Я спускалась по лестнице, чувствуя, как напряжение последних часов сковывает меня. Мои шаги тихо отдавались в пустом холле. Селим молча следовал за мной, держась на расстоянии пары ступенек. Мысль о брачном контракте, заключённом всего несколько часов назад, назойливо крутилась в голове, как заевшая пластинка. Решение, которое мы приняли, должно было изменить наши жизни на целый год. А сейчас мне предстоял следующий, куда более пугающий шаг – объяснить всё матери.
Внизу в залитой тёплым светом гостиной, мама оживлённо беседовала с Амелией. Я услышала обрывки их разговора, весёлый детский смех дочери. Эта беззаботная картина, полная домашнего уюта, резко контрастировала с тревожным смятением в моей душе. Сердце колотилось где-то в горле, предчувствуя сложный разговор.
На последней ступеньке я невольно замедлила шаг. Селим, не оборачиваясь, прошёл мимо, бросив на меня короткий, безразличный взгляд. И направился к бару с привычной плавной походкой, словно весь мир принадлежал ему.
«Включая меня». – эта мысль пронзила меня с болезненной ясностью.
– Мама! – крикнула Амелия, заметив меня. Она вскочила с дивана и с радостным визгом бросилась навстречу. Я присела, чтобы оказаться с ней на одном уровне. Маленькие ручки обвили мою шею, а её мягкие кудряшки щекотали щёку. В её глазах сверкали искорки счастья, и я, несмотря на внутреннюю тревогу, выдавила из себя слабую улыбку.
– Привет, моя хорошая. – произнесла я, крепко обнимая её и вдыхая сладкий, знакомый запах детства. В этот момент мне отчаянно хотелось остаться в её беззаботном мире, спрятаться от реальности, от той рискованной сделки, на которую я пошла.
– Камилла, что-то случилось? – мамин голос, полный тревоги, резко вернул меня к действительности. Её проницательный взор был прикован к моему лицу. – Ты выглядишь… очень бледной.
Я опустила Амелию на пол и, сделав глубокий вдох, произнесла:
– Мама, я выхожу замуж за Селима.
Слова прозвучали громче, чем я хотела. Молчание повисло в воздухе, как тяжёлое облако. Я видела, как выражение лица моей матери меняется – от шока к недоверию, а потом к испугу. Она уставилась на меня с широко раскрытыми глазами, словно не веря своим ушам.
– За своего босса? – наконец выговорила она, медленно подбирая слова. – Которого знаешь чуть больше недели? Ты… серьёзно? Камилла, это же… это безумие!
– Мама, я понимаю, что это неожиданно, но… – начала я, лихорадочно соображая, как объяснить ей всё, не раскрывая правды о фиктивном браке. В голове проносились обрывки фраз, но ни одна не казалась достаточно убедительной.
– Но почему? – перебила она, её голос напоминал трещащую проволоку. – Что тебя толкнуло на такое решение? Тебе что-то угрожает?
Её тревога резонировала во мне, усиливая мою собственную. Я открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент к нам подошёл Селим со стаканом виски в руке. Он остановился рядом, и воздух вокруг словно наэлектризовался. От него повеяло холодом – не физическим, а каким-то внутренним, исходящим из самой его сути. Его присутствие сейчас лишь давило, усиливая нервозность. В этот момент, глядя на него, я остро осознала, на какой огромный риск иду, ввязываясь в эту авантюру. Но пути назад уже не было. Я сделала свой выбор.
Внезапно Селим обнял меня за талию, притягивая к себе. Этот жест, который должен был продемонстрировать нашу близость, вызвал у меня лишь внутреннюю дрожь. Его прикосновение было вежливым, почти безличным, и так отличалось от того, как он обнимал меня в кабинете. Тогда в его объятиях было что-то другое, что заставляло сердце биться быстрее.
– Нет, миссис Дэй. – обратился он к моей матери ровным, спокойным голосом. Его взгляд скользнул по моему лицу, задержавшись на долю секунды, прежде чем вернуться к ней. – Вашей дочери ничего не угрожает. Мы любим друг друга и решили пожениться.
Эта фраза, такая простая и в то же время сложная, повисла в воздухе, резко контрастируя с реальностью нашего фиктивного брака. Удар под дых – именно так я ощутила слова Селима.
Любим друг друга? Как он может так легко лгать, говоря такие вещи, зная, что между нами нет ничего, кроме холодного расчёта?
Моя мама, казалось, опешила. Она переводила взгляд с меня на Селима и обратно, её лицо выражало смешанные чувства. Я видела, как её брови нахмурились, а губы сжались в тонкую линию. Её замешательство было мне понятно. Как и я, она видела, что между нами нет той искры и нежности, которая обычно сопровождает влюблённых. Только натянутая струна лжи, вибрирующая между нами.
– Любите? – наконец, произнесла она, и в её голосе послышалось явное недоверие. – Селим, простите мою прямоту, но вы знакомы всего полторы недели. Это слишком короткий срок для такого серьёзного решения. Что вас к этому подтолкнуло?
Я сглотнула, ощущая, как к горлу подступает ком. Под её пристальным взглядом мне стало трудно дышать. Внутри меня росло напряжение, и сердце колотилось, как будто пытаясь вырваться наружу.
– Мама, я хочу быть с ним…
Селим сделал глоток виски, прежде чем ответить.
– Камилла со мной… счастлива. Я позабочусь о ней и вашей внучке.
Мама тяжело вздохнула, её плечи поникли. Я видела, как она сжимает руки в кулаки, и это усилило моё беспокойство.
– Всё это очень неожиданно, Камилла. – произнесла она, её ирландский акцент стал более выразительным. – Сначала эта странная работа, о которой ничего не можешь рассказать. Потом нападение… Нейла. Ты оказываешься у Селима дома, затем нас сюда перевезли… А теперь – внезапная свадьба? Всё это… как минимум странно. Что происходит на самом деле? Скажи мне правду, дочка.
Я опустила глаза, не в силах выдержать её проницательный взгляд. В груди нарастало ощущение, что я стою на краю пропасти, готовая упасть в неизвестность.
– Мам, я действительно этого хочу. Просто… поверь мне. Пожалуйста.
– Миссии Дэй, я уже давно не подросток. – произнёс Селим и слегка улыбнулся. – Мне не нужны годы, чтобы понять, что хочу провести свою жизнь с женщиной, которая мне дорога. А ваша дочь для меня очень важна. Я сделаю всё, чтобы она улыбалась каждый день.
Его слова звучали так, будто он пытался убедить не только мою мать, но и себя. В комнате повисла тяжёлая тишина, пропитанная невысказанными вопросами и сомнениями. Моя тревога росла с каждой секундой. Мы всё глубже увязали в этой паутине лжи, и выбраться из неё становилось всё сложнее.
Взгляд Селима снова встретился с моим, и в его тёмных глазах я увидела проблеск решимости. Внезапно он наклонился, сокращая и без того небольшое расстояние между нами. Прежде чем я успела отреагировать, его тёплые, уверенные руки обхватили моё лицо. Мир вокруг исчез, растворился в мягком свете, льющемся из окна. Осталось только его лицо, резкие скулы, тень ресниц на щеках.
– Зачем ждать, когда та самая прямо передо мной. Правда, милая? – прошептал Селим, его голос был низким и хрипловатым, как будто мы были единственными двумя людьми на свете.
И затем его губы коснулись моих. Поцелуй был лёгким, почти невесомым, как прикосновение бабочки, но в то же время он был полон нежности и искренности. Тепло разливалось по моим щекам, шее, груди, отгоняя страх. На долю секунды я позволила себе забыть обо всём – о лжи, о сделке, о последствиях. Осталось только ощущение его губ на моих, тепло его рук и странное умиротворение.
Спустя несколько мгновений Селим медленно отстранился, но его руки всё ещё лежали на моих щеках, большие пальцы нежно поглаживали кожу, как будто он пытался запомнить каждую деталь моего лица. В его глазах теперь читались нежность и… да, удовлетворение. Словно он действительно хотел этого поцелуя, а не просто играл роль.
Мама, которая всё это время наблюдала за нами, затаив дыхание, наконец, нарушила молчание.
– Хорошо. – произнесла она, но её голос всё ещё звучал настороженно. – Это твоя жизнь, Камилла, и ты уже взрослая женщина. Я приму твоё решение, но… не могу сказать, что я за вас рада. Уж простите. Всё это… слишком быстро.
Я почувствовала, как груз напряжения немного спадает с моих плеч.
– Спасибо, мама. – тихо сказала я, обнимая её. – Я люблю тебя.
– И я тебя. – ответила она, уже не так обеспокоенная. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
В этот момент Амелия, не понимая всей глубины происходящего, привлекла наше внимание, подняв руки с куклой.
– А теперь мы можем пойти в парк? – радостно воскликнула она, разряжая напряжённую обстановку. Я с облегчением улыбнулась – хоть какое-то подобие нормальности в этом водовороте лжи и сомнений.
– Конечно, милая. – ответила я, потянувшись, чтобы взять её за руку.
– Селим, а ты идёшь? – спросила доченька, подпрыгивая от нетерпения и прижимая к себе куклу. – Ты обещал!
Мой… жених посмотрел на Амелию, затем на меня. В его глазах мелькнуло что-то неуловимое. Раздражение? Усталость? Сложно было сказать. Возможно, всё вместе.
– Да, Амелия. – ответил он, поставив стакан на журнальный стол. – Идём.
Мы вышли из пентхауса на оживлённую улицу, окунувшись в яркий солнечный день. Свежий воздух приносил с собой ароматы цветов и зелени, но не мог развеять гнетущее чувство, поселившееся в районе солнечного сплетения. Я ощущала себя марионеткой в этом тщательно срежиссированном спектакле, играя роль счастливой невесты. Теперь, когда я согласилась на этот фиктивный брак, мне предстояло вести себя как жена влиятельного человека и делать это безупречно. Каждый выход в свет или случайное фото папарацци – всё должно было выглядеть идеально.
Селим шёл рядом, держась немного отстранённо. Амелия беззаботно щебетала, рассказывая ему о своей кукле Белоснежке и её невероятных приключениях. Я же молчала, ощущая, как напряжение, подобно туго натянутой струне, вибрирует внутри, грозя вот-вот лопнуть.
Парк оказался небольшим, но уютным. Старые дубы отбрасывали длинные тени на зелёные газоны. Яркие гортензии и тюльпаны радовали глаз. В воздухе витал аромат сосны и влажной земли, а детский смех, чириканье воробьёв и далекий шум городской суеты создавали ощущение жизни. В центре парка находилась детская площадка, где уже вовсю резвились малыши.
Как только Амелия увидела игровой домик с горкой, её глаза засверкали восторгом. Она резко выдернула свою маленькую ручку из моей и бросилась к комплексу со всех ног.
– Селим, давай кататься! – крикнула она, ловко взбираясь по лесенке.
Беспокойство захлестнуло меня с новой силой, желание вмешаться стало почти невыносимым. Сделав шаг вперёд, я подняла голос, стараясь привлечь её внимание:
– Амелия, подожди! Я могу покататься с тобой! – сказала я, изображая энтузиазм и делая вид, что собираюсь присоединиться к ним. Но моя попытка провалилась.
Дочь была полностью поглощена новым мужчиной в своей жизни. Его присутствие затмевало всё вокруг.
– Селим, быстрее! – поторапливала она его, уже съехав с горки и снова карабкаясь наверх.
Демир, хоть и без особого энтузиазма, последовал за ней. Я наблюдала за ними, и в груди у меня росло чувство неловкости, как будто я оказалась лишней в этой странной игре.
– Осторожно. – сказал он, наблюдая за ней. В его голосе не было ни теплоты, ни нетерпения – только ровная, спокойная интонация.
Амелия, не обращая внимания на его слова, с радостным визгом скатилась с горки. Селим среагировал мгновенно, ловко подхватывая её на руки, прежде чем дочь успела коснуться земли.
– Ещё! Ещё! – закричала дочка, смеясь и брыкаясь от восторга.
Селим поставил её на землю, и она опять побежала к лесенке. Этот цикл повторялся снова и снова: Амелия взбиралась на горку, с визгом скатывалась, а Селим ловил её внизу. В его движениях, хоть и точных и уверенных, не было ни капли нежности. Он делал это механически, и только потому, что выполнял обещание, а не из-за того, что хотел играть с ней на самом деле.
Когда Амелия устала от горки, она переключилась на качели.
– Селим, покачай меня! – потребовала она, усаживаясь и хватаясь за цепи.
Он, не говоря ни слова, начал медленно раскачивать её. Я с растущим беспокойством наблюдала за ними. Моя дочь, такая милая и открытая, весело смеялась, и её заразительный смех раздавался по всему парку. Но этот мужчина… лишь тихо исполнял её просьбы с безразличным выражением лица, как робот, запрограммированный на выполнение определённых действий.
Внезапно меня охватил настоящий, животный страх.