Глава 7
Мира
Поспать, конечно же, не вышло. Во-первых, она пребывала в ужасном смятении. В голове роились тысячи мыслей и остановиться на какой-то конкретной ей никак не удавалось. То и дело в памяти всплывали похотливые рожи Циклопа и ловчих, сияющие личики спасенных детей и, самое печальное, она никак не могла избавиться от воспоминаний о Нем. Айседаль прочно и, похоже, надолго поселился в ее сердце. И что с этим прикажешь делать? Если бы можно было заставить себя не думать! Ничего к нему не чувствовать…
Во-вторых, ей было просто жизненно необходимо принять ванную. Не могла же она выйти к завтраку в таком вот неподобающем виде? Всклокоченной и грязной, в синяках и ссадинах? Поэтому она взяла на себя роль капризной принцессы и приказала немедленно приготовить купель, а служанку не пустила даже на порог. Еще и приближаться к себе запретила, чтоб избавиться от лишних глаз.
Теплая вода помогла наконец-то расслабиться. Во всяком случае, приключения ее остались за крепкими стенами двора и теперь казались не более чем ночным кошмаром.
Несмотря на жаркую погоду, она надела платье с длинными рукавами. Искусная вышивка, спускающаяся замысловатым рисунком от плеча к манжетам, удачно маскировала следы, оставшиеся от веревок на запястьях. Пышная, в пол, юбка, так же скрывала кровоподтеки на коленях и лодыжках. И все же, Мира вышла к завтраку с некоторой опаской. Пусть внешность свою она привела в порядок, глаза ее и поведение могли выдать с головой любому внимательному собеседнику. Однако, к ее облегчению, Дирион ничего не заметил. Вежливо поинтересовался, как ей спалось и, погруженный в свои раздумья, приступил к трапезе. Младший принц выглядел не самым лучшим образом. Впрочем, что тут удивительного? Бледное лицо, тени под глазами уже стали его привычным образом. Удивительным было то, что за все время завтрака он не проронил ни слова, а только морщился, как от головной боли, и постоянно дотрагивался до висков. От еды он также отказался и, что самое необыкновенное, пил обычную воду.
– Ты что, опустошил весь запас вина в первую же ночь? – Дирион мельком посмотрел на брата и хмыкнул. – Нам ехать еще пять дней, чем ты будешь заниматься?
– Не волнуйся, – неохотно парировал тот. – Забыл, что мы проезжаем лучшие винодельческие угодья нашего королевства? Здесь я точно не заскучаю.
– Пусти козла в огород, – проворчал Дир и встал из-за стола. – Ладно. Собирайтесь. Скоро выезжаем.
– К чему спешить? Если ты не в духе, нечего срываться на других. – Недовольно процедил Тео.
– Да, не в духе. Прошлой ночью Айседаль напал на процессию с «зараженными». Пленников и след простыл, а вот ловчие…
– И что с ними, – судя по усталому голосу, младший принц задал этот вопрос скорее для приличия, будто и дела ему не было до проделок знаменитого разбойника.
– Они все мертвы.
Тео замер с чашкой возле рта, поставил ее на стол, переспросил:
– Что ты сказал?
– Что слышал, – буркнул Дирион. – Айседаль расправился со всеми, не выжил никто. Этот выродок не пожалел даже тех, у кого остались дети и престарелые родители.
Смысл сказанного дошел не сразу. Мира прижала руки к груди, чувствуя, как горький комок встал в горле. Как такое может быть? Он же сказал, что пощадил их! Выходит, он лгал? Но… Он же спас ее, так искренне заботился об окружающих! Как он мог смеяться после того, как… Жгучий спазм не давал сделать и вдоха, поэтому она издала некое подобие всхлипа, чем сразу привлекла к себе внимание.
– Мираэль, прости, прости, – Дирион поднялся и подошел к ней, нежно взял ее ладони в свои. – Зря я сказал при тебе такое! Но ты должна понимать, как он опасен!
Девушка замотала головой, чувствуя, как накатывают, душат слезы.
– А если это не он? Если он не виноват!
– Увы, – мрачно отрезал Дирион, – на трупах нашли его знак, ледяной георгин… Он хуже зверя, хуже всякой твари…
Хлопнула дверь и Мира вздрогнула. Это младший принц, не говоря ни слова, вышел из комнаты.
Тео
Дела принимали совсем скверный оборот. Мало того, что после ночных приключений, он еле стоял на ногах. Слишком долго находился в обличье девина, слишком много волшебных сил потратил. Его ведь предупреждали, нельзя пользоваться даром без риска для собственной жизни – это только рожденные с силой черпают ее безвозмездно, а для такого как он, обычного человека, продолжительное пребывание в шкуре девина чревато самыми ужасными последствиями. Но разве мог он доверить кому-то другому жизнь принцессы? И пусть он чуть не загнал коня, все же успел довезти ее до дома, прежде чем окончательно растратить ледяной ресурс. Он не успел отдохнуть и все утро пожинал плоды своего упрямства – мучился от головной боли и слабости. Но готов был терпеть откат сколько угодно, только бы не слышать отчаяния в голосе Мираэль. Она ему доверилась, и он прислушался к ее просьбе. В робкой надежде, что еще не все потеряно, что сам он еще не полностью увяз во тьме и может быть спасен, осторожничал, щадил тех, кто оказался в шкуре ловчего по нужде… Да, он разделался с главарем, но тот сам нарвался, жаждал крови и наживы, но те, остальные?
Он сделал все, чтобы избежать лишних жертв, и что из этого вышло?
Тео забрался в экипаж и рухнул на сиденье, совершенно не заботясь об остальных. Сейчас его волновал один вопрос – кто же так настойчиво пытается сделать из Айседаля жестокого убийцу? Сначала ему приписали нападение на поместье, теперь вот расправу над ловчими… Его имя гремит даже там, где сам он никогда не был.
Усталость все же взяла свое. Он погрузился в беспокойный мрак, выныривая на поверхность лишь чтобы глотнуть вина и отметить, как изменяется освещение в карете: от свеже-утреннего, затем ослепительно-дневного и до розовато-вечернего. Иногда ловил на себе недовольные взгляды братца и укоризненные принцессы, но даже это его не тронуло. Пусть думают, что он находится в пьяном сне, так, во всяком случае, ему не надо поддерживать разговор и выслушивать, какой Айседаль кровавый палач.
Следующие дни путешествия он также отмалчивался, пребывал в полудреме, постепенно набираясь сил. Хорошо еще, на приключения больше никого не тянуло, а предстоящее разбирательство в разоренном поместье угнетало все больше.
Между тем они приближались к Ветреной долине, пейзаж за окном тоже изменился, сочную зелень и пестрые цветы сменила довольно унылая картина: низкорослые растения кое-как выживали на каменистой почве, а на горизонте темными мазками проступал горный хребет. Свободный, прохладный ветер с гулом задувал в щели, так что принцесса поежилась и обхватила плечи руками. Дирион, заметив, что невеста мерзнет, но тактично помалкивает, накинул на ее плечи плед.
– Странно, – задумчиво произнес он, – обычно в это время года здесь не так холодно. Как говорят местные, Арзак пробуждается с первыми красными листьями. А до осени еще довольно далеко.
– Арзак? – переспросила Мира.
– Она и этого не знает, – хмыкнул Тео и отвернулся, всем своим видом демонстрируя, что совершенно не удивлен такой невежественностью, свойственной всем женщинам.
Роль ядовитого на язык братца отлично ему удавалась, так как Дирион помрачнел и не замедлил вступиться за свою невесту.
– Она и не должна знать. Эта легенда не так распространена, как истории о подвигах великого Ардара. Но она довольно поучительна.
– Можно мне узнать, о чем она? – Глаза девушки засветились искренним, даже детским каким-то интересом и восторгом в ожидании новой сказки.
– Конечно, – с готовностью ответил Дирион. – Он театрально откашлялся, чем окончательно развеял печаль невесты, и начал рассказ.
– Когда-то, очень давно, Ветреная долина считалась краем света. Здесь не было ничего, кроме льда и снега. Птицы облетали безжизненную землю стороной, звери, чуя опасность, держались подальше, да и путники, без того редкие, не отваживались пройти вглубь дальше мили. По этой застывшей в вечном сне пустыне вольно прогуливался только ветер. И ее хозяин, могучий дракон Арзак. Огромный, как скала, он превращал в лед все, к чему прикасался. Одним взмахом крыла призывал он бури, яростным рыком изрыгал из пасти лавины снега.
Люди боялись, что когда-нибудь дракону наскучит бродить по собственным землям, и он отправится к человеческим поселениям. Тогда всем пришел бы конец. Но скольких бы смельчаков они не отправляли на битву с чудищем, не вернулся никто. Арзак был непобедим. Стоило ему только взглянуть на врага, как тот немедленно оборачивался ледяной статуей. И ничто не помогало его одолеть, ни крепкие доспехи, ни острый клинок, ни твердая рука. Несмотря на обещанную награду, количество героев, желающих избавиться от дракона, в конце концов иссякло. Но однажды в королевство явился чужестранец. Прибыл он с юга, при себе имел лишь котомку с хлебом, да небольшую шкатулку, содержимое которой показывать отказался. Он лишь заявил, что внутри – оружие, способное сразить ледяного дракона. Конечно же, никто ему не поверил. Шутка ли, самые сильные и отважные воины потерпели поражение, а этот, щуплый, болезный даже какой-то, да против самого Арзака задумал выступить? Но чужестранец не обратил внимания на усмешки, а отправился на битву с драконом. Ступив на его землю, он достал заветную шкатулку и открыл ее. Тем, кто из любопытства последовал за чужаком, сначала показалось, что на свободу вырвался сгусток пламени. Однако, приглядевшись, они поняли, что это всего лишь бабочка. Хотя и самая прекрасная, из всех, что им доводилось видеть. Маленькая, хрупкая, она легко запорхала над застывшей землей, замерцала живой оранжевой искоркой, отражаясь в омертвевших глыбах льда. «Это Лира, огненная бабочка, – пояснил чужестранец, – она сможет победить».
Дракон, увидев непрошенную гостью, вышел ей навстречу, удивленно разглядывая. Он знал, что столь крохотное существо не сможет навредить ему, поэтому просто следил как она приблизилась и зависла в воздухе прямо напротив его морды. Арзак не мог отвести от нее взгляда: никогда еще ему не встречалась такая красота. Одинокий дракон привык к белоснежным дюнам, искрящимся голубым льдам, россыпям серебряных огней, с которыми играли солнечные лучи. Но он никогда не видел живого пламени. И этот танец оранжевых крыльев завораживал его все больше. Он не мог оторваться от прекрасного зрелища, сам не понимая, что снег вокруг него, да и он сам, начинает таять. Из глаз дракона покатились слезы – жар пламени достиг его сердца, растопил вековой лед. Вскоре от дракона осталось лишь небольшое озерцо сверкающей воды. Так маленькая бабочка победила огромного монстра.
Знаешь, в чем суть этой легенды? – спросил Дирион, не без удовольствия разглядываю Миру, которая все еще находилась под впечатлением услышанной истории.
– В чем же? – очнулась она.
– В том, что нельзя недооценивать врага. Он может выглядеть безобидно, однако это не значит, что можно расслабляться. Арзак проиграл, потому что уверовал в собственное превосходство, в свою неуязвимость. И не принял бабочку всерьез, за что и поплатился.
– А мне показалось, дело в другом, – задумчиво пробормотала девушка.
– В чем же? – заинтересовался Дирион.
Тео тоже оторвался от созерцания пейзажа за окном и повернулся в ее сторону.
– Ну, мне показалось… – неуверенно начала она, отчаянно краснея, – мне кажется, даже ледяной дракон может влюбиться. Бабочке удалось разморозить его чувства, растопить сердце, именно поэтому он плакал – понял, каким на самом деле был одиноким.
– Женщины, – Тео не удержался и прыснул от смеха. – Всюду любовь вам мерещиться.
– А почему бы и нет, – поддержал Миру жених, – мне эта версия тоже нравится.
– Вот, видишь, Дир, – Тео уже не мог остановиться, зная, что снова перегибает палку. И от того, что с каждым таким выступлением Мира ненавидит его все больше, почему-то стало очень тоскливо. – Твоя невеста как та бабочка Лира, у них даже имена похожи. Она уже очаровала тебя, пробралась в твое ледяное сердце, а ты во всем ей потакаешь. Смотри, не превратись в лужу, как тот несчастный дракон.
– Ты… – побагровел от злости наследник, но тут карета остановилась.
Они прибыли на место.
Мира
Вот опять! Ну что она ему сделала? Почему он цепляется к каждой фразе? Как можно быть таким озлобленным? Если у него с братом натянутые отношения, то тогда почему отыгрывается на ней? Младшего принца она совершенно не понимала. Тот всеми силами демонстрировал свое пренебрежительное к ней отношение, оскорблял и унижал, но при этом, не раздумывая, бросился на защиту абсолютно чужой девочки-зараженной, не побоялся в одиночку выступить против отряда ловчих. Как в одном человеке может скрываться две настолько противоположные личности? Или же это все ее фантазии и желание отыскать в нем хоть что-то хорошее?
Миру колотило от избытка эмоций. Чтобы остыть, она первой выскочила из кареты, о чем тут же пожалела: ледяной ветер бросился на нее словно голодный зверь, мигом выгнал из тела все тепло, окатил морозной волной, так что стало трудно дышать.
– Осторожнее, Госпожа. Не поскользнитесь.
Мираэль удивленно прищурилась – на улице было темно, так, что не видно ни зги, ветер с силой хлестал в лицо… Неудивительно, что она сначала не заметила человека, встречающего гостей. В своей черной накидке он почти сливался с плотно растущими здесь деревьями, да и лицо его скрывал высоко поднятый воротник. Девушка заметила только, что у незнакомца, по всей видимости, дворецкого, косматые брови, большой орлиный нос, пышная борода и такая же густая шевелюра, которую нещадно трепал порывистый ветер. Мужчина этот по-хозяйски набросил ей на плечи плащ, подбитый мехом.
– Заморозки в этом году ранние, – продолжил он, – ступайте аккуратнее.
Под туфельками и правда хрустнула ледяная корка, изо рта вырвалось белое облачко пара. Мира осторожно сделала несколько шагов,
Бледный свет редких фонарей освещал небольшие участки аллеи, как будто отвоевывал их у тьмы в жестокой, неравной битве. А тягучая черная клякса расползалась все дальше, грозя поглотить любого, кто окажется на ее пути… Мира обхватила себя руками, поежилась. Кожа покрылась мурашками, но вовсе не от ветра, как показалось сначала. Тревожное, неприятное чувство охватило все ее существо, так что она невольно схватила за руку Дириона, очень кстати оказавшегося рядом. Ладонь его была крепкой, горячей и сильной, что немного успокоило.
– Нам очень жаль, что приходится встречать вас вот так, с запасного подъезда, – хрипло произнес дворецкий. – Однако парадный вход сильно пострадал во время нападения. Не хотелось, чтобы вы видели последствия, не подготовившись.
– Последствия? – переспросил Дирион, уверенным жестом подхвативший невесту под локоть, словно почувствовал ее тревогу.
Дворецкий покосился на девушку и промолвил:
– Об этом вам следует справиться у хозяина. Следуйте за мной.
Внезапно, сзади раздался шум и звон разбитого стекла. Мира подскочила на месте и обернулась.
– Чтоб вас всех! Гребаная деревня! – Тео, рассыпая крепкие ругательства, поскользнулся на обледеневшей земле и пытался сохранить равновесие, схватившись за карету. У его ног валялся расколотый на черепки кувшин с вином. – Да тут темно как в…
– Прекрати! – рявкнул Дирион, заглушая скабрезное слово братца. – Ты можешь вести себя нормально?
– Прошу меня простить, молодой господин, – дворецкий помог Тео выпрямиться. – Мы лишились большей части обслуги, в том числе тех, кто отвечал за освещение, и едва способны поддерживать комфорт в основном здании поместья. Это временные трудности, обещаю, в скором времени, мы все исправим.
– Как же, – младший принц резко высвободился из хватки дворецкого, зло выплюнул, – как были в заднице, так в ней и останетесь. Со светом или без.
Дирион уже открыл рот, чтобы приструнить брата, но Мира потянула его за руку. Она не горела желанием оставаться здесь хоть секундой больше.
Несмотря на грубую выходку Тео, тягучая, гнетущая атмосфера рассеялась, Мире даже дышать стало легче. Тени отступили и оставшийся путь до поместья ей показался уже не таким страшным.
Тео
Что-то притаилось под колесами кареты, и он это почувствовал сразу. Нечто холодное, склизкое и липкое коснулось его обостренных чувств девина. И хотя он не мог разобраться, какой именно враг их поджидает снаружи, одно понял точно – он очень опасный и голодный. Скрытый ночным мраком, готовый атаковать.
А Мираэль вышла из кареты первой. Нет, даже не вышла, выпорхнула, как испуганная неосторожным движением или звуком птичка. И он не успел ее остановить. Время замерло и, на какое-то мгновение, сердце его так же перестало биться в ожидании самого страшного. Ее крика, захлебывающегося в предсмертной агонии. Некогда размышлять! Он должен что-то сделать, прямо сейчас. Тео закрыл глаза, сосредоточился, кончики его пальцев побелели, сплетая морозное заклинание. И пусть снаружи вдруг стало дико холодно, а земля под каретой мгновенно покрылась толстой коркой льда, лучше пусть Мира простудится, нежели случится непоправимое…
Тварь оказалась в ловушке. Тео почувствовал, как от неожиданности та задергалась, пытаясь вырваться, выбраться из ледяных оков, в которых застряла, словно муха в смоле. К счастью, в карете он остался один, Дирион спешил к невесте и не успел заметить неладное. Тео захватил кувшин с вином и последовал за ним. Спустился с услужливо подставленных ступеней, напружинился, готовый действовать. Без формы девина шансов было немного – в его арсенале имелся лишь один ледяной клинок, которым он мог воспользоваться. И очень надеялся, что ему удастся справиться с опасностью, не раскрывая своего «Я».
Снаружи было очень темно, но Тео, обладая нечеловеческим зрением, отлично видел то, что притаилось под каретой. Небольшое, с кошку, существо барахталось в снежной крошке, остервенело сражаясь за свободу. Однако, на зверя оно мало походило, скорее, напоминало какого-то насекомого – переростка с жестким панцирем и десятком-другим ног. Оно как раз сделало мощный рывок и вырвалось на волю, раззявило омерзительную зубастую пасть: такой вцепится – не оторвешь! Только напасть не успело. Ледяное острие вонзилось твари в морду, где находилось самое уязвимое место и с силой отбросило во тьму. Одновременно с клинком, Тео выпустил из рук кувшин с вином и крепко выругался, заглушив возню с ночной многоножкой. Признаков жизни та больше не подавала, и младший принц позволил себе расслабиться, прекрасно отыграв роль опьяневшего и озлобленного на деревенские «удобства» столичного неженки.
Однако, следуя за братом и его невестой, он все же не мог не задать себе вопрос: «Что, дьявол побери, здесь творится?»