Я испытывала двоякие ощущения, и это ещё мягко сказано. Вихрь противоречивых эмоций бушевал внутри меня, путая мысли и заставляя сердце биться чаще. С одной стороны, поведение Селима вызывало во мне полнейшее недоумение. В одно мгновение он бесчувственный робот, машина для принятия решений, лишённая каких-либо эмоций.
Селим даже не отчитал меня за ту импровизированную сцену с «девушкой»!
Если бы меня попросили описать своего нового босса, первое однозначно было бы – Селим властный, требовательный, и холодный как лёд… Но в другое время его поведение – это даже сложно объяснить…
Он не милый, отнюдь. Скорее… уязвимый? Человечный?
Как будто стальная маска, которую носит постоянно, на мгновение треснула, – когда он почувствовал… облегчение, если так можно позвать, – позволив мне увидеть проблеск чего-то настоящего, спрятанного глубоко внутри.
С другой стороны… я молодая женщина, чёрт возьми!
И когда рядом со мной, особенно так близко, находится невероятно красивый мужчина, я, естественно, не могу не заметить этого.
Да, иногда Селим невыносим, выводит меня из себя своими приказами, холодностью… и странным поведением. И да, это только первый рабочий день, который, честно говоря, больше похож на какой-то сюрреалистический фильм.
Но моё тело предательски реагирует на его близость. На тепло его кожи, которое согревает, на едва уловимые вибрации его голоса…
Когда он так пристально смотрел на меня, изучая моё лицо, словно пытался раскусить какую-то сложную загадку, мне стало неловко. Жар прилил к щекам, и я инстинктивно отвернулась, не в силах выдержать его пронизывающий взгляд. Но мысли продолжали кружиться вокруг него и этого момента.
Что он увидел на моём лице, когда так пристально смотрел на меня? Что сделал, если бы я не отвела взгляд? Поцеловал бы?
От этой мысли мои щёки вспыхнули ещё сильнее, и я поспешно постаралась отбросить её.
«Так, Камилла, соберись!» – мысленно одёрнула я себя. – «Это твой первый день, а ты уже фантазируешь о своём боссе! Между нами могут быть только строго рабочие отношения. Точка».
Но, как ни старалась, эти мысли не отпускали меня. И я настолько погрузилась в свои раздумья и внутренний хаос, что совершенно не заметила, как Селим уснул.
Прямо у меня на коленях. Спал, как ребёнок, доверчиво положив голову на мои бёдра.
Это было так неожиданно, так… интимно. Странное чувство кольнуло меня где-то под рёбрами. Нежность, смешанная с тревогой и… чем-то ещё. Возбуждением?
Да, пожалуй, это было именно возбуждение.
Горячая волна прокатилась по моему телу, заставляя кончики пальцев покалывать. Я едва сдерживала себя, чтобы не отдёрнуть руку от его волос. Сейчас я видела Селима таким… уязвимым. Без привычной маски холодности и властности. Его лицо, обычно напряжённое и жёсткое – хотя откуда мне знать, я видела его всего два раза в жизни, но всегда именно таким, – разгладилось, как будто его во сне покинули все демоны, терзавшие его наяву. Тёмные, густые ресницы отбрасывали тени на высокие, резко очерченные скулы. На шее, чуть видневшейся из-под расстёгнутого воротника рубашки, пульсировала вена. А губы… которые при мне всегда были плотно сжаты в жёсткую линию, сейчас были мягкими, слегка приоткрытыми.
Тепло его тела проникало сквозь тонкую ткань моего костюма, обжигая кожу. Я слышала его ровное, спокойное дыхание, вдыхала лёгкий, древесный ароматом дорогого одеколона. Этот запах… опьянял, дурманил, заполнял собой всё пространство вокруг, делая его ещё более интимным и опасным.
Его голова отяжелела на моих коленях. Дыхание стало ещё глубже, ровнее. Лицо приобрело удивительно спокойное, почти безмятежное выражение.
«Что со мной происходит?» – мысль пульсировала в висках, отзываясь гулким эхом в груди. Сердце забилось где-то в горле, а ладони стали влажными. – «Почему меня так задевает его близость? Почему эта уязвимость волнует меня больше, чем его показная сила и властность? Я же едва знаю этого человека! Кто он на самом деле? Что скрывается за фасадом успешного бизнесмена? Чем именно занимается по ночам, когда город погружается во тьму? И почему, чёрт возьми, меня это так волнует?!»
Я нервно сглотнула, чувствуя, как пересыхает во рту, а ладони становятся влажными и липкими. Мой разум вопил, призывая к осторожности, рисуя картины всех возможных катастрофических последствий. Но тело… не слушалось разума. Оно жило собственной, непонятной мне жизнью и предательски тянулось к нему, как мотылёк к опасному, обжигающему, но безумно притягательному огню. Я беспокойно заправила выбившуюся прядь волос за ухо, потом потёрла пальцами воротник пиджака, который вдруг стал невыносимо тесным, сдавливая горло, мешая дышать. Казалось, что даже стены кабинета сжимаются, превращаясь в клетку, лишая меня последней капли кислорода.
Я не могла не признаться себе: этот момент его полной уязвимости пробуждал во мне странное, незнакомое ранее чувство. Ощущение силы, власти… и острого, почти болезненного желания защитить его от всего мира. Его уязвимость притягивала меня, и я, не в силах сопротивляться этому магнетическому притяжению, сделала то, что раньше считала категорически неправильным, недопустимым.
Осторожно, кончиками пальцев, почти не дыша, коснулась его лба, разглаживая едва заметную морщинку. Кожа была тёплой, и неожиданно гладкой. Затем, как заворожённая, коснулась его бровей – тёмных, густых, идеально очерченных. Мой палец, слегка дрожа, скользнул по резко очерченной скуле, затем по лёгкой щетине. Это ощущение – такое интимное, такое… запретное – мгновенно вызвало во мне целую лавину новых, незнакомых чувств. У меня перехватило дыхание и в тот же миг словно током ударило. Волна жара разлилась по телу, доходя до самых кончиков пальцев. Я резко отдёрнула руку, как от ожога, и глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь, пробежавшую по всему телу.
«Что я делаю?!» – мысль вспыхнула в мозгу, как молния, освещая все тёмные уголки моего подсознания. – «Селим же… мой босс! И он… спит! А я тут фантазирую…
Я закусила губу, пытаясь справиться с новой волной дрожи в руках.
Боже мой, что со мной? Почему этот мужчина заставляет меня забыть обо всём – о приличиях и здравом смысле? Это неправильно. Опасно. Но… боже, как же сильно хочется коснуться его… Узнать, каков он на вкус, провести пальцами по его губам, почувствовать их тепло, форму…
Желание, как ядовитый плющ, оплело меня, заглушая голос здравого смысла. Я не могла больше сопротивляться.
Всего одно прикосновение… Что может случиться?
Осторожно, как в замедленной съёмке, рука, словно ведомая невидимой силой, снова потянулась к нему. Кончики пальцев замерли в миллиметре от его губ. Мне хотелось обвести их контур, почувствовать текстуру, тепло… Затаив дыхание, я склонилась ещё ниже, не в силах противостоять безумному импульсу.
И в этот самый момент Селим проснулся.
Его глаза распахнулись, наполнившись первобытным ужасом. Зрачки расширились, поглощая весь свет. На лбу выступили капельки пота, по вискам запульсировала жилка. Он резко вдохнул, грудь вздыбилась, и с губ сорвался сдавленный, полный боли и ужаса крик:
– Не трогай меня, блядь!
Всё произошло так быстро, что я не успела даже отшатнуться. Склонившись над ним, я оказалась слишком близко. Его голова резко дёрнулась вверх, и мой лоб с силой столкнулся с его. Пульсирующая боль, как удар электрическим током, пронзила виски. В глазах потемнело, мир вокруг закружился в тошнотворном водовороте.
– Ай! – вскрикнула я, инстинктивно отшатнувшись назад, и прижала руку ко лбу, чувствуя, как под пальцами стремительно растёт шишка.
Селим, тяжело дыша, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, осел обратно на диван. Пальцы судорожно впились в волосы, а плечи сотрясались, пока он бормотал что-то невнятное на турецком, сдавленное, бессвязное, будто бредил в лихорадке. Волны ужаса исходили от него, заполняя собой всё пространство.
Ошеломлённая ударом и испытывая нарастающую боль во лбу, я смотрела на него и не понимала, что произошло.
Что вызвало такую бурную, неадекватную реакцию? Неужели простое прикосновение во сне?
Мысль о том, что он мог так отреагировать именно на меня, кольнула острой иглой.
– Господин, Демир? – произнесла я тихо и неуверенно, голос слегка дрожал. – С вами всё в порядке?
Он резко поднял голову, и я вздрогнула от дикого, затравленного взгляда. Ужас ещё не отступил, к нему примешивалось смятение, как будто сам не понимал, что только что произошло. В его глазах не было ни раскаяния, ни сочувствия – лишь пустота. Как будто кто-то выключил свет за его зрачками. Селим открыл рот, пытаясь что-то сказать, но из горла вырывался лишь сдавленный, хриплый звук. Наконец, с огромным трудом, выдавил:
– Извините… я… не хотел причинить вам боль. Мне… просто… я… Siktir! BOK!
P.S «Siktir» в переводе с турецкого языка – «блядь», «BOK» – «дерьмо»/
Он замолчал, сжав челюсти так сильно, что желваки заходили ходуном. Отвернулся, уставившись в одну точку невидящим взглядом. Его лицо снова стало маской, лишённой всякого выражения. Как будто щёлкнул невидимый затвор, отрезая его от внешнего мира.
Осторожно коснувшись лба, я поморщилась от боли. На подушечках пальцев остались алые капли.
Несильно, но всё же…
Боль пульсировала, отдаваясь тупой, ноющей ломотой в висках. Мир вокруг всё ещё слегка покачивался, как палуба корабля во время шторма.
Селим продолжал сидеть неподвижно, окаменев как статуя, уставившись в одну точку невидящим взглядом. Его молчание, полное отсутствие какой-либо эмоциональной реакции, пугало больше, чем крик. Это была не просто тишина, а глухая, непроницаемая стена, отгораживающая его от реальности.
Меня ещё сильнее захлестнула волна вины. Это я во всём виновата!
– Господин, Демир? – повторила я ещё раз, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. – нам обоим нужен лёд. У вас здесь есть бар?
Он медленно повернул голову, взглянув на меня пустым, невидящим взглядом. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он, казалось, зарегистрировал мой вопрос. Резко, почти механически, кивнул и, не говоря ни слова, поднялся на ноги.
Наблюдая за ним, я чувствовала нарастающую тревогу, смешанную с виной.
Я вторглась в его личное пространство. Мне не следовало прикасаться к нему.
Селим подошёл к шкафу в углу кабинета, открыл его с такой силой, что дверца ударилась о стену с глухим стуком. Я мельком увидела внутри несколько бутылок дорогого виски, турецкие вина и ракы, прежде чем он достал из небольшого встроенного холодильника ведёрко со льдом. И подойдя ближе, не глядя на меня, резко протянул его.
– Спасибо. – прошептала я, чувствуя себя совершенно потерянной и не зная, что ещё сказать.
Взяв ведёрко, я невольно обратила внимание, что он не делает ни малейшей попытки приложить лёд к своей быстро распухающей шишке.
– А как же вы? – спросила я, невольно хмурясь.
– Обойдусь.
Я покачала головой, встала с дивана и, достав из кармана брюк небольшой платок, подошла к нему. Завернув несколько кубиков льда в ткань, я осторожно приложила импровизированный компресс к его лбу.
– Что вы делаете?! – Селим дёрнулся и резко, но всё же осторожно, отстранил мою руку. – Всё нормально, я же сказал, обойдусь!
– Конечно. – не удержалась я от язвительной реплики. – Будете ходить с шишкой размером с голубиное яйцо? Вам нравится эстетика побоища?
Его челюсти напряглись, желваки заходили ходуном. Но он промолчал, только смотрел на меня тем же пустым, непроницаемым взглядом. Эта холодная маска безразличия раздражала ещё больше.
– Знаете, господин Демир, а вы довольно странный. – продолжала я, не в силах сдержать сарказм. – Делаете вид, что вам всё равно, но вы хоть и мужчина, но тоже человек и имеете права чувствовать боль. Вы хоть понимаете, как это выглядит со стороны, когда ведёте себя так, будто вас ничего не волнует и изображая из-за себя неуязвимого альфа-самца?
На долю секунды в его глазах что-то мелькнуло. Не эмоция, а скорее тень… беспокойства, которая тут же исчезла, спрятавшись за привычной маской безразличия. Он плотно сжал губы, превратив их в тонкую линию. Это молчание давило гораздо сильнее, чем любые слова.
Внезапно волна стыда нахлынула на меня, заставив покраснеть. Я опустила плечи, взгляд упал на пол.
– Простите меня. – пробормотала я, едва слышно. – Мне не следовало… ни во сне, ни сейчас…
– О чём вы? – резко спросил он, брови слегка сошлись на переносице. Голос был хриплый, низкий, лишённый всякой интонации.
– Ну я… коснулась вашего лица, пока вы спали… а когда проснулись, крикнули не трогать вас.
Селим молчал, несколько секунд смотрел на меня тем же пустым, непроницаемым взглядом. В наступившей тишине было столько невысказанного и напряжения, что казалось, воздух вот-вот потрещит. Меня охватило неприятное ощущение, как будто я разговариваю с призраком, а не с живым человеком.
– Я отвезу вас домой. – отрезал он ледяным тоном. И не дав мне даже ответить, он развернулся и быстрым, почти агрессивным шагом направился к выходу. – У вас есть пять минут, чтобы собраться. Я буду ждать вас на парковке.