Дункан проснулся под дубом. Под тем, что навещал чаще всего. Как это обычно бывало, он прижимался спиной к дереву и накинув одеяло дремал, пока рядом горела керосиновая лампа и пасся один из рабочих коней. Его мысли занимали какие-то моменты из пошлого, как он мог бы поступить, и как поступать не стоило. Было слышно, как конь тихо щипал траву, но свет до него не доходил. Ниже горизонта тускло мерцал свет Уотерфорда, и миллионы звезд выше. Дункан сверялся с карманным путеводителем астронома, чтобы скоротать бессонные ночи. Он мысленно проходил по цепочке от большой медведицы к малой, затем искал созвездие орла, змееносца, лиру. Снова заглядывал в книгу и шел дальше. Когда он смотрел на Южный крест, под ним неожиданно возникла фигура женщины. Она сделала еще один шаг к лампе, и Дункан, без усилий узнал в ней мать Ори и Сэма. Ее лицо выглядело безмятежным и молодым, прям как тогда, в детстве, на крестинах Ори.
– Миссис Квиквелл?! Почему вы здесь? – Дункан испугался не на шутку.
– Здравствуй, Дункан. То, почему я здесь, не так важно, как то, почему здесь ты.
– Я часто тут бываю, когда хочу побыть один.
– Это многое объясняет. Иначе ты бы заметил разницу.
– Со мной много странного происходит последнее время. Так почему же вы тут бродите одна?
– Это мой мир, ты ко мне пришел.
– Ваш мир? Я, как обычно, приехал сюда из дома. Может мне отвезти вас к детям, вы хорошо себя чувствуете?
– Великолепно. Чего не скажешь о тебе. – Она присела рядом на зимнюю попону, лицо осветилось лампой, она действительно была молода, как в воспоминаниях из детства. Дункан нервничал, конь не слышал, как кто-то подошел и спокойно пасся во тьме. – Ты меня боишься?
– Я слышал о вас… некоторые вещи.
– Ах, да. Я все еще существую на той стороне. Это дает некоторые преимущества, но уже не имеет со мной ничего общего.
– На той стороне?
– Да. Мое тело еще в там, поэтому я могу говорить с тобой и ясно мыслить.
– Этот разговор становится все более странным. Давайте я отвезу вас домой. – Дункан встал, чтобы подозвать коня. Звук щипания травы прекратился. Он потянул за веревку, что одним концом была привязана к дереву, а вторым к недоуздку. Веревка легко подавалась, пока в руках у Дункана не оказался ее пустой конец. Мурашки побежали по его спине.
– У тебя есть шансы, – мягко сказала она. – Раз ты еще испытываешь страх.
Дункан огляделся по сторонам. Тьма будто сгущалась, но дуб по-прежнему стоял позади него, а лампа подрагивала светом на земле.
– Я ничего не понимаю, мне искренне жаль, Миссис, но вы точно сумасшедшая, и пугаете меня. Давайте я… отведу вас домой.
Она засмеялась. – Я дома, милый. И это мне стоит проводить тебя до дома.
Дункан присел. То ли от безысходности, он не хотел ступать во тьму, то ли ему стало дурно от страха. Он прижался спиной к дубу, пытаясь найти хоть какую-то опору. Миссис Квиквелл мирно сидела напротив, будто бы изучая что-то в дали. – Ты смелый. Это упростит мне задачу. – Она перевела взгляд к звездам. – Знаешь, какой путь проделывают капли воды? Под солнечными лучами вода нагревается и поднимается в воздух, начиная свой долгий путь домой. Там, высоко, она сталкивается с безумным холодом пустоты, и снова падает вниз. На снежные вершины, в тропические леса, в бездонные пропасти. Снова и снова, поднимаясь и падая, замерзая и нагреваясь, капле, наконец, удается объединиться с другими – в лужицу, ручеек, болотце, потом реку. Над землей или под землей, эта река всегда стремится домой – в море. Но есть одна беда. Оторвавшись от моря, капля, раз за разом забывает, что она и есть море. Каждая капля отчаянно ищет себе подобных, чтобы вспомнить, кто она. Такая крохотная, незначительная, беззащитная, она сливается, сливается, и снова сливается с другими, чтобы наконец добраться домой и вспомнить, что она и есть море. А море покоится миллионы лет, не замечая потери каждой капли, за то с падением каждой новой, обратно, в его воды, море становится другим. Капли проходят новые и новые пути, принося эти истории с собой. Раньше, это были истории гор, вулканов, вечных зим, лесов, истории зверей, и наконец – людей. Такие яркие и короткие, они вливаются в море – море меняется, запоминает каждую, и навсегда сохраняет в своих недрах, начиная новый круг разлуки. Все любят интересные истории, не правда ли? – Дункан внимательно слушал. – Море, очень любит. Оно становится все более насыщенным, переливается чувствами и дрожит страхами, пока капли не становится настолько насыщенными – что сами становятся морем, отделившись от собственного. Тогда-то они перестают слышать зов. – Она подошла к пустому краю веревки, повязала маленький колокольчик и бросила его во тьму. Веревка плавно поползла, словно кто-то ее подцепил. – А есть те, кто слышат иной зов. – Она жестом пригласила Дункана потянуть веревку снова. – Я прошла первый путь. Я вернулась, нашла покой в бесконечном количестве историй, но я смогла то, чего не мог никто ранее – стать проводником для рассказчика, в недра моря. Ты понимаешь, что это значит?
Дункан судорожно осмыслял сказанное. Собравшись с духом, он потянул веревку – что-то на том конце уперлось, но вскоре отозвалось и раздался отдаленный звон. Дункан посмотрел на Миссис Квиквелл, та одобрительно кивнула. Он потянул более уверенно, колокольчик зазвенел совсем близко. Еще раз перебрав в руках веревку, Дункан, наконец, увидел то, что скрывала тьма. Перед ним стоял темный конь, крепкий как мустанг, высокий и горбоносый как испанские лошади. Длинная, темно-серая грива, падала спутанными прядями на выразительные глаза. Потеряв дар речи, Дункан коснулся лба этого прекрасного зверя. Перед ним вспыхнула яркая картина. Погоня, ужас, боль, погружение во мрак, и его собственная фигура, высоко на утесе. Дункан отшатнулся. Конь шумно выдохнул переходя на гогот и встряхнул головой.
– Однажды, ты его вывел отсюда, так позволь ему отплатить тем же.
– Роккайо… Она говорила, что она привела меня «с той стороны».
– Да, это та Роккайо, что желает найти покой в забвении. Она хочет, чтобы ты остался здесь.
– Шрам самоубийцы…
– Верно. Только его носит та Роккайо, что хочет жить.
– Как это?
– От ее раны не было спасения. У нее был лишь один шанс выжить – заключить сделку.
– Сделку?
– Так же как и в моей истории, появилась Она. Та, что не способна мыслить, как и все в этом мире, только помнить. Но она отчаянно хочет научиться этому, через нас – людей.
– Поэтому она преследует Роккайо? Я не раз успокаивал ее после ночных кошмаров. Если бы я только мог помочь ей избавиться от этой дьявольской сделки.
– Те кошмары, что она видит – лишь истории моря. Они не могут причинить ей вреда. Если только она не предпочитает их свету.
– Это же кошмары, кто может их принять добровольно?
– Тот, кто считает, что их заслуживает.
– Она ушла из-за чувства вины?
– Тебе стоит спросить это у нее лично.
– Почему тогда она ушла, здесь? Я ее видел, но она бросила меня одного.
– Это лучший способ оставить тебя здесь навсегда. Ищи ту, что носит шрам. Это единственная Роккайо, что готова идти дальше, и вести за собой к свету.
– Но как мне ее найти? Я блуждаю между какими-то несвязными днями и ночами. Я то нахожу кого-то, то теряю снова.
– Иди к свету. Всегда к свету.
Дункан вскочил на коня и протянул руку, уже готовый забрать ее с собой. Но Маргарет Квиквелл погнала его прочь хлестнув коня веревкой. Тот сорвался с места, едва Дункан ухватился за густую гриву, и стрелой помчался к единственному свету, что остался во тьме. Тусклые огни Уотерфорда приближались с каждой секундой быстрее.
Группа погонщиков вела небольшое стадо молочных коров с телятами. Замыкающий мужчина угрюмо взвешивал расходы и будущую прибыль хозяйства. «В этом году выходим в ощутимый плюс, если расчеты верны, а жизнь не подкинет проблем. Можно послабить пояса и закупить больше кормов на зиму. И, обязательно, нужно порадовать жену с детьми. Но все это еще надо обсудить с Ори», – Сэм был горд собой. Ранчо начинает новую жизнь, с новой репутацией, без обманов, сплетней и позора. Он даже думал взять фамилию жены, но оставлять брата одного, с бременем их прошлого, никак не мог. Со временем, честный труд братьев затмил дурную славу отца. Про мать забыли еще раньше. Из размышлений Сэма вырвал звон колокольчика. Обернувшись, он не заметил ничего необычного. Но звон не давал ему покоя. Чуть отстав от группы, он крикнул погонщикам, чтобы те, на время, сменили строй. Звон стал тише, он оставил коня.
– Теперь отдалились, – сказал он, и повернул коня обратно на звук. Среди деревьев он заметил рослого темного коня, который боролся с веревкой, чтобы дотянуться до травы. Чуть сбавив ход он осторожно осмотрелся. Почти под самыми его копытами кто-то лежал. Сэм тронул своего мерена и еще немного приблизился. Под терновником лежал мужчина.
– Эй, кто тут? – ответа не было. Сэм нервничал, но колокольчик продолжал побрякивать, призывая его. – Эй ты, какого черта ты лежишь тут как тру… Дункан?! Боже мой!
Сэм спрыгнул на землю, и упав на колени тряс за плечи друга, пытаясь привести его в чувства. Заметив все признаки лихорадки он поднял тело и усадил его на коня.
– Давно его лихорадит?
– Второй день.
– Я сделаю все возможное.
– Спасибо, Мисс Роккайо, он крепкий парень, я верю в него.