– Почему ты вернулась?
– Мне дали шанс начать с начала. Все, кто знал меня раньше, навсегда меня забыли. Но я помню их, я помню все что было. С одной стороны ужасная потеря, с другой же…
– Не о чем переживать, если некому на это смотреть. – Дункан встретил удивленный взгляд Роккайо и довольно хмыкнул. – Это то, почему я хотел сдаться. Мои решения и последствия остались при мне, на виду у всех. Если вдруг я решу исчезнуть из памяти людей, останусь ни с чем. Я не могу создавать что-то хорошее, я лишь принимаю то, что дарят другие, и стараюсь это ценить. Только я даже в этом я плох. Думаю, я бы остался один навсегда. Поэтому я рад, что все осталось как прежде.
– Ты не прав, ты принесешь много счастья людям. Ты не будешь одинок.
Дункан нежно поцеловал ее и удобнее расположил на своей груди. Изможденное тело ныло под весом Роккайо, но это было доказательством реальности происходящего. Дункан находил эту боль приятной.
– Я сбежал из дома, когда умер отец. Он стер меня из своей памяти пулей. В один миг его перестало волновать мое существование. Мать снова вышла за муж, за генерала, что медленно разрушал нашу жизнь. Разрушал труд моего отца и его волю к жизни. Я ненавидел ее за это. Со временем я понял, что иначе она бы пропала, и я пропал бы вместе с ней. Когда сбежал, я взял еды на пару дней, спрятался неподалеку, наблюдая, как входят в дом, и выходят из него. Я ждал когда меня начнут искать. Но этого не происходило. В третью ночь я украл еды у соседей, и забрался в сеновал, потому что ночи становились все холоднее – тогда была осень. Я вздрагивал от каждого скрипа, в надежде, что это открылась дверь моего дома. Утром, так и не сомкнув глаз, я наконец услышал знакомый скрип. Все мое нутро рвалось домой. Но я ждал, я хотел увидеть, как мать побежит меня искать… Хоть крикнет разок… Посмотрит по сторонам… Только она, как и прошлым утром, плеснула на землю воду из таза и захлопнула дверь. В то утро она умерла для меня. Мне не было места, меня никто не ждал. Я снова украл еды и побрел вдоль железой дороги. Поля были черными, их усеяли бесконечные стаи грачей, которые готовились к долгому перелету на юг. Птицы волнами взмывали в небо, кружили и снова садились, в ожидании волшебного момента, когда взмоет вся бесчисленная стая и очернит небеса. Я забрался в вагон, представляя что я грач, который готов отправиться в долгий путь на юг. Туда, где меня ждет что-то хорошее. – Роккайо молчала. Она не могла подобрать слов. – Аверин скорее всего рассказала тебе, о том что было дальше. О том, как меня нашли, как годами ждали, что я заговорю или улыбнусь. Как дали мне все, что я только осмелился просить, и даже больше. Без них – я бы сгинул. Без тебя – я бы сгинул. Я не смогу вернуться в мир, где нет никого из вас… Поэтому я восхищаюсь твоей смелостью, всем сердцем. – Дункан прижал ее ладонь к груди, поближе к сердцу. – Я хочу быть с тобой. Я хочу носить шрамы наших ссор, разлук и недопониманий. Я буду стойко терпеть и тщательно залечивать ранения, чтобы с каждым новым шрамом ценить тебя еще сильнее.
– И я хочу чтобы ты был со мной. Я буду тебя искать, если судьба разлучит нас. Я буду ждать тебя, милый…
– Меня бесило твое присутствие, твоя преданность, меня бесил – ты. Точнее, меня бесило то, что я не мог быть таким постоянным. И даже сейчас, меня бесит, что когда она с тобой, я спокойнее. Но, все же, я благодарен тебе, что ты именно такой. Не знаю куда мы отправимся дальше, если ты будешь с нами, я не буду препятствовать и отравлять тебе жизнь.
Нило удивленно смотрел на Дункана сидя в кресле, тот нашел его за чтением книги. – Ты меня застал врасплох дружище… – он поерзал в кресле, обдумывая услышанное. «Что с ним случилось за пару ночей?» – Я… Я ценю твои слова, хоть и не все разобрал, вот так сразу. Главное, что у нас хорошие намерения, все остальное образуется. Ты главное не торопись в дорогу, тебе бы окрепнуть… – Нило осекся, не заденет ли это гордость Дункана.
– Да, благодарю. Я скоро буду в порядке. Можем вернуться в Уотерфорд со всеми, если там вам с Роккайо будет уютнее.
– Здесь отлично, но ты прав, не стоит обременять молодую семью. Как будешь готов к дороге, отправимся.
– Договорились.
Дункан обдал Нило холодом синих глаз.
«Такие перемены… Того ли Дункана Роккайо вернула?»
И да и нет.
– О чем ты?
Ты тоже стал другим с той ночи. Нельзя коснуться смерти и вернуться прежним.
– Но… Я не чувствую этого.
Такова суть встреч.
– Нило!
Роккайо, румяная и бодрая впервые за долгое время, прервала диалог. Как ты? Дункан хотел с тобой поговорить, искал тебя.
– Да, он уже осадил меня своим благородством.
Роккайо засмеялась, она ожидала чего-то подобного. – Не будь строг к нему, он старается свыкнуться с новым собой.
– Новым?
– Так бывает, после переломных моментов. Он многое вспоминает и переосмысливает, он старается, правда.
– Я уж думал это оборотень в его шкуре. – Роккайо снова засмеялась. Сердце Нило защемило тоской, но он улыбался, ведь ее смех был наградой, так или иначе. – Он сказал, что не против моего присутствия, не то чтобы я спрашивал, но вы поняли, он хочет отправиться в Уотерфорд со всеми.
– А ты, что думаешь?
– Я думаю, не стоит злоупотреблять гостеприимством. В Уотерфорде я могу работать, но надолго осесть там тоже странно, я не хочу быть третьим…
– Нет. Нило, ты незаменим. Жизнь сложнее, чем нам всем хотелось бы, поверь. Я благодарна тебе за каждый день, что ты рядом. Если ты решишь отправиться своим путем, я это поддержу, но я всегда буду рада твоему возвращению. Делай так, как велит сердце.
Нило опустил взгляд. Его сердце рвалось на части. Он хотел свободы. Отделиться прямо сейчас, резко и болезненно. Но куда? К кому? – Я подумаю, и сообщу когда буду готов пойти своим путем.
– Твоя неизвестность не страшнее моей – она понизила голос. – Я могу завести тебя во тьму. Я знаю, что ты храбрый, но может быть так, что это не твоя битва. Если сердце зовет тебя, не думай о том, что могло бы быть, иди дальше.
Нило почувствовал горечь разлуки, словно глотнул дегтя. Это было невыносимо, он не готов. Его мозг звенел от желания броситься ей в ноги и умолять не оставлять его – он не готов. Вместо этого, он охватил плечи Роккайо и крепко прижал ее к своей груди. Его сердце неслось галопом, пульс громыхал в горле. Едва себя слыша, он произнес, у самого ее уха:
– Только позови. Я учую, я приду с края света, восстану из мертвых. Это тленное тело меня не остановит… Я готов ждать вечность твоей улыбки.
Роккайо обомлела. Она не сопротивлялась, но всем телом чувствовала, что этого не должно было произойти. Она любила, и ее любили, но это чувство, словно…
Нило отшатнулся, бледный и напряженный, с гордо поднятой головой. – Такого не повторится, прошу прощения… Я не имел права…
– Все… в порядке. – Роккайо растерянно задумалась о чем-то. – Знаешь, если вдруг мы не сможем проститься, это будет нашим прощанием на века. – Она улыбнулась и двинулась к Нило, тот вздрогнул, но овладев собой, шагнул навстречу. Их не беспокоило, что их могут застать, в объятии не было страсти – это было прощание двух душ на века. Чувство бесконечной тоски, до прикосновения, и после него, заполнялось безмерным моментом слияния и принятие разлуки – как абсолютного чувства. Не было больше ничего. Только молчаливое прощание, что невозможно будет прервать или нарушить.