Варя тряслась в закрытой коляске рядом с Глафирой Никитичной и угрюмо смотрела на проплывающие мимо поля, луга и ветхие крестьянские избы. Разговаривать не было сил совершенно. Пусть улягутся в душе горечь и разочарование, и тогда она вновь сможет повернуть лицо к своей благодетельнице. А пока – невозможно.
Потому что, несколько минут назад, увидев вышедшую из комнаты девушку, полностью готовую к вечеру, Глафира Никитична протянула обидное:
– Это что ещё такое?
«Это что ещё такое» относилось к Вариной причёске.
– Одень чепчик.
Вот и всё. И возражений не может быть. Поскольку у Вари не должно быть своего мнения. А если вдруг возникло, лучше спрятать его в недрах души и постараться забыть.
Варя напялила первый попавшийся. Попалось коричневое выгоревшее на солнце нечто, может быть, где-то и драное. Ну и пусть. Какая разница? Сил больше нет.
Настроение поднялось лишь от встречи с Сонечкой. Девушка выбежала навстречу, как только коляска показалась на подъездной дорожке, очевидно ожидая и высматривая их, едва поздоровалась с Глафирой Никитичной и крепко-крепко обняла подругу. Варя и не помнила, когда так радовались её присутствию. От горячих объятий горькая льдинка, вызванная упрёками Сониной матери в неблагодарности, стала таять. Не может быть, чтобы и Соня её осуждала. Нет, здесь какое-то недоразумение.
– Милая, милая, Варенька, обещай погостить у нас несколько денёчков.
Варя не ответила. Разве от неё это зависит? Она бросила взгляд на свою покровительницу. Та же оставила слова девушки без внимания.
– Погоди, София, дай же нам всем поздороваться.
Татьяна Владимировна тоже вышла навстречу важной гостье – Глафире Никитичне, и теперь чуть нахмурила брови. И чему их там только учат в этих пансионах? Девочка слишком эмоциональна и чувствительна.
– Дорогая Глафира Никитична, как Вы перенесли дорогу? Пройдёмте же, как я рада Вас видеть. А вот и Владимир Осипович.
Племянник был как всегда вежлив и элегантен. Он поцеловал руку тётушки и предложил провести её в сад к другим гостям. Оттуда доносилась музыка, смех и весёлые возгласы.
Как Глафира Никитична и распорядилась, большую часть празднества решено было провести на открытом воздухе.
– Это, кажется, оркестр играет? – заинтересовалась она.
– Да, – подтвердила Татьяна Владимировна, – Василий Иванович решил дочери сюрприз устроить, прислал наших артистов. Так что у молодёжи сегодня будут танцы.
– А сам он?
– Приехал на пару дней. Сейчас где-то среди гостей.
– Танцы, – Сонечка засмеялась тормоша подругу за руку. – Мы с тобой танцевали в пансионе с друг с другом. Помнишь? А сегодня будем танцевать по-настоящему.
– Я ещё помню, как ты танцевала с табуретом.
Девушки тихонько захихикали.
– Варенька, – шепнула Соня, – ты прости, что письмо твоё показала матушке. Я просто не знала, как тебе помочь. Думала она лучше сообразит. Но маменька не поняла ни тебя, ни меня.
– А как тут поможешь? Напрасно я вас побеспокоила.
– Что ты говоришь! Вовсе не напрасно. Ладно, потом. Я тут целую интригу затеяла, чтобы тебя к нам погостить отпустили. Тогда обо всём и поговорим.
Варя задумалась. С подружкой пожить как в старые добрые времена очень соблазнительно. Но как же Агаша?
А Сонечка уже потянула её в сад, где по дорожкам гуляли гости, по лужайкам бегали дети и собаки, за огромным столом под открытым небом сидела именинница и принимала поздравления, оркестр играл что-то весёлое, а рядом с импровизированной сценой прямо на траве сидели пёстрой стайкой цыгане, ждали своей очереди, и мысли об Агаше на некоторое время оставили Варю. Им на смену пришла неловкость, что среди девушек в лёгких светлый нарядах она словно коричневая ворона в нелепом чепчике.
И неловкость эта была оправдана. Варя сразу обратила внимание почти всех присутствующих.
Маша Горобец, стоя в кругу подружек, шепнула:
– Кто это девушка, что от Софии не отходит ни на шаг?
Подружки посмотрели с любопытством, но наряд Вари вызвал пренебрежение. Девушки пожали плечами, никто с этой особой не был знаком.
– Похожа на гувернантку, – кто-то насмешливо хмыкнул.
– А этот головной убор. В какой уборной его раздобыли? – тут уж все девушки откровенно засмеялись.
Варя напряглась. Она уловила косые взгляды пёстро-нежной группы молоденьких девушек и их смех. Поняла, что это относится к ней. София тоже поняла. Но не бросила подружку, а ещё крепче взяла её под руку и повела знакомиться с ними.
Но Маша Горобец уже потеряла интерес к девице в нелепом чепчике. Она увидела пристальный взгляд Николая Думинского, направленного в их сторону. И постаралась мимикой, улыбками и позой, относящимися к подружкам, показать ему всю прелесть своей озорной и милой юности. Татьяна Владимировна была права, когда угадала ещё на званном обеде её скрытую охоту. Как говорится «рыбак рыбака…».
Николай же внимательно всматривался в лицо девушки, которую только что представили гостям. Варя. Он, кажется, узнал её. Хотя и ошибиться было немудрено. В свете луны она казалась прекрасной. В полутёмной лачуге Несупы, освещённой лучинами, её тёмные глаза блестели от недавних слёз и напоминали созревшие вишни, а от ресниц на щёки падала длинная тень.
Теперь же девушка больше напоминала невзрачную серую мышку. Николай был озадачен такой метаморфозой. Она? Или нет?
Грянули первые звуки вальса. Ну вот. Началось!
Девушки встрепенулись. И самый завидный жених направлялся к ним. Все чуть застыли в напряжённых позах, старательно глядя чуть в сторону от человека, за которым пристально следило боковое зрение.
– Разрешите Вас пригласить.
Глаза девиц округлились в неприятном изумлении. Думинский подошёл к «гувернантке». И теперь стоял, ожидая её согласия. Варя тоже была удивлена. Но руку навстречу мужской руке в белой перчатке протянула.
– Да кто она такая? – тут уж девушки проявили настоящий интерес и повернулись к Сонечке.
Но к Соне уже подходил с приглашением другой молодой человек. Поэтому ответить она не успела.
– Мне, кажется, мы с Вами где-то виделись? – вступил в разговор Николай после некоторого времени танца.
Варя посмотрела, не узнавая.
– Не думаю.
«Голос её. Это она. И имя. Вот только фамилию не запомнил. Но меня не узнаёт. Или всё же не она?»
А Варя действительно не узнала. Тогда, в лесу, она была так расстроена и напугана, что даже не всматривалась в лицо помогающему ей мужчине. И потом, она не думала его больше встретить. Ей казалось, что незнакомец навсегда ушёл из её жизни.
– Вы гостите у госпожи Гружевой?
– Да, сударь, я её крестница и компаньонка.
А ещё нахлебница и приживалка. Последнее, разумеется, Варя сказала про себя.
– Я вижу, как Вы близки с Софией Павловной.
– Сонечка – моя лучшая подруга. Мы вместе с ней выросли. В пансионе…
А Сонечка тоже танцевала. Но совсем не с тем, на кого рассчитывала. Мило разговаривая со своим кавалером, она в то же время украдкой следила за Ливасовым. Танцует. За всё время к ней ни разу не обратился. Едва поздоровался и, казалось, утратил интерес.
Сонечке стали неприятны и все гости в целом, и жестокие девушки в частности, и загадочный Ливасов, который, похоже, её в очередной раз оскорбил.
Один Думинский молодец, утёр нос девушкам.
Сонечка поискала глазами Варю. Этот чепчик действительно никуда не годится. Но она знает, чьих рук это дело. И постарается. исправить положение. Сонечка мило улыбалась кавалеру, а в душе её продолжало закипать раздражение.
Когда после танца девушки вновь оказались рядом, Сонечка потянула подругу за руку:
– Пойдём со мной.
Варя молча пошла. Девушки вошли в дом.
– Пошли в кабинет, там большое зеркало, – сердито, как показалось Варе, проворчала подруга.
Неожиданно кабинет оказался занят. Там сидели Ольга и Глафира Никитична. Сонечка поколебалась у порога, но потом решительно вошла.
– Сонечка, Варя, – обрадовалась Ольга, – а мы только что о вас говорили. Глафира Никитична любезно согласилась отпустить тебя, Варя, к нам на неделю погостить.
– Замечательно! – воскликнула Соня с лучезарной улыбкой. – А я тут пытаюсь кое-что Вашей крестнице, Глафира Никитична, втолковать.
Варя хорошо знала свою подругу, знала гораздо лучше, чем её же старшая сестра, поэтому она единственная, кто насторожился.
– Грешно ей прятать под этот чепчик свои прекрасные волосы.
И Соня смеясь, словно в шутку, проворно развязала ленты и сорвала Варин головной убор.
– Вы согласны, Глафира Никитична, что так несравненно лучше?
Глафира Никитична кисло согласилась.
Сонечка торжествуя повернулась к подруге.
– Стой! – резко сказала той.
Варя замерла. Она хотела поправить выбившиеся пряди.
– Не трогай! Так хорошо!
Причёска прекрасно сохранилась, а несколько локонов так красиво обрамляли лицо, что не всякому искусному парикмахеру удалось бы это повторить.
– Пойдём, праздник ждёт!
Несмотря на коричневое скромное платье, Варя не осталась без кавалеров ни на один танец. В оставшейся части праздника она имела несомненный успех.
И лишь Николай не подходил больше к девушке. Он украдкой за ней наблюдал. И ему нравилось видеть её красивой и улыбающейся. Он узнал. Это была она.
Уже было довольно поздно, когда гости стали разъезжаться. Последним прощался Ливасов. Когда он взял руку Софии, она почувствовала между ладонями комочек.
«Записка. Он пытается мне передать письмо», – поняла она и сжала комочек в ладони.
Только оставшись в своей комнате в одиночестве, она рискнула её развернуть.
«Злые силы пытаются разлучить девушку, которая краше утренней зари и её верного поклонника».