Едва забрезжил серый свет в чердачных щелях, зашевелился Андрей, сел, почесал мускулистую грудь через рубаху, пригляделся, кто это с ним. А, вспомнил. Зевнул, полез вниз. Надо домой сходить поесть. А то сейчас погонят ни свет, ни заря со своими поручениями, так за целый день не выберешь времени крошку в рот закинуть.
Дома мать уже гремела котлами.
– Яви-ился, – неласково встретила она Андрея. – Как брюхо подводит, только тогда и вспоминаешь мать.
– Ну чего опять стряслось?
– Как чего? Ты когда забор поправишь? Невжель глаза твои не видят, что вот-вот совсем завалится. А и завалился бы уже, да не знает, на какую сторону лучче лечь.
– Где топор? Пойду подправлю.
Вышел во двор. Эх, тут не поправлять, тут новый строить давно надо. Только вот когда? Нет у конюха праздного денька, лошадки каждый день хозяевам требуются. Даже в воскресенье нет покоя.
Постоял, не зная на что решиться, то ли снести его к едрене, нет забора и этот не забор. Даже уже упёрся, чтобы завалить его на сторону. Но в последнее мгновение передумал. Мать тогда орать будет – не захочешь ничего.
Пошёл по двору в поисках подходящих брёвен, нашёл несколько штук. Подпёр покосившиеся бока.
Оглядел свою работу, пытаясь оценить. Да вот оглядеть едва успел, а оценить не привелось. Послышался торопливый бег босых ног, а потом и Митька – помощник появился:
– Дядька Андрей.
– Что?
– Тебя управляющий ищет.
– Тьфу ты… перекусил.
Андрей кинул в угол двора топор и, не глядя больше на забор, не заходя в дом попрощаться с матерью, пошёл к конюшне. Митька затрусил рядом, с некоторым подобострастием заглядывая Андрею сбоку в лицо.
Немного погодя из хаты вышла Акулина.
– Андрей! Ты где? – стала заглядывать в сараи. – Во, уже и след простыл. Наработался… помог, помощничек.
Подошла к забору, долго изучала его оценивающим взглядом. Наконец промолвила насмешливо:
– Ну, теперича не упадёт. Рад бы свалиться, да костыли не дадут.
Увидала топор, нагнулась за ним, кряхтя:
– Что ни говори, а барская порода чувствуется, – подняла, понесла на место.