Я знала наизусть все симптомы. Столько раз я гуглила, что делать в таких случаях. И столько раз ругала себя за то, что была слишком маленькой, чтобы что-то сделать.
– Куда! – прошипела мать, хватая меня за руку. – Ты что? Хочешь, чтобы все узнали о том, что у твоего отца больное сердце? Его тогда спишут, и мы будем влачить жалкое существование на мизерную пенсию! А ему осталось дослужиться до полковника еще месяц!
– Ложитесь, – прошептала я, стараясь не обращать внимания на крики. – Прошу вас, ложись…
Мои руки тряслись, а я металась глазами по комнате.
– Я нормально себя чувствую, – произнес отец сдавленным голосом. – Все хорошо… Сейчас пройдет… Я…
Он поморщился, а я попыталась усадить его в кресло. Воздух! Срочно!
Я бросилась к окну, слыша гневные окрики матери. Распахнув бархатные шторы, я дернула створку, видя роскошный сад и настоящие кареты, рядом с которыми прогуливались разодетые дамы и господа в мундирах.
Прохладный воздух хлынул в комнату, а я снова бросилась ко второму креслу.
– Аспирин, – прошептала я, понимая, что аспирина здесь нет. – Кашляйте! Вдохнули и кашляйте! Не спрашивайте. Просто так надо! Я прошу вас…
Послышался шумный вдох, а потом начался кашель.
– Сильнее, – шептала я. – Снова глубокий вдох. И снова кашляйте…
Я видела бледность, слышала кашель. Это самый простой способ постараться нормализовать сердечную деятельности, если под рукой нет никаких лекарств. Я читала об этом в интернете. И плакала, понимая, что тогда была еще совсем крошечной, а рядом просто не оказалось того, кто знал о таком.
– Мне легче, дочь, – произнес севший голос отца. Он попытался встать, но я не дала ему.
– Рано, – прошептала я, дрожащей рукой прикасаясь к его похолодевшей руке. Сейчас я смотрела сквозь черты незнакомого мне человека, видя бледное лицо отца, которого уносили на носилках. Как оказалось, в вечность.
– Вот! Полюбуйся! – внезапно послышался голос матери за спиной. – Это ты виновата! Ты довела отца! Это все ты!
«Что мамкаешь! Руку убери! Это ты довела отца! Ты!», – послышался голос из памяти. Мать сидела с ногами в кресле, глядя в выцветший рисунок обоев. А потом заскулила, как побитая собака, сгибаясь в три погибели. Я подошла к ней, понимая, что кроме нее у меня никого не осталось. Но вместо того, чтобы обнять меня, как в фильмах, она лишь зашипела на меня с кресла, как кошка, убирая мою руку со своей. Я заметила, что ее раздражало любое мое прикосновение. И убрала руки за спину. Постояв несколько минут, я ушла в комнату папы, положила его рубашку на кровати и легла на нее, представляя, что он рядом.
– Со мной в порядке, – прокашлялся отец, вставая и продолжая покашливать. – Я чувствую себя намного лучше. Спасибо, дочь!
Внезапно дверь открылась, а на пороге замер тот самый красавец, с которым я проснулась в одной постели. У него была идеальная осанка. Это тебе не «собака сутулая» из соседнего офиса. Он стоял ровно, а я с вожделение смотрела на красивый прогиб узкой талии, затянутой золотым кушаком.
– О, господин генерал, – елейным голосом произнесла маменька, тут же поменявшись на глазах. Сейчас, глядя на нее, никто бы в жизни не подумал, что это всего лишь маска. – Я понимаю, мы слишком многого от вас просим… Но давайте мы как-то не будем горячиться… И… и…
Ее речь была спешной и елейной, а меня передернуло от брезгливости. Ненавижу, когда люди так меняются в один щелчок пальцев.
Из того, что я поняла. Я досталась вот этому красавцу не девушкой. А он, видимо, рассчитывал на неискушенную девушку. А меня уже кто-то искусил. Раньше него. И выяснил он это аккурат в первую брачную ночь.
– Отставить, – негромко произнес темноволосый красавец, не меняясь в лице. Мать тут же умолкла, бледнея. Она схватилась за спинку кресла, впиваясь в нее, словно клещ.
– Господин генерал! – тут же произнес отец, выровнявшись по струнке.
– Отставить, подполковник! – повернул голову в его сторону красавец-генерал. Он резко перевел взгляд на меня, а я стиснула зубы.
– Итак, что вы решили, господин генерал? – дрожащим голосом прошептала маменька, с заискивающей улыбкой. – По поводу нашей дочери… Я понимаю, получилось недоразумение, но мы не знали! Я даже представить себе … не могла…
Весь словесный поток оправданий был прерван одним единственным взглядом.
Отец склонил голову, зажмурился и сжал кулаки.
Все происходящее не предвещало ничего хорошего!