Утро наступает куда быстрее, чем я ожидала. Все, кто носит серое, собираются и уходят в душ, а те, кто облачен в черное, с хмурыми лицами выстраиваются в опустевшем коридоре.
Нас слишком мало. Двенадцать человек.
Келлер проходит по-нашему идеально выстроенному ряду.
– Три машины, один мотоцикл. Нужная провизия уже загружена в равных пропорциях. Пользоваться оружием только в крайнем случае. Помните, за пределами машин тишина – наш лучший друг.
– Келлер, – тихо зову я, и все поворачиваются в мою сторону.
– Брукс, я тебя слушаю.
– Могу ли я попрощаться с родными?
– Нет.
Индюк!
С тяжелым сердцем натягиваю респиратор и выхожу вслед за всеми. Коридор пуст, но голова полна мыслей. Когда последняя дверь закрывается за моей спиной, я не могу удержаться и оборачиваюсь. Там мама и Лекса, Лари и Габи. Я ведь даже не знаю, сказала сестра о беременности или нет. Я не поговорила с Лари, а наша последняя беседа оставила осадок, который я бы хотела убрать. Келлер лишил меня возможности попрощаться.
Доходим до трех военных машин. И кто бы мог подумать, нас вышла провожать сама полковник Келлер. Она стоит за переносной стойкой, на которой лежат пистолеты и запасные обоймы. Встаю последней в очереди и когда дохожу до импровизированного стенда, там остается всего один пистолет. Протягиваю руку, но она замирает от слов полковника Келлер.
– Почему Зейн взял тебя в отряд?
Поднимаю взгляд от пистолета и смотрю на полковника.
Не знаю, что ей ответить и неоднозначно пожимаю плечами.
Если вы когда-нибудь видели властного человека, то умножьте это на сотню, и у вас получится ощутить энергетику полковника Келлер. Ее холодные глаза и самоуверенность заставляют меня сжаться в маленький комок. Смотря на эту властную женщину, хочется сбежать куда-то очень далеко.
– Будь аккуратна, – говорит полковник, и я готова поклясться, что это было не предупреждение, а угроза.
Но с чего бы ей угрожать мне? Не вижу причин. Сажусь в машину и наблюдаю, как ворота, защищающие нас, приближаются. Вот они отодвигаются в сторону, и мы на скорости выезжаем за пределы базы номер восемь. Искренне надеюсь, что я еще увижу эти ворота. Пожалуйста, господи, дай мне вернуться к семье.
Рассвет уже давно позади, видимость плохая, и я не сразу распознаю очертания города. Где-то горит свет, некоторые здания выглядят как после урагана, выбиты окна и снесены двери, на улицах валяются тела. Невольно прижимаю руку к сердцу.
– Абстрагироваться, – говорит Хосе.
Поворачиваюсь к парню. Это первое слово, которое я от него услышала. Вообще я подумывала, что он немой.
– Ты это мне?
– Тебе. Нужно абстрагироваться, иначе не сможешь выполнить задание.
– Легко сказать.
– Сделать тоже несложно. Просто прими, что прежнего мира больше нет. Теперь над нами, над теми, кто не заражен, нависла угроза вымирания. И эта угроза – зараженные. Будь то ребенок или старик, мы убираем всех.
– Это чудовищно.
– Ты их не видела.
– Видела, сталкивалась с зараженными… – Это было когда?
– Две недели назад.
– Считай, что ты с ними не сталкивалась.
Что это значит? Если перед Хосе стояла возможность запугать меня до смерти, то у него это отлично получается. В разговор вступает Синтия.
– Они стали выглядеть иначе. Те, что заражены давно, уже больше похожи на… один сплошной гнойный нарыв. Их кожа слезает с тела и покрывается коростами, они больше не разговаривают, из их рта вырываются странные звуки, словно они научились общаться на совершенно ином языке, которого наш мир ранее не слышал.
– Ужас.
– Да, ужас еще тот, но также изменилось их восприятие, они бросаются только на движущиеся объекты. Если ты будешь безоружна и возле тебя окажутся зараженные – не двигайся и молчи.
– Хорошо.
– Но это касается тех, кто уже потерял кожу, бывает нам попадаются и другие, те, что заражены недавно. Их нужно опасаться не меньше. Они хитры, это их неоспоримое преимущество.
Тут же вспоминаю маму Габи, она определенно именно хитростью заманила нас с Лари.
Машина останавливается, а я напрягаюсь всем своим существом. Мы ехали по меньшей мере несколько часов. Кроме респираторов и оружия нам раздали по небольшой черной гарнитуре, через нее мы будем общаться на задании. Если хочешь что-то сказать, просто нажми на наушник, как только убираешь руку, связь прерывается.
– На выход, – приказывает нам Келлер по гарнитуре.
К слову, Келлер не ехал ни в одной из машин, его транспорт – мотоцикл, Синтия говорит, что он всегда только на нем выезжает с базы. Машины стали менее практичными, ведь большинство дорог в городах завалены брошенными автомобилями, и проехать сквозь такой беспорядок можно только на двухколесном звере.
Что значит «на выход»? Я надеялась, что мы подъедем к больнице, кто-то сходит за доктором, и мы вернемся обратно. Все покидают салон автомобиля, я же остаюсь в нем. Хьюго заглядывает внутрь и спрашивает:
– Трусиха, ты выходить собираешься?
Говнюк. Как его вообще взяли? Со мной все понятно – я преступник, вылазки – мое наказание. Но какого черта тут забыл рыжий дегенерат?
Заставляю себя выползти из машины. Пистолет за спиной не дарует мне никакого успокоения. Он только напрягает, боюсь случайно в кого-то выстрелить или же ранить себя. Кто в здравом уме дает пистолет сумасбродной семнадцатилетней девчонке? Сутулой псине тоже дали оружие, и оно меня беспокоит еще больше. Не дай бог мы останемся с Хьюго наедине, он тут же прикончит меня.
Все выходят, Келлер слезает со своего мотоцикла и направляемся к нам.
– Дальше пешком, дороги слишком забиты брошенными машинами. Пантифик и Анита, остаетесь здесь. Убрать любого, кто решит отнять наш транспорт. Остальные за мной.
Держусь ближе к Хосе и Синтии, туман мешает рассмотреть, что находится за соседним домом. Все, кроме меня и Хьюго, достали пистолеты и с видом знатоков оружия направили дула вперед. Келлер уверенно проходит от одного здания к другому, мы, как утята, шагаем вслед за ним. Во рту сохнет, а ладони потеют. Келлер останавливается и, повернувшись, говорит:
– Хосе, со мной. Остальные на месте.
– Что не так? – шепотом спрашиваю я у Синтии.
– Что-то впереди. Они зачистят дорогу, потом пойдем и мы.
Ок. Зачистят. Что это значит? Убьют все живое и полуживое? Сердце ухает о ребра, но я всеми силами пытаюсь успокоить его. Спустя несколько минут, которые длились целую вечность, Хосе и Келлер возвращаются, и мы дальше продолжаем движение.
Слева от нашей процессии происходит какое-то движение. Вглядываюсь сквозь туман, и душа уходит в пятки, когда я вижу двоих подростков. Они смотрят на нас и не двигаются с места. У парня справа сломана рука, я вижу кость, которая торчит. Они не двигаются, только их глаза неотрывно следят за нами. Чем дальше мы входим в город, тем больше зараженных нам встречается. В какие-то моменты мы замираем и ждем, когда они пройдут, иногда, наоборот, ускоряемся и скрываемся за очередным поворотом. До жути страшно. Видеть людей такими. Нам попалось уже больше сотни жителей когда-то процветающего города, и ни одного незараженного. Нам поистине повезло попасть на территорию базы номер восемь.
Слышу в наушнике голос Келлера:
– Все в здание суда. Быстро.
Осматриваюсь и вижу белое здание с широкой лестницей через дорогу от нас. Мы все бежим туда, я последняя, практически дышу в затылок Хьюго. Вижу, как Келлер открывает дверь, забегает первый в черной форме, второй, третий, четвертый, а потом за моей спиной разносится рычание. О боже! От этого звука становится тошно и страшно, он не похож на звериный рык, но и на человеческий тоже. Что-то между.
Не смею обернуться и прибавляю в скорости, обгоняю Хьюго и влетаю в здание. Слышу, как за спиной закрывается дверь, а следом в нее врезаются тела зараженных. Шлепки до отвратительности мерзкие. Но я даже не успеваю пикнуть, как разносятся выстрелы. Прикрываю голову руками и присаживаюсь на корточки и только потом понимаю, что стреляют не в нас.
С лестницы на нас бежали двое мужчин в строгих порванных костюмах, но два четких выстрела Келлера угодили прямо в лица несчастных. Они так и свалились с лестницы, скатились по ступеням, оставляя за собой влажные следы, их тела остановились в метре от меня.
Руки трясутся, а дар речи пропал.
– Брукс, не спать! – голос Келлера в наушнике.
Все бегут под лестницу. Отлепляю ноги от пола и несусь следом. Респиратор мешает нормально дышать, хочу снять его и отбросить в сторону, но последняя капля благоразумия не позволяет мне этого сделать.
Обегаю лестницу и ныряю в открытую дверь, спереди разносятся выстрелы, и я наблюдаю за тем, как зараженные валятся на пол. Келлер перезаряжает пистолет, в этот момент его подменяет Хосе. Выбегаем через черный ход и тут же врываемся в толпу. Десятки зараженных. О нет! Вот что имел в виду Паркер, говоря об аде. Люди, точнее те, что раньше были людьми, теперь являют собой ужасное зрелище. Они наполовину раздеты, их кожа отсутствует, а на кровавом месиве появились разнообразные рубцы и коросты. Под этим месивом продолжается шевеление вируса. Заметив посторонних, они тут же бросаются в нашу сторону и, широко разинув рты, начинают рычать.
– Обратно! – кричит Келлер уже не через наушник.
Развернувшись, бросаюсь в сторону двери, но меня сбивают с ног. Кто-то хватает меня за лодыжку и тащит назад. Перчатками цепляюсь за асфальт, но это не помогает. Выстрел. Меня придавливает телом. Оно воняет и вызывает тошноту. Синтия дергает меня за руку, но это и не требуется, адреналин, что подобно торнадо ворвался в кровь, приказывает мне вставать и бежать так быстро, как никогда прежде. Мы с Синтией забегаем последними, я снова сталкиваюсь с толпой тел, которых убили Келлер и Хосе. Кроме них, никто не пользовался оружием, но сейчас я поддаюсь ужасу и достаю пистолет. Не снимаю с предохранителя, но еще мгновение, и я отдамся панике окончательно.
Проходим под лестницей.
Голос Келлера в наушнике:
– Идем наверх, это здание соединено с соседним коридором в районе второго этажа. Там выйдем на улицу.
Поднимаемся по лестнице.
– Всем стоять и не двигаться.
Приказ Келлера максимально тих, но все замирают на своих местах. Сердце отбивает бешеный ритм, ведь теперь я вижу причину приказа Келлера. Пять зараженных женщин и трое мужчин хаотично передвигаются в конце нужного нам коридора. Их кожа схожа с теми, от кого мы только что сбегали на улице. Они давно заражены, и, если верить Синтии, отсутствие движения с нашей стороны должно уберечь нас от существ, что влезли в тела людей с помощью тумана.
Семерка зараженных медленно, но верно приближается к нам. Синтия сжимает мою руку, и я отвечаю ей таким же ободряющим пожатием.
Но чем ближе они подходят к нам, тем больше зараженных появляется за их спиной. Нам некуда бежать. Оба выхода забаррикадированы со стороны улицы десятками зараженных. Я до сих пор слышу, как они ломятся в двери. Перед нами уже по меньшей мере пятнадцать тел, у меня больше язык не повернется назвать их людьми. Это разлагающиеся, воняющие гнилью тела, которые только по одному богу известному закону до сих пор могут передвигаться.
Столь ужасной картины я даже в фильмах про зомби не видела. Движение со стороны Келлера привлекает мое внимание, наш командир поднимает руку к уху и нажимает на гарнитуру. Сейчас последует приказ. И каким бы он ни был, я должна выполнить сказанное Келлером.
– Оружие, – шепчет он, и мы все как один вынимаем пистолеты и направляем их на зараженных. – Огонь.
Град выстрелов сотрясает воздух, и зараженные падают как скошенные. Но я так и не выполнила задание, даже дикий страх не смог заставить меня выстрелить в… них.
– Вперед!
Бежим вперед, Хьюго появляется рядом со мной, и я ощущаю толчок в плечо. Спотыкаюсь и падаю прямо на мужчину без кожи на лице. Я вижу все его зубы, которые обнажены из-за отсутствия губ. Прихожу в себя и вижу, что Хьюго последним забегает за дверь и… она закрывается.
Поднимаюсь с тела мужчины и что есть силы бегу к двери, толкаю ее, но она не поддается. Заперто.
Рыжий ублюдок запер дверь!
Нажимаю на гарнитуру и понимаю, что одновременно связываюсь со всеми.
– Дверь заперта! – в панике вскрикиваю я.
В ответ тишина.
– Прием, – шепчу я и толкаю дверь снова, снова и снова.
Они бросили меня.
Страх холодной коркой покрывает мое тело, снизу разносится треск. Я слышу, как летят щепки от одной из дверей здания суда.
– Возвращайся к машине.
Голос Келлера выводит меня из ступора. Бегу к окну и распахиваю его. Вид – разрушенный город, снизу широкие белые ступени. Там нет зараженных, значит, они выломали парадную дверь. Улица вообще пуста, не считая брошенных машин и нескольких тел, валяющихся в хаотичном порядке.
Второй этаж, это не так уж и плохо. Так ведь? Я слышала о том, как люди выпадали и с девятого этажа и оставались в живых. Рычание зараженных все ближе и ближе, перелезаю через широкий подоконник. Встаю на выступ, шириной он не больше двадцати сантиметров, но я вообще благодарна архитекторам, что они его придумали. Стараюсь отойти от окна, чтобы меня никто не видел.
Рычание уже у меня за спиной. Кто-то хватает меня за руку и тянет на себя. Оборачиваюсь и вскрикиваю от ужаса. Еще одно лицо без кожи. Тошнота уже в горле, стараюсь отнять свою конечность у монстра, и мне это удается. Перчатка сползает с руки, и я лечу назад. Секунда парения в воздухе, и сильнейший удар выбивает из меня дух.
Машина, это была крыша машины, когда-то припаркованной возле здания суда. Каждой клеточкой тела ощущаю помятый подо мной металл.
Небо. Удивительно, но я никогда не замечала небо, а теперь его и вовсе не видно из-за всепоглощающего тумана.
Глаза слипаются, но я заставляю себя, молю и приказываю не отключаться.
Алекс, вставай!
Рычание сверху быстро приближается ко мне, но зараженному везет меньше меня, он промахивается мимо машины и с мерзким шмяком падает на ступени и больше не производит ни единого звука.
Я слышу голос Келлера, он повторяет мою фамилию снова и снова, он приказывает мне вернуться к машинам. Думаю, в этот раз я с ним согласна, но я просто так не оставлю то, что они бросили меня одну. Команда. Это не моя команда.
Превозмогая боль, соскальзываю с машины, оседаю на асфальт. В глазах вроде как двоится, но я не уверена. Туман и без этого портит всю картину. Встаю, опираюсь о машину и бреду. Спустя пару минут понимаю, что иду не в нужном направлении, разворачиваюсь и иду обратно.
Пистолета нет – я его потеряла, команды нет – они потеряли меня, сил просто нет.
Я сильно приложилась головой о крышу машины, кроме того, что тело молит меня об отдыхе, голова раскалывается. Возможно, сотрясение? Переломов у меня нет, иначе я бы не смогла идти.
Твою мать, я только что упала со второго этажа!
Проходя мимо двухэтажного дома с выбитыми окнами, я замираю. До слуха доносится шарканье. Внутри кто-то есть, я не могу бежать, я тут же упаду.
В пустующем оконном проеме появляется девушка, ее светлые волосы превратились в колтуны, под кожей шевелятся паразиты. Но она смотрит не на меня. Девушка словно принюхивается, а потом переводит на меня взгляд. Он не пустой или отстраненный, он сосредоточенный.
– Итом, – тихо произносит она.
Не понимаю. Смысл вылетевших из ее рта звуков доходит только после того, как она начинает кивать мне и махать рукой в приглашающем жесте. «Идем!» – это она сказала.
За моей спиной вновь раздается рычание. Передо мной зараженная, способная хитростью заманить меня куда угодно. Бежать от них мне не вариант. Стискиваю руки в кулаки и шагаю к окну.
Под ботинками хрустит стекло, с вымученным стоном переваливаюсь через раму, режу запястье и падаю уже внутри здания. Это просторная квартира, девушка идет прочь из комнаты, беру с пола упавшую металлическую статуэтку балерины и иду следом за светловолосой особой. Я вижу, как на ее оголенных руках шевелятся жуткие всполохи. Девушка, прихрамывая на правую ногу, шагает к входной двери, у самого выхода сидит лысый кот, девушка наклоняется, гладит того за ухом, и на голове кота тут же ползут паразиты. Меня передергивает.
Девушка останавливается у двери, открывает ее и выходит, делаю то же самое. Коридор пуст, девушка продолжает шаркать в сторону открытой двери, останавливается на самом пороге и показывает правой рукой на улицу.
Она помогает мне или заманивает куда-то?
У меня все равно нет выбора. Прибавляю шаг настолько, насколько могу, и, проходя мимо девушки, бросаю ей короткое «спасибо», я не знаю, понимает она меня или нет, но стоит мне снова оказаться на улице, дверь за моей спиной закрывается.
Ожидаю нападения и сжимаю ноги металлической танцовщицы так сильно, что кожа скрипит. Никто на меня не выпрыгивает. Оборачиваюсь и смотрю на дверь, слышу, как на той стороне шаркает девушка. Она действительно помогла мне. Странная зараженная с еще более странным котом. Чувствую себя бесконечно обязанной, но больше не торможу и иду в сторону, где остались машины, мотоцикл и двое из нашего отряда.
Бреду не разбирая дороги, сквозь туман проглядывается фигура в черном. Останавливаюсь. Человек приближается ко мне, и, разглядев в неизвестном одного из парней, что остался у машин, протяжно выдыхаю, силы практически кончаются, я знаю, что так бывает в моменты, когда мозг понимает – я спасен.
– Брукс, все в порядке, – говорит парень и, подхватив меня под руку, тащит сквозь туман.
Доходим до машин, и я сразу же забираюсь в одну из них.
– Она на месте, – говорит парень в наушник и закрывает дверь.
Кажется, я проваливаюсь в какое-то полусонное состояние, потом выныриваю из него и снова теряюсь. Основательно я стукнулась головой о машину. Время идет, и вскоре я слышу голос Зейна через наушник.
– Мы на подходе, будьте готовы уезжать.
Встряхиваю головой и собираюсь выйти из машины, чтобы помочь, если моя помощь вообще кому-то понадобится, но я не успеваю этого сделать. Когда большая часть команды оказывается возле машин, из тумана, словно призраки, появляются люди с автоматами. Их одежда такая же черная, как и наша. На мгновение на улице наступает тишина. Никто не произносит ни единого слова. Нас меньше, чем тех, кто окружил отряд Келлера.
Зейн приказывает всем нашим опустить оружие, и тут из тумана выходит безоружный человек. Он становится спиной к дверце машины, за которой прячусь я.
– Нам нужен доктор, – говорит незнакомец.
– Как и нам, – отвечает Келлер.
Это отряд с базы номер девять! Ха! По-умному же они поступили, выждали момент и теперь просто отнимут у нас доктора.
В воздухе витает тяжеленное напряжение. Противники прожигают друг друга взглядом. Выглядываю из окна, Келлер переводит на меня взгляд, всего на одно мгновение. И тут я слышу:
– Брукс, давай.
Что?! Не думаю, что делаю, быстро открываю дверь и прыгаю на спину незнакомца, но противник быстр, и, кажется, он знал, что я в машине. Он оборачивается и ловит меня за шею, словно мелкого котенка.
– Это кто у нас? – спрашивает моя неудавшаяся жертва.
Келлер не отвечает, единственный безоружный мужчина быстро разворачивает меня спиной к себе и еще сильнее выкручивает руку, я взвизгиваю и слышу голос за спиной.
– Братишка, неужели ты не познакомишь меня со столь отважной особой?
Поднимаю лицо вверх и пытаюсь заглянуть назад, респиратор не дает полностью рассмотреть лицо того, кто схватил меня, но мне хватает и глаз. Точь-в-точь такие же, как у полковника и Зейна.
Да вы издеваетесь! Двух вечно недовольных Келлеров вполне достаточно на весь земной шарик. А тут их уже трое, и это явный перебор.
– Мне нужен доктор, – повторяет голос за спиной и еще немного выкручивает мне руку.
Морщусь от боли и даже немного вскрикиваю.
– Закари, ты же знаешь мой приказ.
– Зейн, ты знаешь мой приказ. Я убью каждого из вас и заберу старика, или же ты сам отдашь его мне, поедешь к мамочке и скажешь, что операция провалена. Снова.
На короткий промежуток времени повисает тишина. Келлер опускает пистолет и приказывает своим людям сделать то же самое. Закари, или как его там, тоже приказывает своим людям опустить оружие.
– Хосе, отпусти доктора, – приказывает Зейн.
И вот я вижу доктора, он выходит вперед, и ему неважно, с кем он уедет, самое главное, что его увезут в безопасное место. И это не мои догадки, доктор сам об этом говорит, пока его уводят люди Закари.
– Вот и отлично.
Меня отпускают, и нападавшие растворяются в воздухе, так, словно их тут и не было.
– Мы позволим им уйти? – спрашивает Хьюго.
Рыжий жив, а я уже было понадеялась, что больше его не увижу. Я помню, как он толкнул меня и бросил на растерзание зараженным. Сдерживаю себя, чтобы не наделать глупостей. Я подожду и накажу ублюдка, когда он не будет этого ожидать.
– По машинам! – командует Келлер и направляется к мотоциклу.
Никто больше не осмеливается спросить у него о наших намерениях. Всем и так понятно, эту битву мы проиграли. И только когда все начинают рассаживаться по машинам, я замечаю, что нас стало на одного меньше. Мне стыдно, но я даже не знаю, кого мы потеряли.
Три машины. Один мотоцикл. Минус один черный и ноль докторов. В таком составе мы возвращаемся на базу.
Возвращаемся домой.