Ночь уже окутала академию Чэн И своей темнотой, когда Цзы Сэ, наконец, зашла в свою комнату. Белое ханьфу, в котором она провела весь день, помялось и испачкалось чернилами. Она с силой захлопнула за собой дверь, от злости на мгновение забыв про правила, которые весь день переписывала, и облокотилась на нее на пару мгновений, чтобы перевести дыхание. Ноги отказывались двигаться, а руки все еще помнили, как они сжимали кисть и водили ею по свиткам, бесконечно повторяя одни и те же фразы.
В тусклом свете луны, слабо освещающей комнату, ее встретили два блестящих глаза, которые смотрели на нее с невыразимой заботой. Малыш лежал на подстилке возле кровати, а увидев ее, довольно завертел хвостом.
– Ох, если бы ты только знал, как я устала, – тяжело вздохнув, буквально простонала Цзы Сэ своему пушистому другу. – Ты даже не представляешь, через что мне пришлось сегодня пройти, – она опустила плечи, на миг закрыв глаза и пытаясь избавиться от накопленного напряжения. Казалось, что за день она состарилась на несколько лет. Нежный цветочек, рожденный дарить красоту этому миру, вынужден зачахнуть впустую на пике горы Сяо Фэн.
Лисенок лишь моргнул, продолжая молчаливо смотреть на нее своими милыми глазками, в его взгляде читалось понимание и безмолвная поддержка.
Она подошла к нему и медленно опустилась на колени рядом, проведя рукой по его мягкой белой шерсти, которая на ощупь была чуть теплее, чем обычно. Раны уже хорошо затянулись и больше не кровоточили.
– И что ты думаешь? – начала она, мягко поглаживая его за ушком. – Сегодня меня заставили переписывать правила академии сто семь раз! И сто очень много, но сто семь…
Малыш слегка пошевелил ушами, как бы говоря тем самым, что внимательно ее слушает.
– На моих пальцах теперь мозоли, как у простой служанки! И как будто этого мало… – продолжила она, чувствуя, как усталость не только физическая, но и эмоциональная, скапливается в ее груди. – Он все время издевался надо мной! – продолжила Цзы Сэ, не дожидаясь от лиса какого-либо ответа. – "Ой, Цзы Сэ, иероглифы должны быть одного размера!" – подражала она наставнику с легким раздражением в голосе. – "Не запомнишь правила – придется переписывать снова!" Да он просто наслаждался этим!
Лисенок, кажется, вздохнул, хотя это, скорее всего, было только воображение Цзы Сэ. Она протянула руку и мягко провела пальцами по его спине, стараясь не задевать раны.
– Как только я допустила первую маленькую ошибку, он тут же обрадовался и произнес: "О, Цзы Сэ, это нарушение основного правила номер четыре: ученики академии должны демонстрировать уважение к правилам!" – Она подражала его голосу, кривя рот, а затем с сарказмом добавила: – Да-да, как будто он сам вообще когда-нибудь переписывал эти бесконечные свитки!
Лисенок только вздохнул, как будто соглашаясь, что учитель действительно мог бы быть помягче.
– Он следил за каждым моим движением! – продолжила она, поднимаясь и начиная ходить по комнате взад-вперед, вдруг забыв об усталости. – И придирался даже к маленьким расхождениям в иероглифах! – Она закатила глаза, вспомнив, как наставник Цзуань стоял над ней, с легкой усмешкой наблюдая, как она кистью старательно выводит каждое слово. – И что самое обидное – каждый раз, когда я пыталась ускориться, он прищуривался, как будто проверял: "А вдруг она схитрит и использует магию?" Как будто мой уровень настолько высокий.
Она остановилась у окна, сложив руки на груди и смотря в ночь. Ветер нежно колебал оставшиеся на деревьях листья, создавая ощущение спокойствия, которого ей так сейчас не хватало.
– Мне пришлось молчать, я сдерживала себя изо всех сил! Ты даже не представляешь, чего мне это стоило! Сейчас он наверняка смеется в своей комнате, вспоминая, как я мучилась, – Цзы Сэ тоже вздохнула и, взяв с кровати подушку, села на нее и обняла свои колени, устремив взгляд в пол.
Ее мысли были полны смешанных чувств – раздражение на мастера, усталость от бесконечного наказания и, в глубине, странная уверенность, что все это было частью какого-то коварного плана ее нового наставника.
Цзы Сэ грустно посмотрела на свои руки, все еще очень усталые, но теперь хотя бы уже не такие дрожащие от злости. Белое пятно красовалось на среднем пальце, как напоминание о каторжном труде, выполненном ею за прошедший день.
– Завтра, – прошептала она, – учитель Цзуань снова решит надо мной поиздеваться и найдет повод, к чему придраться. Поэтому я должна быть всегда наготове, чтобы не дать себя в обиду!
Лисенок тихо фыркнул, и его глаза блеснули в полумраке. Цзы Сэ слабо улыбнулась, понимая, что его молчаливая поддержка – это все, что он может ей сейчас дать. Но она была благодарна и этому.
Барышня обняла подушку, устроившись рядом с лисенком на полу, и, чувствуя его тепло, немного успокоилась. Он оставался рядом, как всегда молча, но его присутствие делало этот день хоть чуть более сносным.