– Старожилы говорят, что Руса раньше была глубже и шире.
– А они откуда знают?
– А им, наверное, деды рассказывали… А ещё здесь много жемчуга было.
– Прямо у нас? Тут?
– Говорят, прямо тут.
Луша оглядела родную Русу. Река неглубока. В жаркое лето мелела так, что можно перейти с одного берега на другой. Чистая голубоватая водица не скрывала песчаное дно и манила к себе своей свежестью. Но обманывала. Рано ещё, май только.
– А вы раньше где жили?
– Тоже на Русе, только вёрст двадцать туда, – махнула рукой Луша вверх по течению. – Там деревня есть, Камышовка называется. Там у меня подружки остались. И бабушка. Я вот думаю, вот эта водица, которая сейчас мимо нас проплывает, она же недавно рядом с Камышовкой была. Может, бабушка в ней руки помыла. Или просто глядела. А теперь я смотрю. Это почти как с бабушкой увидеться.
Стёпка посмотрел на печальное лицо своей подружки.
– Вас наш хозяин купил?
– Нет, мы приданое… А бабушка старенькая. Такая в приданое не годится. Вот она и осталась одна.
– Посмотри-ка, вспомнили хозяина, а он и сам тут как тут.
Луша оглянулась. По дороге верхом ехал господин Ночаев. Стёпка с Лушей встали, приготовились поклониться, когда он мимо будет проезжать. Но он направил коня к ним.
– Сидят, как два воробья, – засмеялся он. – Только воробьи на ветке, а они на бережку.
Луша и Стёпка молча смотрели на ласковую улыбку хозяина.
– Что ж вы… коров не растеряли?
Стёпка тревожно огляделся.
– Да нет, барин, все на месте.
– Это сейчас все, а вон та, рогатая, уже в лес рога свои навострила. Смотри, убежит – беда будет.
Со Стёпкиной точки зрения рогатая корова и не думала в лес убегать, но с хозяином разве будешь спорить? Стёпка побежал поворачивать корову в другую сторону.
Помещик соскочил с коня, подошёл к Луше.
– Это у кого же такая пригожая дочка выросла?
Луша почувствовала себя неуютно. И, хотя барин по-прежнему смотрел ласково, девочке хотелось бы, чтобы он ехал мимо. Она опустила голову, не зная, что делать в таких случаях.
Вдруг не менее ласковые пальцы коснулись Лушиного подбородка и приподняли голову:
– А почему такая большая девочка застеснялась?
Луша застыла не шевелясь, из последний сил терпя, чтобы не отклониться от неприятно-тёплых пальцев помещика.
– Почему на вопросы не отвечаешь? Или немая?
– Нет, я умею разговаривать, – Луша заставила себя хоть что-то ответить.
Послышались быстрые шаги Стёпки. Он торопился к ним.
Помещик легко провёл пальцами по Лушиной щеке, убрал руку, вскочил в седло и ускакал.
Луша заплакала.
Стёпка молчал. Снова сели на берег. Но река и весь мир утратил свою прелесть.
Луша всё терла щеку, стараясь стереть невидимые следы пальцев барина, которые она всё ещё ощущала. Но ничего не выходило. Эти следы не стирались.
Луша побежала к реке. Стёпка испугался, рванул за ней. Но Луша стала неистово умываться холодной водой. Она плакала и всё мыла и мыла лицо. Потом внезапно успокоилась и замерла, глядя покрасневшими глазами на реку.
– Пусть вода унесёт его пальцы далеко-далеко. В другой мир.