– Давно его лихорадит?
– Второй день.
– Я сделаю все возможное.
– Спасибо, Мисс Роккайо, он крепкий парень, я верю в него
Он отчаянно стремится к смерти. Отпусти его.
– Он просил меня о помощи, ты сама об этом говорила. Я не могу его бросить там.
С тобой или без тебя, он рано или поздно делает это. Когда остается один. Обычно он остается один.
– Обычно? Если сейчас он со мной, и это необычно, как он может остаться один?
Он слаб. Настолько, что от отчаяния может прекращать не только собственную жизнь.
– Ты хочешь сказать, что он может и меня убить? Ему стоит поторопиться, мне самой пророчат запачкать руки в его кровью.
Вмешательство в судьбу приводит к путанице. Но разве не ты начала это?
…
– Долго ты спал. Я уже начала переживать.
– Роккайо… Если ты здесь, я все еще в бреду?
– Кто знает. – Она выглядела усталой. Свет прикроватной лампы отчетливо выделял морщинки вокруг глаз. Роккайо боролась за него трое суток лишь урывками засыпая в кресле.
– Где я?
– Дома у Ори и Сэма.
– Я же уехал… В город? Я видел Леона.
– Сэм нашел тебя утром в лесу, по дроге в ту сторону, и ты уже был без сознания.
– Это все еще бред… Сейчас меня ударит в голову всякими ужасами, потом вырвет, я все это проходил. Леон меня… А где он?
– Ты не доехал до города. Сэм нашёл тебя на следующее утро после нашего расставания. Но сейчас это не важно, тебе надо отдохнуть.
– Не может быть, мы купили ему коня! – Дункан хотел вскочить с постели, но лишь обессилено скривился. – Что со мной? – Его охватывала паника.
– Тише милый. – Она села на край кровати, и мягко прижала его плечи к постели, старательно игнорируя его слова. – Ты слаб. Тебе надо отдохнуть и набираться сил.
– Я хочу понять. Поговори со мной!
– Я сделала то, о чем ты просил, теперь мне нужно ехать дальше. Я бы взяла тебя с собой, но ты болен, а я не могу больше ждать. Ты сам знаешь, что она угрожает Нило.
– Что?! О чем я просил? Я хочу чтобы ты осталась со мной, дай мне время!
– Ты просил забрать тебя с той стороны. Я помогла тебе, теперь мне пора. Прощай Дункан, тебе нужно отдохнуть.
– Я не понимаю! Стой! Поговори со мной!
В комнату вошел Нило, в дорожной одежде и отличном настроении. Его ухмылка больно кольнула Дункана.
– Надеюсь это не дизентерия, дружище, – бросил он. Роккайо отошла от кровати на пару шагов.
– Я многое обдумала за эти бессонные ночи. И мне пора. Не ищи нас, прошу.
– Нет! Ты не можешь, так просто… Да, я струсил, но я так рад, что снова встретил тебя. Я хочу все исправить, останься! – Вялое тело не слушалось, злость и отчаяние накатывали волнами с безумной силой. Он извивался как червь из последних сил пытаясь спуститься с кровати. Роккайо обдала его взглядом, холодным, как штормовые ветра Ирландских островов. Дверь в комнату закрылась. В воздухе повис запах соли. Дункан неуклюже рухнул с кровати и рыдал от бессилия. – Ну давай!!! Выруби меня, сделай это очередным кошмаром! Я хочу чтобы это закончилось… – Он вырвал провода прикроватной лампы. Комната погрузилась во тьму. Он искал ее глазами в самых темных углах. Но никто не отвечал на его крики. – Я не верю. Я не верю… – Дункан перевернулся на спину и молил о пробуждении. Он кусал до крови щеки. Щипал себя и бил по лицу. Тьма оставалась непоколебимой. Тело словно таяло от усталости, просачиваясь сквозь пол. Каждое движение давалась все тяжелее. На секунду показалось, что эта слабость дает приятное облегчение и он поддался ей сильнее. Уже незаметно было, закрыты глаза или нет, тьма была густой и убаюкивающей. Боль и обида уходили куда-то далеко, словно он с ними родился, прожил всю жизнь, и настолько к ним привык, что поставил на каминную полку – как сувенир. Там же стоят его надежды, которые не жили дольше одного дня. Как букет полевых цветов они вяли к утру, не выдержав очередного ночного кошмара. Кошмары тоже стоят тут. Такие разные, колючие, увесистые, темные, но всегда об одном – об одиночестве. Они бы покрылись пылью, здесь они не нужны, как и пыль, поэтому просто стоят в ряд. Тут еще есть фото семьи. Такие красивые, гордые, чужие. Милые картинки: они молодые, взрослые, добрые, а тут злые – это было ужасно, казалось они навсегда останутся злыми. Но это проходило, кошмары немного отступали, и крепла осторожность. Вот она – сперва как тонкая мантия, укрывала все мысли и поступки, защищая от злости окружающих. Но с тем, как росли мысли и поступки, росла осторожность, костенея от вечного страха, пока не стала глухим коробом, в котором намертво закрыто все, что может поддаться сомнению. Но здесь он не нужен. Когда один, он ненужен. Под дубом хорошо, по ночам, без короба. В темноте хорошо. Ничто не поддастся сомнению, если на это некому смотреть. В темноте можно быть собой. В темноте можно просто быть.
Добро пожаловать, в мой мир.