Дверь направо от лифта. Так было сказано в описании маршрута, и Лу, поднявшись по лестнице, уверенно повернул налево. Это он еще мог сделать уверенно. Позвонить было уже труднее. Запросто можно подойти к любой двери, постоять перед ней, развернуться и уйти – или остаться стоять, пока не наберешься храбрости позвонить. Позвонив, можно только убежать – или остаться. Шагнуть навстречу всей неизвестности, ожидающей за этой дверью. Или сразу ринуться вниз по лестнице, воображая изумление и возмущение, вызванные его бегством… Но как потом договориться о новой встрече?
Он мог бы бесконечно рассуждать об этом. Но едва он понял, что просто пытается отдалить решительный момент, как сразу уверенно надавил на кнопку звонка, быстро пригладил волосы и одежду и выпрямился с несколько неровной, но всё же улыбкой на лице. Он так долго ждал, наконец-то…
Неделю назад он отправил письмо по электронной почте, получил короткий доброжелательный ответ, и после недолгой переписки ему была назначена встреча. Он обрадовался, еще больше испугался и постарался прийти вовремя.
Дверь открыла женщина лет сорока. Лу отметил ее выверенную обычность и обыденность; описать ее можно было бы только в категориях тела, но не стиля, максимально нейтрального. И все же она не была «никакой». Она была обычной. Это, подумал Лу, должно успокоительно действовать на клиентов. Однако в его случае всё наоборот, обычная ему не подойдет… Но на самом деле именно в его случае эта обыденность была как вода в пустыне. Простота, определенность, обычность.
– Здравствуйте, – Лу не любил тянуть с тяжелыми разговорами, поэтому начал с порога. – Я должен сделать несколько примечаний к тому, что сообщил о себе в письме.
– Давайте пройдем в кабинет, – предложила женщина. Позже в своих записках он будет обозначать ее буквой «М». Пожалуй, нам тоже стоит ограничиться этим.
Кабинет: окно, книжные шкафы, два стула, диван, маленький столик в стороне, часы, листы бумаги, пластиковые бутылочки с водой.
– Да?
– Я, как вы уже могли заметить, говорю о себе в мужском роде, – сказал Лу. – Вижу, вас это не смущает.
– Мне интересно, но нет, не смущает, правда.
– Хорошо. Еще такой момент. Я написал, что обратился к вам, потому что вы умеете работать с травмой, с ПТСР, с забытыми воспоминаниями. Мне всё это нужно. Это всё было. Только… Это было не сейчас. Можно сказать, что это было не со мной, но это как раз было со мной. Только не сейчас и не здесь, и не с этим… – он обвел рукой свое тело – тело невысокой, с некоторым лишним весом, далеко не юной женщины.
– То есть?
– Я не помню. Мне нужно вспомнить. То, чего не было на самом деле.
Лу остановил на М. испытующий взгляд.
– Расскажите об этом, – предложила М.
– Это очень долго.
– А вы торопитесь?
Лу еще потряхивало от волнения, но глубоко внутри начал распускаться узел безнадежности и недоверия. Отстраненный, почти равнодушный тон М. парадоксальным образом вызывал доверие. Две мысли: «её ничем не удивишь» и «ей всё равно». Почему-то именно это «всё равно» было обнадеживающим. Ей всё равно, она не попытается вылечить, переделать, сделать неправильное правильным. Хорошо-то как – почти расслабился Лу.
– Мне хотелось бы скорее разобраться с этим. Конечно. Но что касается процесса – нет, я не тороплюсь. Я знаю, что всё происходит, как происходит, есть время по часам, и есть время жизни, и они не совпадают. Я расскажу.