчина печально улыбается, и морщинки вокруг его губ складываются в гармошку.
– В этом доме вся моя жизнь. Я не смог оставить его.
Отпиваю глоток чая и в блаженстве прикрываю глаза. Идеально.
Мужчина рассказывает о своей жизни, он делает это так непринужденно, словно за окном нет ужаса, воплотившегося в жизнь.
Лари быстро расправляется с чаем и просит добавки. Мужчина приносит сразу небольшой чайник и ставит на стол.
Прислушиваюсь к происходящему на улице и больше не обнаруживаю лая собак. Отпиваю еще глоток чая и поворачиваюсь к Лари.
– Думаю, нам пора.
Лари начинает вставать из-за стола, а потом на мгновение замирает.
– Алекс, – произносит он и валится на пол, попутно переворачивая со стола кружку.
– Лари!
Бросаюсь к другу, но у меня начинает кружиться голова. Что происходит?
Оказавшись у ног Лари, я больше не в силах двигаться, глаза закрываются, и я падаю на друга.
Проклятый гостеприимный хозяин опоил нас.